Влад Вегашин - Иной Путь
– И что с того? – заинтересованно прислушался Математик.
– А то, что нам следовало на месте проверить содержимое тюков. Вспомните, большая часть запаянных находилась возле бронефлаера, так как обмен уже состоялся. Завязанные же мешки, с деньгами, они были свалены кучей у багажника флаера поставщиков. Нам же не повезло прихватить большую часть тюков с наркотой, а не с баблом.
– Так надо вернуться, и взять мешки! – вскочил Сыч, глаза парня жадно блестели.
Юкка, до сих пор молчавшая, покрутила пальцем у виска.
– Сыч, тебе жить надоело? Там сейчас народу полно. Высовываться на улицу – самоубийство.
– Ну дык в толпе затеряюсь, – уже не так уверенно возразил боец.
– Нет. Дальше, чем отлить, никто не уходит до моего разрешения, – оборвал его Математик. – Юкка права, наверху сейчас плюнь – в копа попадешь. Даром что трущобы… Была бы ночь – можно было бы подумать, а сейчас – гиблое дело.
– Но там же бабла до хрена!
– Сыч, если бы ты был один – хрен с тобой, хочешь сдохнуть за лишнюю пачку купюр – пожалуйста, я бы мешать не стал. Но ты же нас подставишь! Короче, сидеть тихо и не высовываться. Я свяжусь с Иванушкой, выясню, что там у него дальше по плану…
Отойдя к дальней стене, Математик уселся на старый ящик, жалобно скрипнувший под весом парня, и достал мобил.
"Укрылись в подполе четырнадцатого склада. Взяли пять тюков. Сто тридцать кусков евро. В остальных трех – килограмм пятьдесят сырья ноктса. Что делать?
Математик".
"Делим как договаривались и то, и другое. Мне пятьдесят штук евро и двадцать кило порошка. Остальное вам. О времени ухода сообщу позже.
Иванушка".
"Нет, так мы не договаривались. Я не хочу связываться с наркотой ни под каким видом. Сырье я выброшу.
Математик".
"Свое – выбрасывай, мое – передашь мне вместе с моей долей денег. Впрочем, можешь и свое мне загнать, тысяч за десять евро возьму.
Иванушка".
"Я сказал – нет. Делай, что хочешь – я сказал. Дрянь я уничтожу. Это не обсуждается.
Математик".
"Ты рискуешь. Я могу сию секунду сдать и тебя, и твоих дружков. На меня у тебя ничего нет. Так что делай, как я сказал.
Иванушка".
"Я НЕ БУДУ торговать наркотиками! У меня тоже есть принципы, манипулятор хренов!
Математик".
"Кажется, я достаточно доступно объяснил? Наркотик передашь мне, хотя бы мою треть. С остальным поступай как знаешь. Обещаю, больше дел, связанных с наркотой, я тебе не предложу. Это все, что я могу сделать. И не пытайся меня обмануть – хуже будет. Это не угроза, это предупреждение.
Иванушка".
"Я подумаю.
Математик".
Юкка подошла неслышно, села рядом, обняла одной рукой. Во второй девушка держала небольшой термостакан.
– Хочешь кофе? Я сварила утром, взяла с собой немного…
– Спасибо… – тихо пробормотал подавленный юноша.
– Что случилось? – так же тихо спросила она.
Секунду поколебавшись, Математик рассказал все. Рассказ получился коротким – всего на одну сигарету. Потушив окурок о влажный земляной пол, главарь потянулся за следующей, глухо ругнулся, смяв пустую пачку. Юкка протянула свои.
– Кури на здоровье, – грустно пошутила она. – Знаешь, а я считаю, что ты прав. Наркотики – это самый низ, ниже падать некуда. А мы с тобой – честные бойцы. Да, убиваем – но ведь либо мы их, либо они нас. Наркота же – это предел подлости и гадости. Знаешь, я сегодня там, наверху, одного парня застрелила… молодой совсем, симпатичный, у него, наверное, и девчонка есть, а может, даже родители… Мне первый раз стыдно стало. Но раз он наркоторговец или даже просто как-то в этом замешан – мне его не жаль. Тех, кто этим занимается, только так и надо…
Вместо ответа Математик крепко прижал девушку к себе.
– Ничего, выкрутимся как-нибудь. Я договорюсь с Иванушкой. В конце концов, не зря же он столько времени на нас потратил.
– Вот видишь? Все хорошо будет, не переживай! Пойдем-ка к остальным, я еще бутерброды прихватила, хоть перекусим, а то жрать хочется – жуть как!
Парень рассмеялся, быстро поцеловал ее в губы.
– Хозяйственная ты моя! Эх, поработаем на Иванушку годик, денег скопим, паспорта купим – женюсь на тебе, будем жить по-человечески… Идем!
Подойдя к остальным, Математик автоматически пересчитал команду. Бор, развалившись на подстеленной куртке, нагло дрыхнет, Птиц с Винтом режутся в древние, замусоленные карты, Сыч…
– Эй, – враз севшим голосом проговорил красноволосый главарь. – А где Сыч?
IV. VII.
"Грешных и святых, нищих и царей земных
Одинаково пытает разная судьба."
– Осталось сорок минут, – простонала Вика. – Стась, пойдем покурим, а? У меня нервы уже не выдерживают…
– Пойдем, пойдем, – он улыбнулся девушке. – Не переживай, малыш. Все получится.
– Мне б твою в том уверенность, – пробурчала та, но все же улыбнулась в ответ.
В курилке, небольшой каморке сразу за актовым залом, было довольно темно и дымно, а еще холодно. Прямо под распахнутым окном сидел д'Артаньян казахской наружности и мрачно смолил сигарету.
– О! Неунывающий командир, – наигранно-веселым тоном поприветствовал он вошедших. – И наша несравненная прима-балерина!
– Азамат, я тебя стукну сейчас чем-нибудь, – проворчала Вика, плюхаясь на скамейку. – И вообще, ты же не куришь!
– Ага, щаз! С вами тут не только закуришь – плясать на потолке научишься. Курю я, просто редко. Думала, только вам двоим можно? Фигушки… А ты не смотри на меня так! – обернулся он к Стасу. – Я только что звонил, он едет, будет через пять минут.
– Я про эти пять минут уже полчаса слушаю!
– Не, теперь и правда пять минут. Он от метростанции шел, когда я звонил последний раз.
– Ну, тогда ладно… – юноша тоже сел, достал из кармана сигареты.
Несколько минут все сидели в молчании.
– Все, пора идти.
Товарищ Азамата, в паре с которым казах должен был показывать фехтовальный номер, все же успел. Высокий тощий парень влетел в актовый зал, едва не сбив с ног Женьку Алфеева, торопливо пожал руку Стасу, кивнул Зулкарнову и помчался переодеваться. Ветровский мысленно поставил галочку – с фехтованием все нормально, репетировали ребята достаточно, музыка под выступление подобрана, все сделано, и огляделся. Что-то еще наверняка надо было сделать…
Последние полтора часа он носился, как белка в колесе. Естественно, половина всего оказалась к нужному времени не сделана и пришлось судорожно пытаться исправлять на месте. Как ни странно, довольно-таки удачно.
Осознав, что сейчас от него точно ничего не зависит, юноша отошел к стене, буквально сполз на стул и прикрыл глаза. Хотя бы пять минут тишины, пять минут спокойствия, когда не надо никуда бежать и не надо ничего делать.
Как ни странно, потревожили его и правда только через пять минут.
– Слушай, а кто у нас на входе сидеть будет? – поинтересовался Женька, усаживаясь рядом.
– Алиска. Она сама просила, хочет хоть в чем-нибудь поучаствовать. Рвалась даже танцевать, но слишком уж свежая травма. Так что пусть билеты продает-проверяет.
– Ясно… Кстати, Виктор сейчас распевался – с голосом у него все отлично, простуда полностью прошла и спеть он сможет столько, сколько надо.
– Вот и отлично. Ладно, уже без пятнадцати, пора начинать. Эй, господа аарны и сочувствующие! – шутливо позвал он. – Все, кто в костюмах – за сцену, нечего показываться раньше времени. Кто у нас начинает?
– Я, кажется, – отозвался полноватый миловидный брюнет, Виктор Галль.
– Ты тоже иди за сцену и будь готов. Как только я тебя представлю – выходи, дальше сам знаешь.
– Стас, не истери, – Алик Гонорин, чьей задачей на сегодня было чтение стихов, подошел к Ветровскому и хлопнул его по плечу с такой силой, что юноша пошатнулся. – Мы все помним. Мы все двадцать раз отрепетировали. Все пройдет гладко, слышишь? Мы тебя не подведем, правда, ребята?
Нестройный хор голосов прозвучал для Стаса небесной музыкой. Эти ребята, они и правда были с ним. Несмотря ни на что – он был не одинок.
– Извините, я…
– Мы понимаем. Поэтому мы все сейчас идем за сцену, ты выдаешь Алисе билеты и сдачу – на всякий случай, а потом мы вместе ждем оставшиеся десять минут и начинаем. Все?
– Все, – благодарно улыбнулся Ветровский, беря себя в руки.
Народу было много. Больше, чем рассчитывал Стас, хотя дополнительных стульев, конечно же, не потребовалось. Ровно в семь часов дисциплинированный Женька Алфеев приглушил в зале свет, включил два прожектора, направленных на сцену, и Ветровский, чувствуя себя Сизифом, толкающим камень в гору, поднялся на сцену, сжимая в вспотевших от волнения ладонях микрофон.
– Добрый вечер, дорогие друзья! Одногруппники, сокурсники, соученики по факультету и собратья по институту! – начал он, чувствуя, как отрепетированные слова ершистыми камешками застревают в глотке. – Мы, инициативная группа "Серебряный Ветер", рады приветствовать вас на нашем замечательном концерте. Сегодняшний вечер особенно важен для нас, так как это первый наш подобный проект. Вы спросите, в чем его суть? Отвечу, начав немного издалека. Каждый из вас заплатил символические пятнадцать евро на входе, и вы наверняка хотели бы знать, куда пойдут эти деньги. Я не хочу рассказывать, я покажу, – Стас сделал пару шагов в сторону, подавая знак Алфееву.
