Константин Клюев - Т-34 — истребитель гархов
Долгие годы, проведенные Канунниковым в тесном общении с Серапионовым, принесли плоды: вся почта «австрийскому кузену» и все обратные послания перехватывались и незаметно копировались, а через несколько часов шифровальщики Генштаба выдавали результат перехвата. Умница Серапионов был немецким агентом — сомнений не было. Канунников не осуждал Арсена Михайловича, предполагая истинные мотивы, движущие генералом. Многие талантливые российские офицеры не приняли советской власти, навязанной стране большевиками, и видели в ней страшнейшее Зло, ради победы над которым можно сотрудничать с кем угодно, хоть с нечистой силой, хоть с Гитлером. Перекрестки, Внутренняя Монголия — все это серьезно и интересно, но полковник Канунников был убежден, что Серапионов работает не против немцев, а на их стороне. Двойная игра, не более того. Я притворяюсь, что притворяюсь притворщиком…
Расшифровка последней депеши «кузена» содержала такие сведения, что медлить было нельзя. Стало ясно, что немцы готовят какой-то сверхъестественный прорыв на Амазонке и надеются получить ключи от всей системы перекрестков. Генштаб не мог допустить, чтобы каналы мгновенной переброски войск и техники попали в руки СС. Материализация черных дивизий в Монголии могла нарушить хрупкий баланс сил за Уралом, и исход войны был бы для Советского Союза стремительным и страшным. Так или иначе, отъезд генерал-лейтенанта Харитонова в Хабаровск со всем своим штатом был единственным выходом: Канунников совершенно официально и внезапно исчезал из Москвы, а по прибытии в Хабаровск сразу убывал в срочную командировку в Тибет. Когда Канунников в сопровождении смуглого носильщика и тяжелой тележки шел по летному полю в Сан-Луисе, Серапионов, наверное, уже общался с Харитоновым по телефону по поводу общего проекта, получая на иносказательные вопросы такие же уклончивые ответы.
Свиридов и Николаев должны были прыгнуть с авиетки с тем расчетом, чтобы попасть не в джунгли, а на ровный участок плоскогорья перед скалой. Птицы разворошили вязанки хвороста, но не тронули канистру с дымной растопкой. Ребята прилетят днем: ночные прыжки над Амазонкой — безумие. Канунников привел все в порядок и спустился в свой грот. Он осмотрел в бинокль джунгли, излучину протоки и голую равнину, заросшую длинной травой, как дикий кабан — щетиной. Теперь можно было вздремнуть. Сон был теплым и ласковым. Федору Исаевичу снилась няня Люли и мама Александра Никитична. На самом деле няню звали Люсиль, но маленький Федя звал ее так, как у него получалось, и это имя прижилось и понравилось всем, даже строгому деду с бакенбардами и в жестком воротнике, подпиравшем дряхлые щеки. Няня Люли держала в руках тарелку с крупной малиной, а мать кормила Федю, набирая для него полную ложечку ягод. Потом Федю умыли от розового сока и отпустили гулять, а он взял гладкую белую ореховую палку со снятой корой и стал бегать вокруг беседки. Разные доски давали разный звук, и Федя стучал и стучал по доскам, а потом ему кто-то начал отвечать из сада, тоже деревяшкой по деревяшке. Но в саду стучали совсем неправильно, и Федя зажал уши и не стал слушать, а стук все равно проходил сквозь ладошки, и Федя стал громко петь, чтобы заглушить этот неправильный стук. Полковника подбросило, как будто ток прошел по всему телу. Сон исчез; осталась только нервная деревянная дробь, летящая с плато.
Высокая трава была Канунникову по грудь, а маленькие бронзовые индейцы скрывались в ней по макушку. Полковник рассмотрел в бинокль пятерых наблюдателей, отстоящих друг от друга на большом расстоянии. Индейцы наблюдали за рекой и джунглями, обмениваясь звуковыми сигналами. Просто и сердито. Однако что за активность такая? Смешной вопрос. Федор понимал, что все они находятся здесь по одному и тому же делу, но было неприятно сознавать, что товарищи Федора опаздывают, и пока придется справляться самому.
— Во всяком случае, мы на господствующей высоте, и все под контролем. — Федор Исаевич ощутил прилив жара. Очень некстати, очень. Не отрываясь от бинокля, он нащупал несессер и выдернул оттуда свернутую бумажку с очередной порцией хинина. Пока он морщился, запивая несусветную горечь сладкой горной водой, деревяшки на равнине застрекотали отчаянно, как сороки при виде кота. К полосе джунглей медленно подплывал островок водорослей и лиан. Его движение было прямым и напористым. Редкий островок так может, против течения-то… Розовый туман в голове Федора сгущался, и происходящее воспринималось как из-под воды. Из-под воды. Подводная лодка. Знакомый силуэт. Вот и немцы.
Подлодка скользнула за полоску джунглей. Теперь она появится с другой стороны дикой рощи. Канунников отнял бинокль от глаз. Внизу на склон выкатились три тряпичных «мячика» и запрыгали по травянистой равнине. Как по команде «мячики» застыли, тревожно вслушиваясь в подобие деревянной морзянки. Федор глядел на диверсантов практически сверху. Одетые по старой моде германских лесничих, они были отлично экипированы. Удивлял разве что огнемет, а снайперская винтовка в джунглях была весьма кстати.
Немецкая субмарина и немецкие диверсанты. Почему порознь? Это просто. Десант проверяет сушу, а лодка идет протокой. Индейцы с луками, барабанами и трещотками в картину не вписывались. Значит, это противники. Федор усмехнулся.
В этот же момент один из «мячиков» подкатился к краснокожему сигнальщику и оставил лежать в траве. Неплохо. Мохнатые «мячики» покатились к берегу протоки, а Федор глядел в бинокль воспаленными глазами и решал, что делать. Если немцы чего-то добиваются, то этому нужно мешать. Колобки залегли в засаде, причем снайпер спрятался в болоте. Ключевая партия принадлежит ему. Ну и хорошо. Федор прижался щекой к прохладному дереву приклада. Когда немец изготовился к стрельбе, полковник перестал дышать. Немец потянул за спусковой крючок, и Федор выстрелил, выбив винтовку из рук снайпера. Теперь его изуродованная винтовка стала ненужным хламом. Канунников окинул взглядом поле боя. Подводная лодка сделала два выстрела — зачем-то в гущу тропических зарослей, из-за которых показалась, и в направлении скалы, где прятался разведчик. В том, что второй снаряд не имел к нему никакого отношения, Федор не сомневался ни секунды, тем более что в ответ грянул выстрел от Пальца Дракона. Оставляя широкий двойной след из примятой травы, из-под скалы вышла тридцатьчетверка с номером «100» на башне, но стрелять ей больше не пришлось: притопленная первым же попаданием субмарина уже лежала на отмели ледяной глыбой. Танк подождал, пока индейцы отступят в тень скалы, и исчез вслед за ними, зато троица диверсантов принялась поджигать рощу. Ветки нижнего яруса быстро подсохли от жара огненной струи, загорелись и стали сушить своим теплом соседние растения.
— Что немцу хорошо, — пробормотал Канунников, — того русский не допустит.
Из винтовки в сторону вылетел длинный дымящийся патрон, а у кромки рощи заметался лохматый колобок. Он сбросил пылающий ранец и покатился по земле, сбивая огонь с одежды.
* * *Ска был немного оглушен созерцанием водяного дракона. Ска понимал, что это никакой не дракон, а железная рыба, но проще было думать именно так: водяной дракон. Холодного дыхания не осталось, он сгоряча израсходовал весь дневной запас. Чтобы восстановить хотя бы половину, нужно до вечера лежать на солнце, но это было нельзя. Люди оказались хитроумны и коварны, они пришли и по суше, и по воде. На водяного дракона была израсходована сила, а те, кто пришел по земле, подожгли Святую рощу.
Ледяной дракон Ска жил долго и умирать не собирался. Переливаясь всеми оттенками джунглей, зеркальный гигант скользнул в гущу ветвей, и через минуту уже был подле глубокого и холодного родника. Втянуть в себя как можно больше воды тоже было минутным делом, и Ска поспешил обратно. Пламя уже гудело, принявшись за Святую рощу всерьез. Среди деревьев живыми факелами метались обезьяны. На краю огня застыли три человеческие фигуры с оружием в руках. Понятно, ждут, чтобы стрелять наверняка. Жаль, ребята с железным драконом ушли, жаль, но так было нужно. Линдворн что-то объяснял, жаль, не очень понятно. Почему глаза показывают троих людей? Все остальные чувства говорят, что там два человека и гарх! Неужели гархи так сильны духом, что готовы во имя алчности пожертвовать своим первозданным обликом?
Ска подождал, пока уймется порыв встречного ветра, и дунул водой в раскаленные джунгли. Облако пара, клубясь и шипя, поднялось над верхушками деревьев. С пожаром было покончено. Трое отбежали к болоту. Пар сильно обжег их, ведь у них не было зеркальной чешуи. Зря вы сюда пришли, вот что… Ска раздул зеркальный гребень, размышляя, затем бесшумно скользнул в рощу.
* * *Рубин пострадал сильнее всех. Сначала его обожгло огнесмесью, затем этим внезапным выбросом пара. Его ошпаренное лицо кривилось от боли, и от этого ему было еще больнее. Наставник вытащил из нагрудного кармана шприц в металлической коробочке и уколол Рубина в плечо, а затем сделал то же Наконечнику. У того были сильно обожжены руки, и он едва мог держать пулемет.
