Дэвид Герролд - Бойня продолжается

- Думаю, что нет, - сказал я с таким отвращением, на какое только был способен. - Долбаный трус! Тебе не хочется нести свой груз. Хочется удрать и спрятаться. Пускать сопли, как маленькой девочке. Ты отвратителен. Я выкину тебя за борт, никому не нужного маленького япошку…

Вот тут я попал в точку. Все произошло очень быстро. В глазах у меня помутилось, а когда я очнулся, то увидел, что лежу, придавленный к полу коленом Самишимы, а его раскрытая ладонь зловеще раскачивается перед моими глазами. Ребро ладони - опасное оружие. Мое горло открыто. Нос тоже. Глаза.

Он мог убить меня одним ударом.

Я посмотрел мимо его ладони и, встретившись со сверкающими злобой глазами, заставил себя улыбнуться.

- Ага, значит, на самом деле вы не хотите умирать? Как же так, Гарри?

До него вдруг дошел смысл моих слов. Он откинулся назад. Расслабился.

Понял. Слезы текли по его щекам. Слезы страха и облегчения. Откатившись в сторону, я приподнялся на локте. Лиз подбежала к Гарри:

- С вами все в порядке?

Он кивнул, как будто ничего не произошло. Отвел ее руки.

- Меня ждет работа. Извините.

Капитан Харбо помогла мне подняться на ноги.

- Что за дурацкая шутка…

- Но она помогла, не так ли?

- Да, но…

- Ему надо было дать высказаться. Он хотел, чтобы кто-нибудь удержал его руку. Вы с Лиз затеяли целое представление, а у нас нет времени. Теперь, когда все позади, можете высказывать все свои претензии…

Лиз смотрела на меня с удивлением и восторгом.

- Как ты догадался?

Мне не хотелось отвечать, но я все-таки сказал:

- Я сам побывал на его месте. Помнишь? Тебе пришлось бросить бомбу на шоссе прямо перед моим носом - только так ты смогла привлечь мое внимание.

- О! - воскликнула она и, схватив меня за плечи, быстро поцеловала. - Спасибо, Джим.

Нас обоих ждет работа. - Я прервал поцелуй на несколько недель раньше, чем мне хотелось. - Я люблю тебя. Только сейчас надо поискать еще парочку слонов, чтобы выкинуть их за борт.

Медузосвиньи - одни из первых симбионтов, которые появляются в хторранских гнездах. Сначала - всего несколько особей, но очень скоро в гнезде насчитываются уже сотни медузосвиней, живущих общим студенистым комком. Эти существа выделяют слизистый секрет, который служит не только для смазки их колонии, но и придает каждому скоплению отличительный запах.

Медузосвиньи двигаются по следу своей слизи, и предполагается, что именно таким способом гастроподы показывают им направление строительства туннелей.

34. Блестящий! Блестящий!

Есть вещи, о которых джентльмены не спорят. Только намекают.

Каким-то образом посреди всего этого сумасшествия экспедиция продолжалась.

Но мониторы по-прежнему выкидывали из люков. Техническая команда трудилась изо всех сил.

Я шел по грязному от мусора коридору в трюм медицинского наблюдения.

Доктор Шрайбер поместила "наш самый интересный экспонат" - так она его называла - в "номер-люкс", как из вежливости именовалась обитая войлоком клетка. Не потому, что мы его боялись - именно так она выразилась, - а чтобы он не поранил себя.

- Он же человек, - сердито сказал я.

- Вы с ним не говорили, - возразила Шрайбер.

- Для этого я и пришел.

- Он ненормальный. Он… - Шрайбер покачала головой, не в состоянии подобрать нужное слово. Это ее злило. - Послушайте. Он испуган, все мозговые функции нарушены, он превратился в нечто враждебное.

- Мне все равно необходимо поговорить с ним.

- А по-моему, вам лучше оставить его в покое.

- Он знает этих существ. Он был там. Жил с ними. Он может ответить на вопросы, ответы на которые не знает никто другой.

- Вы не получите никаких ответов. - Она злилась, как будто я покушался не только на ее власть, но и на ее репутацию специалиста. - На этот раз эксперт я, капитан Маккарти.

- Согласен. - Я кивнул. - Но я тот парень, который должен отчитаться перед дядей Айрой. - И, понизив голос, добавил: - Не вмешивайтесь, пожалуйста.

Шрайбер отступила в сторону.

- Только не говорите, что я вас не предупреждала.

Я толкнул дверь в клетку.

Доктор Джон Гайер из Гарвардской научной экспедиции сидел на мягком полу голый и играл со своим пенисом, тихонько хихикая над какими-то своими галлюцинациями. Голос у него был высокий, режущий ухо. Я приближался к нему медленно, внимательно разглядывая его.

Его кожа была загорелой и дубленой. Темно-красные линии выпуклыми рубцами разукрашивали все тело. Они вились вверх и вниз по рукам и ногам, по всей спине и животу, шее и лицу и черепу, словно татуировка дикаря. Царапины это были или, наоборот, накладки - сказать я не мог. Пучки, растущие на голове, напоминали перья. Они были живые!

Тело покрывал легкий слой меха - чуть гуще пуха — бледно-красного, почти розового цвета. Длинные тонкие волоски шевелились, словно от сквозняка, только сквозняков здесь не было. Я вспомнил о той штуке, что выросла на обожженных ногах Дьюка, и о Джейсоне Деландро в камере.

Интересно, так бы выглядело их заражение на последней своей стадии?

Не глядя на меня, даже не подняв головы, не встретившись со мной глазами, он сказал:

- Я тебя вижу. Ты блестишь! Ты пахнешь, как пища. Неплохо. Неплохо.

Я присел перед ним на корточки.

- Привет, - сказал я. - Меня зовут Джим. Джим Маккарти. А вас?

- Блестящий, блестящий, яркий и блестящий. - Он широко развел руки, словно специально демонстрируя мне спиральные завитки вокруг сосков и пурпурный мех, покрывающий его грудь и живот. - Я тебя вижу! - Он поднял голову и посмотрел мне прямо в глаза - ощущение было такое, будто неожиданно передо мной оказался совсем другой человек. - А этот когда-то был Джоном Гайером, - проговорил он странно мертвым, монотонным голосом.

- Доктор Гайер, я хотел бы с вами поговорить.

Я протянул ему руку для пожатия, но он просто уставился на нее.

- Роззззв… - изумился он, и голос его снова стал пронзительным и скрипучим. - Хорошенький. Споешь со мной сегодня ночью?

- Спасибо, Джон. Ценю ваш комплимент, но я женат. - Я убрал руку. - Джон, вы меня понимаете?

Он дико улыбнулся, склонив голову набок:

- Я понимаю вас абсолютно отчетливо. Это вы не понимаете, верно?

Он погладил голову. Перьеобразные завитки на ней мелко задрожали.

- Верно, не понимаю. Но хотел бы понять. Объясните мне.

Он рассмеялся пугающим смехом сумасшедшего, который то затихал, то усиливался.

- Пожалуйста, - настаивал я.

Оборвав смех, он искоса взглянул на меня и покачал головой. У него снова вырвался смешок, похожий на рыдание.

- Ты не можешь видеть то, что вижу я. Ты не поймешь. - А вы объясните, - продолжал настаивать я.

Он не ответил, снова занявшись своим пенисом. Он изучал его — оттягивал крайнюю плоть, слюнявил палец, трогал им головку и пробовал палец на вкус. Я похлопал себя по карманам, поискал, чем бы его отвлечь. Шоколад? Да!

Остатки от плитки "Херши", кусочек свадебного подарка капитана Харбо. Я отломил квадратик и положил его на пол.

Он долго смотрел на него, пристально, изучающе, явно узнавая шоколад.

Наконец потянулся и взял. Поднес к носу и стал шумно обнюхивать. Потом неожиданно рассмеялся, упал на спину, по-прежнему держа кусочек шоколада перед носом, и лежа продолжал вдыхать его аромат…

- Да, да, да… - Он бросил его в рот и долго сосал, постанывая и катаясь по полу клетки. Потом внезапно снова сел. - Еще! - потребовал он, протянув руку.

Я покачал головой:

- Нет, больше не дам. Сначала расскажите мне.

- Линии червей! - Он указал на меня. - У тебя нет линий червей. Ты не можешь говорить. Ты не можешь слушать. Ты весь блестишь, но не можешь видеть! Вырасти линии червей, и мы будем разговаривать. Мы будем обниматься, целоваться, петь вместе. Мы будем делать детей. Дай мне мой шоколад.

- Линии червей? Расскажите мне о линиях червей.

Он стал ребячливым.

- Тебе это не понравится, - пропел он. И сказал еще что-то. Что-то пурпурное и алое. Слов я не понял, но язык узнал.

Я разглядывал его еще некоторое время. Хотелось понаблюдать его в динамике, но меня ждали дела, которые не терпели отлагательства. Когда мы вернемся, я попрошусь в группу по изучению Гайера. Он знает.

И я тоже хотел это знать. Больше всего на свете.

Внезапно в голову пришла кошмарная мысль: единственный реальный путь узнать то, что знает Гайер, - стать таким же, как он. С линиями червей. С перьями. С красной шерстью. И возможно, пребывающим все время в хторранских галлюцинациях.

Но я и так был достаточно сумасшедшим и не испытывал большого желания стать еще ненормальнее. Если бы только существовал какой-нибудь способ общаться с Гайером на человеческом языке. Я вспомнил Флетчер и ее стадо.

Возможно, у нее есть какие-нибудь идеи. Если ничто не поможет, мы могли бы сломать Гайеру руку и посмотреть, что изменится.

Я встал, почувствовав, как хрустнули мои колени. Гайер снова развел руки, демонстрируя мне свою заросшую грудь.