Дмитрий Бондарь - Ничего личного

— Правда, там еще, кажется, крыса утонула. Наверное, даже не одна. — Уточнила Нэнси. — Так что запашок стоит… потрясающий. Но ждать пока высохнет все равно нельзя — дорого очень.

Раньше у Сэма никакого молотильного тока не имелось. Табак не требует никакого обмолота: нанизывай листы на нитку, да вешай сушиться. И потому я понятия не имел — о чем он говорит.

— Глубокий? — Наверное, Алексу приходилось сталкиваться с чем‑то подобным, потому что спросил он уверенно.

Сэм пожал плечами:

— Он же мусором забит и в землю вкопан. Откуда мне знать его глубину? На полу дырища пять на пять футов — это могу точно сказать. А какой она глубины — вы и измерите.

Глубиной бункер вышел почти шесть метров. Мы пластались два дня — остаток пятницы и всю субботу, вычерпывая из него двенадцать кубов мамалыгообразного дерьма вперемешку с полуразложившимся крысиным семейством, в котором насчитали под полсотни хвостов. Не знаю, как уж они не почувствовали скорой смерти, ведь, говорят, крысы — самый совершенный индикатор близкого конца.

От вони разлагающейся органики не спасали респираторы, глаза слезились даже в обязательных очках, а ноги отказывались спускаться вниз, но, в конце концов, мы сделали все и даже вымыли бункер изнутри.

Сэм приезжал на своей Мэг — так он звал пегую кобылку — несколько раз. Он вывозил трактором очередную порцию густой жижи, и на его толстом лице бродила довольная ухмылка. Видимо, мой "дядюшка" и в самом деле не рассчитывал так легко справиться с непростой задачей.

Когда последнее ведро буро–черной жижи моими трясущимися руками было загружено в кузов трактора, Алекс выбрался по лестнице наружу, снял мокрые перчатки, довольно потер руки и заявил:

— Если ты будешь рефлексовать по каждому поводу, то именно такой работой будут заниматься твои и мои потомки в обозримом будущем: месить гавно для Сэмов и радоваться тому, что их кормят. Невозможно ковыряться в дерьме и ходить в белом фраке. Такое только английской королеве позволено: какими бы помоями не обливалась, а всегда в блеске славы и обожания. Но чтобы она этим пользовалась, ее предкам пришлось пройтись через такое же, — он кивнул подбородком на кузов трактора, — только еще с кровью. Которую они же сами и пустили. Предоставишь моим детям шанс стать ассенизаторами?

Не знаю, что освежило мою голову — слова Алекса, долгое копание в грязи или усталость, но сняв свои перчатки и бросив их в трясину зловонной грязи в кузове, я похлопал своего доморощенного психотерапевта по извозюканому в вязкой пульпе плечу и ответил:

— Нет. Никогда.

Он в ответ подмигнул мне:

— Так‑то!

— Не знай я тебя, Сардж, как облупленного, — раздался за моей спиной голос Сэма, — я решил бы, что ты русский. Только эти ненормальные, а я был знаком с несколькими такими еще в Большом Яблоке, проковырявшись неделю в канализации, могли радоваться так, будто отыскали Клондайк.

— В яблочко! — рассмеялся Вязовски.

— Да и поляки недалеко ушли, — подозрительно посмотрел на него Сэм. — Такие же… безголовые.

— Ну вот вы и попался, товарищ Иванов, — с жутким акцентом по–русски по слогам проговорил Алекс. — Какие ваши доказательства!

Я едва не упал на землю — так смешно он изобразил англо–австрийское произношение Арни в "Красной жаре", еще не вышедшей на большие экраны, но трейлер которой уже крутили по множеству каналов.

— Надо бы позвонить в ФБР, — давясь смехом, вслух "подумал" Сэмюэль.

И это его заявление вызвало у нас настоящий приступ хохота. Мы размахивали руками, хватались за животы и разбрасывали вокруг брызги зловонной мути, а Сэм, закрыв лицо растопыренными пятернями попятился от нас к своей Мэг, меланхолично разглядывающей что‑то на теплой земле.

Когда мы успокоились, Батт сунулся в бункер, изобразил пальцами "О–кей" и полез в трактор — вывозить последнюю порцию собранного нами мусора.

Вечером воскресенья, помытые и накормленные (Нэнси радовалась, что так дешево — еда и вода — ей никогда еще работники не обходились), мы тронулись в обратный путь. Не знаю, получился ли тот результат "лечения", на который рассчитывал Алекс, но мне и впрямь сильно полегчало.

Софи не жертва морей глупости и самонадеянности. Просто так и должно быть. А чтобы никто не мог упрекнуть меня в ненужных смертях, мне всего лишь ничего не нужно делать. Но тогда я сам съем себя еще быстрее, потому что тогда тысячи русских, ни в чем не виноватых девчонок, разделят судьбу Софи уже точно по моей вине — в Чечне и Дагестане, Фергане. Наверное, она бы меня простила.

Глава 10

С самого раннего утра понедельника начал названивать Уилкокс. Он не хотел обсуждать причину своего беспокойства по телефону и желал увидеться с глазу на глаз на "каком‑нибудь спокойном берегу, где можно порыбачить. Сегодня или завтра, потому что рыба ждать не захочет".

Я на секунду задумался, а Бен в Вашингтоне уже сам нашел подходящий вариант:

— У вас там где‑то есть озерцо Кейв Ран. Говорят, там чудесно ловится щука. Ну, знаешь, затопленные сосны, коряги, скалистые берега и тысяча заливов. У меня где‑то были подходящие воблеры, так что если ты нас там встретишь, то замечательный рыбий суп я тебе обеспечу.

Я понятия не имел где расположено это озеро, но если Уилкоксу понадобилось оно, значит, так тому и быть.

— О–кей, Бен, приезжайте завтра. Я сделаю хорошие места.

Закончив разговор, я тут же перезвонил Бригли. Фрэнк, само собой, прекрасно знал это, оказывается, знаменитое на всю Америку озеро.

— Это недалеко от Морхеда, — уточнил он, назвав еще одно неизвестное мне место. — Там можно заказать отель. А в чем дело?

Когда я объяснил, он тоже загорелся идеей импровизированной рыбалки, но мне подумалось, что ему очень хотелось самому свести знакомство с теми людьми, которых привезет его приятель.

— Я все устрою, Сардж, — с энтузиазмом, когда он нужен, у Фрэнка всегда все было в порядке. — С тобой кто будет? Зак? Алекс?

— Зака нет пока. В Европе. А Алекс будет.

— Тогда я возьму на себя организацию этого выезда. Вы же вроде не местные оба? Если остановимся в отеле в Морхеде, а к озеру возьмем трейлер, нормально будет?

Он еще сыпал какими‑то названиями, уточнял массу деталей, но потом сообразил, что я в этой теме ни ухом ни рылом и закруглил разговор:

— Перезвони Бенджи, скажи ему, пусть завтра будут в Фармерсе, я их там встречу. За вами заеду вечером сегодня около пяти часов. Здесь по шестьдесят четвертой дороге полторы сотни миль, к ночи доберемся. Собирайтесь пока.

Услышав в трубке отбой, я повернулся к Вязовски:

— Никогда еще не был на рыбалке. Как бы не проколоться?

— Да чего там прокалываться? Наливай да пей. — Для этого человека решительно не было трудностей ни в чем.

Но он оказался прав и самому мне рыбалить не пришлось.

После некоторого раздумья я решился предложить участие в этой рыбалке Снайлу: во–первых, ему было бы спокойнее, если бы он увидел реальных воротил, с которыми мы "работаем" — чтобы укрепилось доверие ко мне, а во–вторых, ему придется в будущем работать с этими людьми не меньше, чем нам с Захаром, так почему бы не свести их сейчас? Как говорят наши прибалтийские пока еще сограждане "при–и-и–годытса".

Добрались мы до Кейв Ран даже быстрее, чем рассчитывали — солнце еще даже не зашло. Разместились в каком‑то придорожном мотеле, и рано утром Фрэнк уехал встречать гостей.

Старший из трех джентельменов, которых Бенджи Уилкокс привез с собой, — "сенатор Тим, сэр" — таскал меня по узким тропинкам и долго убеждал, что моя идея с "Тексако" не очень продуктивна. И если мне хочется быть поближе к миру политики и очень больших денег, то можно с гораздо большей эффективностью вкладывать свои сбережения в "Нортроп", "Локхид", "Дженерал Дайнемикс", а "Тексако" — кусок старика Дейва и вряд ли он захочет с ним расстаться. Мне показалось, что эту лекцию он затеял с тем, чтобы проверить мою решимость, да и Уилкокс успел шепнуть на ухо, что "дедок будет брюзжать, но не иди у него на поводу. У него на Рокфеллеров старинный зуб величиной с Маунт Девилз и ему нужны надежные и денежные союзники для большой игры. Это просто такая тупая проверка. Если он сочтет тебя достойным, можешь считать, что обзавелся мощным плечом на Капитолийском холме". Поэтому я соглашался с тем, что задача отторжения столь большого куска у Pennzoil даже в теории не выглядит легкой, но показывал решимость пройти этот путь до конца. И сэр Тим купился на мои посулы и рассуждения.

Я не сомневался, что если понадобится, то этот политикан сдаст меня и вообще кого угодно, лишь бы самому по–прежнему быть святее Папы Римского, но на нынешнем этапе мне нужна была его поддержка и мы готовы были ее оплачивать.

Мы бродили по светлым солнечным зайчикам, пробивающимся сквозь сосновые кроны на глиняные дорожки, очень внимательно слушали друг друга и еще тщательнее подбирали слова. Вокруг пахло смолкой, свежей зеленью и тиной, наросшей на полузатопленных стволах. В общем обстановка располагала к некоторой откровенности и я решил форсировать события.