Валентин Егоров - Шпион Его Величества
Затем Иван Иванович поднялся на ноги и вернулся за свой стол, теперь мы могли обмениваться мыслями, не поднимаясь со своих мест и не привлекая чужого внимания. Со своего места Иван Иванович вкратце рассказал о своих бойцах, о двадцати молодых парнях в возрасте от девятнадцати до двадцати трех лет. В группе в основном были крестьянские сыновья, которым присвоили солдатские и капральские чины, но в ней также было несколько молодых дворян из семей староверов, которым нравилось подраться и которые не желали учиться европейским наукам. Иван Иванович мыслил несколько замедленно, одну за другой он называл клички бойцов и давал им краткую характеристику.
Ни один из бойцов группы, разумеется, не поднимался на ноги и ко мне не подходил, не кланялся в пояс, как требовалось бы по регламенту. Все ребята оставались на своих местах, пили пиво или слабое вино, некоторые перекусывали. Я же только с этими парнями обменивался взглядами, успевая в их подсознание закладывать метки, чтобы впоследствии любой из этих парней при любых ситуациях мог бы меня признать, чтобы подчиниться и выполнить мои приказания.
Только мы с Иваном Ивановичем закончили мысленную процедуру знакомства с бойцами группы, как в хохочущий трактир ввалилась толпа новых визитеров. Посетители продолжали хохотать шуткам Луки, не обращая внимания на новых посетителей. В этот момент я успел только отметить, что среди вновь появившихся не было ни датчан, ни русских и вели они себя довольно-таки грубовато. Проходя мимо сидевших за столами к свободному столу, они громко разговаривали и шпагами явно намеренно задевали старых, смеющихся посетителей. По всей вероятности, это все же были немцы или, если уж быть совсем точным, этими людьми были ганноверцы.
С появлением ганноверцев в моей голове впервые за все это время прозвенел тревожный колокольчик, словно он предупреждал о приближающейся опасности. Я мысленно связался с Иваном Ивановичем и попросил, чтобы он обратил внимание на появившихся в трактире немцев, ганноверцев.
Почему-то ганноверцы объектом своей атаки выбрали Луку Чистихина. Трое здоровущих немецких парней-быков, выставив перед собой шпаги, пошли на него в атаку. Но государев карлик был не лыком шит и отличным оказался гимнастом. Он вовремя ушел из-под атаки парней. Он вспрыгнул на один из столиков и, повернувшись к ним спиной, неприлично оголил свой тощий зад, чем вызвал новый взрыв истерического хохота. А Лука стремительно уходил от преследования, перепрыгивая со столика на другой столик. Как ловкий и гуттаперчевый гимнаст, Лука легко уходил от преследования неуклюжих и неповоротливых немецких парней со шпагами, при этом он совершал такие уморительные сальто и кульбиты в воздухе, что все посетители трактира от хохота повалились на пол.
Навстречу его преследователям из-за столов поднялись три датчанина и своими шпагами легко отбили натиск ганноверцев.
Я в одиночестве сидел за своим столом, когда на меня устремились другие пять человек из этой толпы только что вошедших в трактир людей. Я снова оказался в ситуации, когда требовалось принимать мгновенное решение. Совершенно случайно, собираясь на встречу со своими ребятами, я захватил два пистоля, заряженных круглыми свинцовыми пулями, никогда ранее огнестрельного оружия я с собой не брал и постоянно его не носил.
Выхватив пистоли из кобур, не прицеливаясь, тут же спустил курки. Последовали два негромких выстрела, двое из пяти бежавших ко мне немцев повалились на пол, один с кровавой дырой во лбу, а другой, выронив шпагу из рук, схватился за плечо. Трое немецких бугаев со шпагами в руках продолжили свой бег, да и бежать-то им оставалось всего шага три, не более. Через секунду один из этой тройки наверняка шпагою пронзит мне грудь или живот. Моя же шпага по-прежнему весело болталась на моем левом боку, но я даже не схватился за ее эфес.
Что толку — фехтовать-то я совсем не умел и шпаги в руках не держал?!
Одновременно с этой мыслью мой мозг пронзила другая мысль о том, что сегодня я зря не надел свой бронекомбинезон, ведь теперь мне оставалось одно только — достойно принять смерть.
Но ганноверцы, так спешившие со мной покончить, вдруг уткнулись в еще одно препятствие в лице троих неизвестно откуда появившихся датчан, их шпаги легко парировали выпады ганноверских шпаг, а кинжалы в правых руках этих датчан так же легко и быстро завершили дело. Три ганноверца умерли, так и не успев понять, откуда пришла их смерть.
Оставшаяся в живых последняя вражья тройка перегруппировалась и, выставив во все стороны клинки своих шпаг, пятясь, попыталась покинуть негостеприимный трактир. Возможно, эти ганноверцы так бы и ушли подобру-поздорову, бросив своих погибших товарищей, если бы им на пути не встал Лука Чистихин. В самую последнюю секунду этот карлуша, когда тройка ганноверцев перешагивала порог трактира, выхватил кочергу из очага и нанес ею мощный удар по голове последнему отступающему немцу. С тяжелым ранением головы тот, потеряв сознание, свалился у порога.
В мгновение ока я оказался рядом с ним и под видом оказания ему медицинской помощи проник ганноверцу в сознание. Довольно-таки быстро я нашел то, что мне требовалось. Англичане дознались, это кто-то из наших чужие деньги любящих доброхотов им донес, что я сбиваю с пути истинного государя Петра Алексеевича, рекомендуя отказаться от стратегического союза России с Англией в пользу союза с Францией.
В этой связи правительство британской короны поручило своей секретной службе, а та перепоручила это дело ганноверцам, мое физическое устранение, объявив за меня награду в две тысячи английских гиней. Принимая такое решение, британское правительство очень надеялось на то, что когда дурного советника в близком окружении не будет, то государь-мальчишка передумает и в своей дальнейшей государственной политике снова будет ориентироваться на «владычицу морей».
Мне оставалось поставить точку в этом небольшом эпизоде моей скрытной жизни. Я вытащил стилет и пару раз им ткнул в шею раненого ганноверца.
Первого сентября на генеральный консилиум собралось все русское военное командование и единогласно решило от идеи высадки на шведское побережье в этом году отказаться и перенести ее на следующий год. Принятием такого решения государь Петр Алексеевич прикончил им же создаваемую антишведскую коалицию из России, Ганновера, Дании.
2Сентябрьская погода в Копенгагене совершенно не напоминала погоду в этом месяце в нашем отечестве. Не было ранних холодов, не выпадал снег, не лили занудливые, на весь день, дожди, а сохранялось настоящее августовское тепло.
В течение всего этого месяца я занимался делами разведгруппы, вернее было сказать, Иван Иванович Чернов отправлял пары и тройки бойцов своей команды по столицам и крупным городам различных держав Европы.
Сначала Иоганн Зейдлиц в штыки воспринял мою идею, чтобы всех членов команды распределить по европейским странам, чтобы они там прижились и пустили корни, занялись сбором информации, время от времени выполняя свою непосредственную работу. Первоначально его немецкому складу ума не понравилась сама идея растарабарывания по небольшим частям своей прекрасно сработанной команды. Но, немного подумав, Иван Иванович Чернов принял-таки мое предложение, до него дошло понимание того, что со временем он получит семь-восемь таких команд, каждая из которых будет работать и базироваться в европейских столицах.
После чего Иван Иванович сообщил мне, что в течение месяца будет заниматься вопросами разделения команды на пары и тройки, а затем их отправкой в другие страны. Тут выяснилось, что немаловажным обстоятельством оказалась финансовая сторона обеспечения такой работы, потребовались большие средства на обустройство наших парней в зарубежных столицах.
Когда я в давние времена, еще в самом начале своей карьеры на ниве государственной разведки, впервые перед князем-кесарем Федором Юрьевичем Ромодановским поднял этот финансовый вопрос, то он заметно оторопел от этого моего вопроса, затем посмотрел на меня как на умалишенного, чтобы после этого задумчиво молвить:
— Я-то думал, что ты умный человек, Алешка! О каком специальном фонде ты молвишь, когда все финансы государя у тебя в кармане? Если ты такой фонд создашь, то Алексашка Меншиков тотчас в него свою руку запустит и беззастенчиво будет из него в свой карман деньги перекладывать, а на что ты тогда жить будешь? Ты бы лучше подумай и так деньги Петра Алексеевича распредели, чтобы ему и тебе хватало бы.
Получив указание сверху, я кое-что изменил в финансовой отчетности государя, создав пару-тройку неподотчетных Сенату финансовых фондов. Ефимок, вращавшихся в этих фондах, со временем оказалось достаточно для того, чтобы всякие любопытства и уродства для государевой Кунсткамеры[89] добывать, Петра Алексеевича, супругу и государевых детей содержать и для того, чтобы содержать команду Чернова — Зейдлица и самого себя. В тот наш разговор я не забыл Ивану Ивановичу упомянуть о том, что если его парни хотят хороший заработок от работы своей получать, то они должны много работать, а Чернову посоветовал, чтобы он основал какую-либо всемирную компанию, чтобы та в каждой стране имела свои отделения и торговлей занималась.
