Алекс Орлов - Рекс
Олаф не любил подобные компании и не танцевал из принципа. Правда, потом приходилось оправдываться перед Лаибергом, потому что тот формально считался его начальником. Оправдываться приходилось в присутствии рыдающего командира взвода охраны: «Это были мои лучшие люди!» А зачем приставать к человеку только потому, что он на три головы ниже тебя ростом? Ты сначала бицепс потрогай! Потрогай бицепс сначала, а потом приставай.
После душа Олаф возвращался к себе, расчесывался и смотрел кино по внутренней кабельной сети. Хотелось бы, конечно, полазить еще и в Глобалнете, но это запрещалось – безопасность и все такое. Поэтому развлечение у Олафа было очень специфическое. Он приготавливал карандаш и бумагу, доставал из шкафа гитарную струну, накидывал ее на трубу отопления, зажимая оба конца в специальном мундштуке, а мундштук прихватывал зубами.
С безопасностью в замке было очень строго, однако никакому ответственному за режим и в голову не приходило, что общую систему труб тоже надо как-то изолировать.
Вот и в этот раз Олаф проверил замок на двери, зажал зубами мундштук, и понеслась:
«Да я тебе говорю, Сопатый, что я за тебя тогда отдежурил. Ты что, забыл?»
Это соседи – прямо над ним. Иногда они портили всю аудиокартину, но Олаф научился «обходить» их частоты, меняя натяжение струны, и тогда проявлялись следующие:
«Я не успел запомнить номер этой машины, но я четко видел этот прицел…»
«Может, это был фотоаппарат?»
«Нет, это было оптический прицел, точно тебе говорю».
Олаф вздохнул. Яркая подача, но никакой интересной информации. Эти парни работали в городе, кажется, под руководством Мартина, хотя основная часть стрелков жила на какой-то городской базе.
Олаф натянул струну сильнее и «переключился» на следующий уровень.
«Встреча состоится в отеле «Корвуд» в одиннадцать часов».
«А кто тебе это сказал?»
«Бинвальд».
«Что-то он разговорился сегодня, тебе не кажется?»
Это были секретари. Один рыжий такой, другой носатый. В его мусорнице постоянно была ореховая шелуха. Бесполезно говорить, что ее нужно в пакет складывать – валит все вместе с бумагами, тупица. Или он сознательно это делает? Неужели издевается?
Привычной кодированной скорописью Олаф записал фразы, в которых, как ему казалось, был скрыт какой-то смысл.
На следующем уровне звучали другие новости:
«Уже послезавтра, понял меня?»
«Да понял».
«Чего ты понял? Чтобы не как в прошлый раз, Торнтон меня тогда чуть на месте не грохнул!»
«Мартин, ну что ты в самом деле? Все сделаем. И аппаратуру поставим, и улицы прошерстим. Там этот «Павлин» вроде еще разбомбленный стоит, там какого-то мафиозу взрывали».
«Взрывали мафиозу или нет, но ресторан уже работает».
Это уже было интереснее, и Олаф стал чаще «переключаться» по частотам.
«Я одного не могу понять, Дризл, почему хозяин должен встречаться именно в кабаре «Рюйн»? Там же такая скверная обстановка – пали откуда хочешь, и весь гадюшник завалится!»
«Мне сказали готовиться к прикрытию, и все. Если хочешь, подойди к Мартину или даже Филдсу, он добрее».
«Филдс не добрее, просто он каждый день бухает».
«Ну вот к нему и подойди, пьяный он тебя не зашибет – промахнется».
Собеседники засмеялись. Олаф тоже улыбнулся. Они сменили тему, а он частоту.
«Вы должны четко представлять себе, что такое прикрытие важной встречи!»
Олаф наморщил лоб, стараясь не пропустить ни слова, это был Филдс, помощник самого Торнтона.
«Во-первых, работаете только парами. Не тройками, где один смотрит, а двое болтают, а только парами».
«А если одному в туалет приспичит, сэр?»
«Значит, один идет в туалет, а другой его ждет и одновременно сообщает командиру отделения, что боец отлучился по нужде. Мы должны знать, сколько в каждый момент у нас под рукой людей».
«У «Павлина» сложный перекресток, а в десять тридцать там жуткий трафик начинается».
«Ничего не поделаешь, будем фильтровать тот трафик, который имеется».
Поискав еще с полчаса, Олаф удостоверился в том, что больше ничего стоящего не поймает – люди остывали от работы и переходили на бытовые темы. Там тоже подчас попадались захватывающие истории, но у Олафа уже уставали челюсти.
Сняв струну с трубы отопления, он убирал ее в шкаф, где этих струн было предостаточно и к тому же имелась гитара, на которой Олаф иногда играл.
Он неплохо играл, мог даже сбацать что-то по нотам, и именно благодаря его музыкальному слуху он мог собрать информацию там, где никакие другие способы не срабатывали.
У него имелась небольшая рация, совсем крохотная. На нее можно было наговаривать текст и отправлять сжатым сигналом. Раньше Олаф успешно ею пользовался, но со временем служба безопасности расставила глушилки, так что теперь приходилось отправлять информацию другим способом.
Итак, что у него на сегодня получалось?
Олаф стал просматривать скоропись. По всему выходило, что сам господин Камерон собирается выползти на свет из своей норы, чтобы с кем-то там встретиться. С кем? Этот вопрос оставался открытым. А вот где – тут возникало три варианта.
Отель «Корвуд» – это на северо-востоке города.
Кабаре «Рюйн». Оно находится в южной части мегаполиса. Несмотря на помпезность пластиковой лепнины, заведение выглядит неубедительно, хотя, возможно, именно в таких местах и следует проводить тайные встречи.
Ну и третий вариант – ресторан «Павлин». Он упоминался дважды, причем в среде господ, которых Олаф считал наиболее ценными и достоверными источниками.
Время встречи – послезавтра, в десять тридцать или одиннадцать ноль-ноль. Утром. Город только проснется и будет приходить в себя, и тут в какой-то забегаловке появится человек, на которого охотятся очень многие. Кто-то весьма профессионально, а кто-то – как может, так и воюет.
Олаф задумался, к какому разряду отнести себя. Получалось, что к смешанному – личные мотивы плюс качественное исполнение.
Он знал, что ходит по краю, недаром источники сообщали о трех разных местах встречи, возможно, были и другие варианты, но Олаф их не слышал.
Служба безопасности продолжала просеивать своих сотрудников, используя шахматный метод и раздавая в разные подразделения разную дезу, однако они не знали, что кто-то получает все варианты дезинформации, анализирует их и выбирает истинный, чтобы передать за пределы замка.
Еще раз перечитав наброски, Олаф сунул в рот жвачку – она помогала челюстям расслабиться, а потом годилась для устройства «почтовой капсулы».
Из самой простой туалетной бумаги он вырезал аккуратный квадратик и прикинул, как будут располагаться строчки донесения. Потом взял мягкий карандаш и стал писать, продолжая ожесточенно пережевывать жвачку.
Когда донесение было закончено, он перечитал его и разрезал ножом на четыре части. Потом достал изо рта жвачку, раскатал на столе в блин и, аккуратно разложив на нем четыре части донесения, свернул жвачку вдвое, а затем еще раз.
Теперь прочесть донесение мог лишь тот, кто знал, что сначала капсулу следует охладить до твердого состояния, а потом разрезать в строго определенном месте. Если этого не сделать и попытаться вскрыть капсулу сразу, получится месиво из жвачки и бумажных волокон.
Просто, эффективно, остроумно. Этот контейнер Олаф придумал сам.
Вот и все. Закладка будет утром, а теперь – спать.
82
Ночью Олаф спал крепко, но научился он этому не сразу. Поначалу были страх и кошмары, а потом он решил, что если не выдержит, то может просто сбежать.
Никто не говорил ему: «Олаф, ты обязан это сделать». Напротив, его даже отговаривали. Ему говорили: «Ты слаб, ты слишком придавлен грузом воспоминаний», но он справился. Он собирал информацию, он умело переправлял ее и очень редко узнавал о том, что удавалось сделать его друзьям. А они делали много, они тоже старались и рисковали, но пока Камерону удавалось ускользать из ловушек и наносить ответные удары.
Что ж, Олаф был готов ждать и работать. Он знал, что будет трудно, и он готовился к долгому противостоянию.
В эту ночь ему приснился сон, будто он со всей семьей отправился на рыбалку на озеро. Это была реализация его так и не состоявшейся мечты, хотя они каждую неделю вместе выезжали на пикники и в парк развлечений. Но рыбалка так и не состоялась. Ее откладывали на потом, но этого «потом» не стало.
Утром будильник прозвенел ровно в шесть, и Олаф подпрыгнул, словно на пружинах. Он помнил, что сегодня закладка, а значит, возможен еще один выстрел в сторону врага. Кто знает, может, на этот раз повезет?
Быстро сделав несколько разминочных движений, Олаф в одних трусах выскочил в коридор и, встав на руки, прошелся до самой душевой, балансируя ногами и в некоторых местах даже перепрыгивая через ряд коричневых плиток. Этот фокус был для него несложным, на руках он научился ходить раньше, чем ногами – так уж получилось.
