Максим Хорсун - Ржавые земли
Шведе спустил курок. Трутень вздрогнул всем телом (вернее, тем, что от него осталось), выдохнул носом пороховой дым и намертво стиснул зубы.
Короста повалился на спину. На секунду умолк, а затем захныкал, сильно кривя рот.
– Убери это от меня! Рудик!! – орал он, извиваясь на полу. – Он мне, падла, кость грызет! Кость грызет!!!
Председатель смешался. Было непонятно, где кровь Коросты, а где – «старика». Этому матросу больше никогда не взобраться по вантам…
– Прости, братишка… – буркнул Шведе. И следующим выстрелом разнес Коросте голову.
7
Хозяин сейчас убьет его. Рудин прочитал это в синих, лишенных белков глазах; в запахе чужепланетника, ставшим еще кислее и резче. В повороте плеч, в напряжении мышц обтянутой мокрым рукавом конечности.
– Но… постой! – Рудин сделал еще шаг вперед. Далеко! Слишком далеко от него эта нелепая биологическая конструкция. Далеко, даже для пониженной гравитации Марса. Он не допрыгнет, чудовище успеет трижды испепелить его. – Ты ошибаешься! Я точно знаю!
Рудин попытался прислушаться к себе. К сердцебиению, к шуму крови в ушах, к тугому гулу сухожилий и мокрому шепоту перистальтики. В каком уголке его сознания прописался сплав двух чужих личностей? Влияют ли они каким-то образом на его жизнедеятельность? Но хоть каким-нибудь!..
Ничего. Не влияют. К счастью, или – увы! Лишь он сам – его страх, его боль, его сомнения. Он с богомерзкой тварью – наедине. Опять. Как когда-то давно, в пыльной крипте, заселенной тенями прошлого.
– Тебя подставили… – произнес хозяин.
«Кто подставил? – Рудин сделал еще шаг. – Капитан Герман? Ну-ну-ну… Быть такого не может! Куда же он тогда перенес себя из сети, если не в мои нейроны? В никуда? Он самоубийца, что ли? Или же остался внутри системы? Зачем ему меня обманывать? Какой смысл?..»
«Смысл в том, что я стою рядом с чужепланетной сволочью, – ответил он сам себе. – И мне не хватает малого, чтобы дотянуться до нее руками. Совсем чуть-чуть не хватает! Я шел, ничего не боясь. Я полагал, что неуязвим для хозяина и невосприимчив к благодати, поскольку несу в клетках его важную частицу. Мне не хватает какой-то пары шагов. Сейчас он выстрелит».
Рудин краем глаза уловил движение. Что-то ползло, извиваясь, под оплавленными столами, по дымящимся обломкам и осколкам стекла. Ползло проворно и целеустремленно. А потом он понял, что хозяин больше на него не смотрит, что наконечник его оружия повернут в сторону. Что чудище в оба своих человеческих глаза вперилось в приближающегося ползуна.
А дальше… Рудин успел лишь увидеть, как над полом мелькнуло что-то бесформенное, а потом… какие-то серые и мягкие на вид веревки оплели ноги хозяина, поднялись выше, проникли под «шубу».
Чудовище пошатнулось. Его человеческая составляющая хрипло охнула и попыталась стряхнуть с себя «шубу». Но не тут-то было. На мгновение полы «шубы» разошлись, показалась грудь человека и ярко-красные тяжи, уходящие под рубаху. Хозяин оскалился, продемонстрировав поломанные зубы и фиолетовые десны. Он был настолько занят борьбой с самим собой, что, казалось, совсем упустил из виду пришельца из пустоши.
Доктор понял, что настал его «звездный час». Хватанул за рукоять револьвера, развернулся вполоборота, вытягивая руку…
Но выстрелить не успел: чудовище извергло из себя невидимую волну концентрированной благодати.
У Рудина помутилось перед глазами. Тело мгновенно стало горячим и ватным, колени подкосились. Он упал, раскинув руки. На лице появилась блаженная улыбка. Рассудок, измученный самыми разными страхами, не упустил возможности передохнуть, бросив потяжелевшее тело на произвол судьбы.
Так, незаметно для себя, доктор погрузился во мрак беспамятства. Последняя мысль походила, как полагается, на пьяный бред. В голове мелькнуло, что Червь, оказывается, топал через пустошь рядышком, а он и не заподозрил! Знал ли Шершень о бомбе замедленного действия, скрытой внутри его тщедушного тела?
* * *Благодать влекла их так, как влечет стрелку компаса к магнитному полюсу. Марсианская пыль сделала этих людей безликими и похожими друг на друга, словно рыжие муравьи. Они бежали вверх по лестнице, не считая ступеней. Бряцало оружие и гулко топали разношенные сапоги.
Где-то впереди, за бесчисленными пролетами, лилась благодать. Прямо сейчас лилась, впустую, как вода из лопнувшей водопроводной трубы.
Вот и верхняя площадка. Лихо же здесь попировала смерть! Даже на стенах и потолке остались «винные» следы буйной пирушки. Но не было дела рыжим муравьям до еще теплых мертвецов.
Отыскать Ипата! Разделить его святую плоть на лоскутки! Поглотить, растворить, насытиться, пропитываясь благодатью!
Никогда ему не покинуть их, больше никогда. Близок тот миг, когда он сольется со своим племенем в единое целое. Частица благодати останется в каждом из них навсегда. И тогда они избавятся от злой зависимости и заживут, как жили раньше, вновь обретя свободу воли. Аминь!
* * *Это ощущение вклинилось в его обморок из запредельной тьмы. Твердокаменный палец давил в лоб, перст этот был невидим, но принадлежал явно какому-то хаму. Рудин озирался и видел вокруг лишь зеркала, зеркала, зеркала… В каждом стоял И. К. Герман и грозил ему пальцем…
Доктор пришел в себя. Не открывая глаз, ощупал голову. Прикоснулся к металлическому стержню, который упирался ему прямо в лоб.
– Да, доктор, это – оно самое, – изрек хорошо знакомый голос.
Рудин разлепил веки, с горем пополам сфокусировал взгляд. Председателя матросского совета было не узнать: грязный, заросший, с безумными глазами навыкате… Все-таки они шли следом! Рудин скосил глаза: других моряков поблизости не наблюдалось. Почему-то сразу возникла уверенность, что их уже нет на этом свете.
– Убери наган, Шведе… – буркнул доктор, приподнимаясь на локтях, ствол по-прежнему давил ему в лоб. – Убери, я сказал, черт тебя дери! Право, как мальчишка!
Неожиданно для себя самого Шведе подчинился. Криво усмехнулся, потеребил большим пальцем взведенный курок.
– Ха, доктор! Сдается, ты выцыганил себе жизнь! Ну-ка, рассказывай, к чему эта катавасия!
Рудин сел, оглядел разгромленную лабораторию. Шведе показалось, что доктору и дела нет до того, что револьвер смотрит ему в живот. Это было со стороны рохли и глухой тетери даже как-то невежливо.
– Куда он делся, Шведе? – спросил взволнованным голосом Рудин. – Только что он был здесь!
Шведе указал револьвером на дымящееся тело святого Ипата и снова усмехнулся.
– Да нет же, капрал! – Рудин, кряхтя, поднялся на ноги. – Ни черта ты не понимаешь! Я – Светоносный! Светоносный, Шведе!! Куда делась эта чужепланетная сволочь?!! Я нужен ей!!!
Из дальних лабораторий донесся дробный рокот, – словно табун лошадей припустил галопом. Пыльная, безликая толпа ворвалась в пещеру, откидывая со своего пути покореженные столы и снося изувеченные приборы.
– Вот дьявол! – успел бросить Шведе перед тем, как загрохотали винтовки.
Рудин и председатель матросского совета кинулись к «трехглавой» машине, за которой раньше прятался хозяин. Тяжелые пули смяли сверкающие плоскости, перебили одну из суставчатых «шей», и через отверстие хлынул ледяной пар…
Еще одна короткая перебежка под обстрелом – и они оказались в коротком коридоре, соединяющем задымленный зал со следующей лабораторией. Взвизгнули несколько пуль, отправленных следом, затем пальба прекратилась. Рыжие муравьи потеряли интерес к двум случайным проходимцам. Голодной сворой накинулись со всех сторон на мертвого Ипата. Послышался отвратительный звук раздираемой голыми руками плоти. Рудин и Шведе уставились друг на друга, доктор был потрясен происходящим, а председатель матросского совета…
Губы Рудольфа Шведе шевелились, он что-то говорил, а Рудин глядел на него полными обиды и недоумения глазами. Не укладывалось в его голове, решительно не укладывалось…
– Дурак! Какой из тебя Светоносный?.. – улыбается. – Светоносный – это…
И снова пещерный комплекс содрогнулся. Рыжие муравьи прервали трапезу, их перепачканные пылью и кровью морды стали настороженными и даже чуть-чуть испуганными. Насекомое чутье предупреждало людоедов о том, что структура пространства и времени меняет базовые значения… Только не могли расшифровать рыжие муравьи предупреждение, – не было в их муравьином языке нужных слов.
Машина, скрытая в утробе горы, пробудилась, издав высокочастотный вопль. Подземный толчок чудовищной силы перевернул вверх дном исследовательский центр хозяев. Рудин потерял опору, ему показалось, что он падает с высоты, что вокруг него свистит воздух, что до земли – долгие и долгие футы…
В глазах потемнело. Рудин врезался всем телом во что-то холодное и мокрое. В нос ударил запах болотной грязи и гнили. Послышались громкие шлепки: будто кто-то изо всех сил бил по воде палкой. А потом обрушилось действительно что-то тяжелое. Земля содрогнулась, испуганные вороны негодующе закаркали. Захлопали крылья, затрещали ветви…
