Алексей Волков - Разрушитель
Бойцы смотрели на меня, как смотрят на отца-командира, и пришлось соответствовать их надеждам.
Я даже вспомнил про патроны. Жаль, с нами не было ни пулеметчика, ни снайпера. Придется так…
Улица перед нами в нескольких местах была покрыта небольшими озерками огня. Бутылки кидали не шибко метко, хоть и густо, зато теперь какой-никакой, а дым. И воздух подрагивает от жары, не дает хорошо прицелиться.
Нам тоже. Какие-то фигурки в камуфляже пытаются сблизиться с нами, будто хотят познакомиться, однако встречный автоматный привет сразу остужает их пыл.
Лейтенанту Володе не повезло. Бывает. До коптящей багровым пламенем БМП от нас метров сто, и отсюда ясно – шансов выжить ни у кого из бойцов не было. Не выдвинись они вперед – и гореть нам посреди улицы, а им – отходить под огнем.
Судьба…
– Пошли!
Мы один за другим, я – последним, оказываемся в магазине. Он не настолько велик, зато за стеной хоть на время можно укрыться от пуль.
Одному солдату не повезло. Бронежилет не выдержал попадания пулеметной очереди в спину. Наповал. Но на сожаления нет времени.
Какие-то полки, вешалки, еще не столь давно здесь явно продавалась дамская одежда. Кое-что сохранилось – в виде лохмотьев и лоскутов, будто ворвавшиеся сюда москвичи рвали добычу на части, тягая каждый в свою сторону.
Тряпки нас не интересуют. Даже будь они совершенно новыми, ненадеванными и от знаменитого кутюрье. Юдашкина, кого там еще? Главное – в любой торговой точке должны иметься служебные помещения и служебный ход. Обороняться в торговом зале невозможно, положат за милую душу. К тому же, оказывается, помимо механика у нас еще есть раненый. Один из бойцов схлопотал пулю в ногу, к счастью – в мякоть, когда мы перебирались в магазин.
Посылаю солдатика с сержантскими нашивками на поиски второго выхода. Пока ищет, перевязываем раненых. По первому впечатлению, раны не слишком тяжелые, только и от самой легкой можно истечь кровью.
Я еще успеваю набить патронами опустошенный перед тем рожок.
– Есть ход, товарищ командир! – Сержант не знает, как ко мне обращаться. Я-то без звездочек на погонах. – Только он закрыт. Пытался выломать – ни в какую.
– Ты его гранатой. Сообразишь, как?
– Так точно!
Сержантик вновь скрывается в подсобке.
Тем временем неизвестные вновь решили стать нам лично известными. И вновь приходится остужать их пыл. В ответ к нам тоже летят пули, и в магазине становится весьма неприятно.
Свинец прошивает помещение насквозь, остатки былых вещей сбиты на пол, сыплется штукатурка, отлетают щепки от деревянного панно, противно свищут рикошеты. Еще немного – и кто-нибудь схлопочет пулю в спину или куда пониже.
Мы тоже бьем, но как трудно заставить себя выглянуть и тщательно прицелиться! Так, просто лупим наружу, практически не заботясь куда.
Внутри гулко ухает.
– Отходим!
Я еще задерживаюсь ненамного. Расстреливаю спарку магазинов. Кое-как приспосабливаю гранату, сюрприз тем, кто придет по наши души. Затем в подсобке устанавливаю еще одну. Как говаривали в детстве, «на драку, собаку». Надеюсь, кому-то не повезет.
До сих пор понятия не имею, кто на нас напал, просто не испытываю к ним добрых чувств и стараюсь сделать все, чтобы отомстить за гибель Володи с бойцами.
Хотя… Показалось или нет, но на ком-то из нападавших вроде бы коричневый берет.
Не мы первые начали.
Проскакиваем внутренний дворик. Другого выхода отсюда не видно, единственные ворота идут на улицу, с которой прут неведомые враги, и приходится ворваться в какой-то подъезд.
Поднимаемся на несколько пролетов. Бойцы походя молотят по всем дверям. Разумеется, в ответ лишь тишина. Где найдешь дурака, готового влезть в чужие разборки? Настолько, что и не понять, кто с кем и во имя чего?
Наконец одна из дверей на третьем этаже чуть приоткрывается. За ней – немолодой мужчина, порядком постарше меня. С седой чеховской бородкой, с каким-то понимающим лицом. Что заставило его выглянуть? Добро обычно наказуемо.
– Какой-нибудь выход еще есть?
Мужчина без особого страха взирает на наше оружие.
– Есть. Пойдемте.
Дом старый, еще дореволюционный. Оказывается, тут имеется черная лестница, ведущая в другой двор. Мы торопливо спускаемся по ней.
– Спасибо! – успеваю крикнуть я.
Мужчина ничего не говорит, лишь смотрит вслед. Кто он такой? Узнать это мне явно не суждено.
Где-то гремит взрыв. Надеюсь, хоть кто-то получил по заслугам. Многие достойны лишь преждевременной смерти по делам своим. Не гуманист я, однако. Не гуманист.
Проскакиваем вереницей переплетенных дворов, больше смахивающих на колодцы. Раненный в ногу боец хромает все сильнее, и нам приходится едва не тащить его.
Перебегаем одну узкую улочку, затем – другую. Совершенно не знаю этого района, на ходу интересуюсь у бойцов, однако москвичей среди них не оказывается.
Никто не задается вопросом: кто наши противники? Ясно же, ответ прозвучать не может. Лишь вспоминаю на бегу об отсутствии у них белых повязок на рукаве, а остальное… Но вооружены по армейским нормам, если не лучше.
– Сюда! – Я киваю на какую-то подворотню.
Оказавшись в ней, мысленно хвалю себя за удачный выбор. Позиция весьма неплоха. Мы можем свободно простреливать довольно значительный кусок улицы. В то же время фигурные выступы обеспечивают недурное укрытие от вражеского огня.
Ясно – бежать до бесконечности незнамо куда мы не в состоянии. Есть крохотная надежда, что погоня потеряла наш след. В противном случае рано или поздно драки не миновать. Лучше уж принять ее здесь, где мы будем иметь хоть временное преимущество. Конечно, если противник не притащит с собой несколько гранатометов. Одна удачно пущенная граната, и мы рискуем отправиться в рай тесной компанией. А если у них припасено что-нибудь серьезнее…
Но в магазине нас обстреливали лишь из автоматов и пулемета. Вряд ли они решили ввести нас в заблуждение относительно имеющихся возможностей.
– Вот что, ребята. Повязки с рукавов можете снять. Попробуйте все-таки выйти к первому попавшемуся посту. А я их чуток задержу тут.
Как безопаснее, с повязкой или нет, не имею понятия. Сидели мы под броней, так что нападение с ними не связано. И вообще, если весьма примерно еще могу сказать, кто свои, то кто чужие…
Бойцы смотрят на меня со смесью уважения и скепсиса. Перестрелки гремят едва не всюду, и есть ли еще хоть одно место, где, как час назад, спокойно расположился какой-нибудь армейский или милицейский пост? Что это вообще? Всеобщий бунт против правительства и его структур? Или Гражданская война, в которой нас приняли за одну из сторон? Но кто наши противники?
Принимаюсь торопливо снаряжать опустевшие магазины. Бойцы с полминуты смотрят, а затем присоединяются ко мне. Правильно, автомат без патронов – никчемная железка.
– Все, – говорю, когда работа закончена. – Идите.
Если бы я мог указать им безопасное направление! А тут и неясно, кто в итоге будет в большей опасности. Я могу спокойно просидеть до наведения некоего подобия порядка, а ребята – нарваться где-нибудь по дороге. Судьба.
Даже непонятно, кого избегать, а к кому идти с распростертыми объятиями.
Бойцы коротко перешептываются, и сержант от имени всех заявляет:
– Товарищ командир, мы с вами.
Кто знает, может, без меня им еще страшнее и неувереннее, чем со мной? Если бы отход гарантировал спасение!
Прикуриваю, окидываю взглядом простые лица солдатиков.
– Что ж… Как хотите. Но тогда слушаться меня, как Господа Бога. Вопросы?
– Есть слушаться!
А улица перед нами такая пустынная!.. Поневоле хочется верить, так будет всегда. Но вряд ли…
С чего судьбе быть настолько щедрой?
Глава 28
Ожидание растянулось минут на десять, показавшихся парой часов. Довольно быстро нашли, если попытаться вспомнить наш случайный и прихотливый путь. Три варианта на выбор – им кто-то помог, они знали этот район, их просто достаточно много, чтобы выслать разведку по нескольким направлениям сразу. И единственный вопрос – зачем мы им так нужны? Мы знакомы, и потому необходимо отправить нас к праотцам? Или так нынче принято встречать всех проезжающих?
Толку от вопросов…
Дома вокруг нас молчали, точно вымерли. Я понимаю жителей – им-то какое дело до чужих свар, за которые можно расстаться со своей жизнью?
Не так врагов и много, десяток человек. Пока. Вполне вероятно, за авангардом следуют другие, и числом поболее. Автоматы, один пулемет. Никаких гранатометов, даже подствольных, не видно. И, действительно, коричневые береты на некоторых бойцах.
– Все. – Я торопливо затянулся последний раз и затушил наполовину выкуренную сигарету.
Солнце било противнику в глаза, следовательно, мы находились как бы в темноте – до первых выстрелов.
Смерть от пули – хорошая смерть. Особенно когда удается прихватить с собой некоторое количество врагов.
