Сергей Соколов - Коллектор
Я для вида покочевряжился еще минуту-другую, после чего приступил к сбросу хода, не торопясь укладывая судно в дрейф. Катер убрался с транцев и стал двигаться параллельно, на расстоянии кабельтова. Через некоторое время в динамике передатчика послышалась недовольная реплика:
— Почему не выполняете?! Я сказал — остановить судно! Прием!
«Корабль — стой! Раз, два!» — вспомнилась именно эта лохматая шутка. Этот инспектор — просто душка. «Давай, останавливай, где тут у вас на судне тормоз?» — ну что-то типа этого. С тридцати узлов крейсерской скорости лечь в дрейф быстро не получится, особенно, когда нет большого желания это делать. Я взял микрофон:
— Уважаемый господин федеральный инспектор, согласно вашему приказу ход сброшен, в настоящий момент судно идет по инерции, и до полной остановки по моим расчетам должно пройти не более пяти минут. Палубная команда готова, вооружает штормтрап.
Наступила тишина, ответа не последовало. Корнегруцы тем временем приказал навести на правый борт вдоль надстройки один из прожекторов и сразу его выключить. Мысль капитана была абсолютно понятна.
«Колхида 3», полностью остановившись, стала мерно переваливаться на небольшой океанской волне. Аварийное освещение правого борта позволяло увидеть, как пара матросов уже подтащили сверток со штормтрапом к окну в ограждении палубы и быстро крепили его основание. Штормтрап, разворачиваясь на ходу, скрылся где-то внизу. Через мгновение над леерами взлетел брошенный с катера мусинг с прикрепленным швартовым тросом. Один из моряков метнулся по палубе, ловко поймал конец и завел его на небольшой кнехт. В наушнике внутренней судовой рации квакнуло:
— Когда он залезет на борт, будь наготове и по моей команде включай прожектор. Ослепим гада.
— Вас понял.
Я окончательно выбрался на открытое крыло мостика и принялся с интересом рассматривать подробности происходящего внизу. Трое из команды встречающих инспектора матросов, в том числе и боцман, куда-то скрылись, явно неспроста. Штормтрап дернулся — на нем кто-то повис. Незваный гость принялся подниматься вверх. Секунды просачивались в прошлое — над палубой возникло сначала лицо инспектора, потом весь инспектор целиком. Федерал отряхнул с лица крупные капли воды и что-то сказал обступившим его матросам и стоящему прямо перед ним капитану. Я не расслышал, что он говорил — морской ветер унес слова инспектора — но по его жестам и перекошенному от напряжения лицу понял, что инспектор чувствует себя не совсем уютно в окружении хмурых рож матросов и иронично усмехающегося капитана. Корнегруцы в ответ на крики служивого что-то коротко произнес. Инспектор расстегнул молнию сбоку куртки и полез за пазуху, явно доставая свое удостоверение. Вот он протянул руку с зажатым в руке куском пластика, и тут наушник гаркнул мне в ухо голосом капитана:
— Давай!!!
Я врубил нацеленный прямо на инспектора прожектор. В следующий миг нестерпимо яркий свет залил палубу. Заранее предупрежденные капитаном матросы зажмурились, а инспектор получил в глаза все возможные люмены, которых в прожекторе было более чем достаточно. Буквально секунду он стоял на месте, в слепую нащупывая кобуру с пистолетом и за это время сидевшие в засаде боцман с двумя сообщниками набросились на инспектора. Сразу после их появления еще двое, стоящие рядом с капитаном, принялись скручивать полицейского в бараний рог.
Началась огромная свалка, и только капитан чуть отошел в сторону и наблюдал за происходящим, не высказывая ни малейшего желания ввязаться в драку. Заварушка длилась еще несколько секунд, а потом клубок, состоящий из человеческих тел, неожиданно распался. К моему глубокому удивлению, посередине стоял абсолютно невредимый инспектор, разве что лишившийся своего пистолета. Пистолет валялся на палубе, на расстоянии метров двух от ловкого служителя правосудия, и федерал попытался броситься за ним, но путь ему преградили сразу трое матросов. После секундного колебания инспектор припустил вдоль по палубе, явно без определенной цели, просто стараясь потянуть время в поисках какого-то решения.
Я включил все палубное освещение и вдобавок направил луч прожектора вслед полицейскому, чтобы пришпилить того, как жука. Инспектор был уже на баке, когда решил оглянуться и посмотреть, что происходит за его спиной. Там находились крепко помятые и от этого невероятно злые матросы с взявшимися откуда-то дубинками и баграми в руках, во главе их боцман, вооруженный метровым обрывком цепи и отнятым у полицейского пистолетом. С мостика я видел только спины палубной команды и рожа боцмана, наводящего на противника пистолет, было скрыта от меня, но зато я оценил выражение злости и безысходности, появившееся на лице у инспектора.
Какое-то время все стояли, не шевелясь, а потом наши, по команде боцмана, стали медленно приближаться к полицейскому, стремясь взять его в кольцо. Тот покрутил головой по сторонам, после чего, видимо, приняв какое-то решение, бросился к борту судна. «Вот сейчас он прыгнет в воду, доплывет до катера и отбудет в неизвестном направлении, после чего по нашу душу придут федералы, всех повяжут, и моей операции придет конец, как, впрочем, и мне самому», — не успел я все это додумать до конца, как откуда-то снизу раздался громкий хлопок, отчетливо прозвучавший даже на фоне шума, создаваемого крепким океанским бризом. Фигура инспектора неожиданно подпрыгнула на месте и опрокинулась на спину. Я перевесился через ограждение крыла и заглянул вниз — там стоял капитан, держащий на весу длинноствольный пневматический линемет. Похоже, что вся эта беготня сильно одолела Корнегруцы и он решил своей рукой поставить жирную точку.
Матросы подошли к телу инспектора, слегка попинав его ногами — для получения компенсации за полученные от него увесистые оплеухи, после чего ухватили за ноги, за руки и потащили куда-то во внутренние помещения. Это было довольно странно — куда надежнее скинуть труп, с привязанным к нему грузом, за борт и отправиться по своим делам. Через час морские обитатели не оставят от куска человеческого мяса даже костей, распределив его по своим желудкам, и никто никогда не узнает о непрошенном визите федерального инспектора на «Колхиду 3». Я решил разобраться в происходящем. С помощью бинокля мне удалось внимательно рассмотреть бездыханное тело, которое грубо волокли по палубе моряки — ни одной царапины, ни следа крови, ни каких торчащих из груди гарпунов. Все вроде бы цело. За спиной раздался голос:
— Ну что, изучаешь наш улов?
Капитан, с довольной улыбкой на лице, подмигнул мне и показал рукой куда-то вниз.
— Вот что делает с человеком пластиковый пыж, если залить его водой. Ты что, думаешь, мы его убивать собрались? Это нам ни к чему, со следователем сначала должны поработать спецы из службы безопасности, раскрутить его по полной. А что потом — их проблемы. Наша задача — запереть его в подходящем месте, и передать кому надо на обратном пути. Так что не переживай — инспектор, а он, судя по удостоверению, на самом деле федеральный инспектор, через пару часов придет в себя. Кстати, спасибо за помощь — с прожектором и светом на палубе ты удачно придумал. Так держать. Давай полный ход, курс тот же.
Я повернул регулятор хода, отключил иллюминацию на палубе, бросил контрольный взгляд на пустынный экран локатора и обратился с логичным вопросом к Корнегруцы:
— Кэп, а что это он к нам прицепился?
— Ты на предмет того, что у нас какой-то криминал там, или что-то вроде этого? Нет. Посмотри сам — ну что это за спецоперация, когда федерал в одиночку, без какой-либо поддержки, на явно угнанном катере пытается своей властью остановить коммерческое транспортное судно с ценным грузом и провести досмотр? Бред. Полагаю, он работает или на наших конкурентов, или на бандитов. Если бы мы разрешили ему тут руки распустить, то оказались бы в дрейфе с отключенной по ходу досмотра самим инспектором силовой установкой. А дальше прибывает бригада, захватывает судно, нас всех за борт, и кто-то получает ценный приз в виде нового транспорта и полных трюмов. Все логично. Можешь спать спокойно — с этим федералом без нас разберутся. Понятно?
Последнее слово капитан произнес с такой недвусмысленной интонацией, что мне осталось только быстро закивать головой в знак того, что объяснять больше ничего не надо, все предельно понятно, и если у меня и были еще какие-то вопросы, то я уже засунул их в свою собственную задницу, во избежание неприятностей.
Мои красноречивые жесты Корнегруцы понял правильно, удовлетворенно хмыкнул, и ушел к себе. Судно, растревоженное произошедшими посреди ночи событиями, постепенно вернулось к состоянию сонного оцепенения. Все успокоилось. Механик, просидевший все то время, которое экипаж ловил полицейского, на своем посту в машине, еще некоторое время донимал меня расспросами, но потом и он утих.
