Александр Зорич - Стальной лабиринт
Однако полковник Дидимов-Затонский, показав себя настоящим телепатом, майора опередил.
— Приятного аппетита, — вместо «здрасьте» сказал он Растову, уверенно ступив под полог медицинской палатки.
— Сбасиба, — энергично жуя, отвечал Растов с набитым ртом и сделал попытку встать на ноги.
— Сидите, сидите, — попросил его полковник. — Вам сейчас можно.
Голова Растова неожиданно сильно закружилась, и земля галопом ускакала из-под ног. В общем, майор был вынужден послушаться.
— Дорогой Константин, — сказал полковник, — благодарю вас за службу! Если бы не вы, этот сумасшедший фанатик-заотар и его в голову ударенная баба наверняка перестреляли бы нас в яме как вальдшнепов. А то и попросту забросали бы гранатами.
«Ударенная баба — это Армаити… Госпожа Света», — с трудом сообразил Растов и бросил взгляд на тумбочку, где, как реликвия, стояла извлеченная из него пуля (майор хотел удостовериться, что этот страшный сон имел место наяву).
— Я уже отправил вместе с очередным донесением описание вашего подвига прямиком маршалу бронетанковых войск. Ходатайствую о представлении вас к боевой награде.
— Здорово! — как ребенок обрадовался Растов. Он широко, от сердца, улыбнулся и, спохватившись, добавил: — Служу России!
— И второе, — напустив на себя серьезности, продолжал полковник. — Положение гарнизона Стального Лабиринта, к сожалению, стремительно ухудшилось… Возможно, уже в самые ближайшие часы его можно будет описать литературным словом «безнадежное»… Клоны применили подлую уловку! Окружив нас цепью боевого охранения, они сосредотачивают ударные части, а это десятки танков и до тысячи пехотинцев, прямо среди многоэтажек Геля… Прикрываются, черти драные, гражданскими! Из-за этого мы лишены такой необходимой ракетной поддержки с орбиты! А клоны в любой момент могут получить приказ на решительный штурм Стального Лабиринта!
Растов нахмурил брови. Что же это творится, а?
— Товарищ полковник! Я лично готов принять роту прямо сейчас! Думаю, мы отобьем любую их атаку! Ведь стрелять по самому Лабиринту клоны, как сообщил Мурадов, не решаются!
Дидимов-Затонский поглядел на Растова озабоченно.
— Это раньше они «не решались». Есть мнение, что сегодня у них будет другой приказ.
— В любом случае я готов выполнить свой долг до конца! — с горячностью, плохо сообразующейся с медицинскими повязками, проводами и трубочками, выпалил Растов. — И кстати, что там Терен? Он ведь обещал включить защитное поле… Такие красивые слова говорил… Фотографиями размахивал!
— Да что Терен… Возится! Расшифровывает! Нашел, говорит, что-то вроде центра управления всей этой пижней… Центр управления, а под ним, говорит, еще какой-то «детонатор»… Утверждает, что от этой штуки Лабиринт может трансформироваться и в своем новом виде чуть ли не по воздуху летать, как «Шамшир», прости Господи…
При упоминании о «Шамшире» — конкордианском летающем танке размером с дом — Растов криво ухмыльнулся. Русские танкисты видели их только в довоенных репортажах с хосровских парадов. За всю войну «Шамширы» на поле боя так и не появились. Так что и раньше, и теперь в русских бронетанковых войсках к «Шамширам» было принято относиться юмористически, и Растов изменять этой славной традиции не собирался.
— Да только жалуется Терен, — продолжал Дидимов-Затонский, — ничего он в этом центре управления понять не может…
— Почему-то я не удивлен, — вздохнул Растов. — Он ведь, небось, и машину-то водить не умеет, правильно?
— Кстати, да! Не умеет! О чем он мне вчера, за чашечкой коньяка, и поведал! — заметил полковник.
— Так то машина… А тут целый Лабиринт!
— Ты хочешь сказать, что если бы с Тереном был какой-нибудь хороший человек, который разбирается в технике, шансы профессора протумкать, что там и где, куда давить, стали бы выше?
— Именно это я и хочу сказать, — кивнул Растов. — Да только Терен из тех людей, которые ни за что в жизни не сознаются, что они в чем-то разбираются плохо. Они во всем всегда разбираются «лучше всех». И нет такой задачи, которая им, таким сверхумным, была бы не по зубам! Так что вряд ли он согласится на какую-либо помощь.
— Что значит «согласится»? Я ему прикажу — и всех согласий… Ну да ладно, Растов, это мы с тобой не в ту степь заехали…
— А какая степь «та»? — Растов потянулся за водой, во рту неожиданно сильно пересохло.
— Поступило строгое приказание контр-адмирала Кораблева эвакуировать всех раненых из Стального Лабиринта. Через, — полковник посмотрел на часы, — через три минуты прилетят «Гекконы»… Ты улетаешь, как и другие раненые офицеры, с первым.
Растов от такой новости оторопел и возмущенно выпучил глаза.
— Как «улетаю»? А мои ребята?! А рота?! Доктор соврать не даст, я здоров как бегемот! Хотите, кросс пробегу, чтобы вы убедились?! Или анализы могу сдать…
— Анализы твои, дружок, мне прекрасно известны. Вот прямо тут, в планшете у меня, — Дидимов-Затонский похлопал себя по нагрудному карману. — По обезболивающим и седалгирующим препаратам у тебя сейчас в крови и тканях трехкратное превышение физиологической нормы… Ты по любым правилам, хоть нашим, хоть чоругским, командовать подразделением права не имеешь.
— А самим собой имею?
— Знаешь, Костя, это вопрос философский. А у меня — недвусмысленное предписание контр-адмирала. Поэтому я пошел, а ты доедай своих голотурий, одевайся и, что называется, «с вещами на выход».
За пределами медицинского бокса, прилепившегося сбоку от КП Мурадова, майора приветствовало показавшееся неожиданно ласковым иномирное солнце и бодрящий теплый ветерок с отчетливым запахом горюче-смазочных.
Вокруг него возвышались ставшие уже привычными стальные утесы, на которых то тут, то там виднелись бойцы осназ, спешенные вертолетчики Мурадова и легкие боевые экзоскелеты сержантов из разведроты.
Растов хозяйским взглядом приметил и одобрил отлично размещенные переносные зенитно-ракетные комплексы и наблюдательный пост противотанкистов.
Но, увы, ни одного танка родной роты отсюда, из стального ущелья, видно не было.
Где сейчас «Динго»?
Где другие машины?
Растов развернулся и зашагал к ступеням, ведущим мимо командного пункта Мурадова на крышу, куда должны были сесть «Гекконы».
В дальнем конце ущелья промелькнул оказавшийся неожиданно прытким робот «Белый кит», но Терен, который, скорее всего, сидел в его кабине, даже не притормозил, он просто не обратил на Растова никакого внимания. Подумаешь, раненый, окруженный облаком постнаркозной мечтательности.
На несколько мгновений на Растова нахлынуло чувство космического одиночества. Он ощутил себя никчемным, всеми покинутым, нелюбимым и совершенно несчастным.
Но несколько мгновений прошли. А Растов — остался.
«Гекконы» появились точно в срок.
С уютным домашним гудением, почему-то напомнившим майору о ставшей почти родной Кубинке, они деликатно протиснулись между горелыми остовами военно-транспортных «Володек» и, растопырив посадочные опоры диковинной конструкции, опустились на теплую сталь. Опоры эти и впрямь были похожи на лапки прытких южных ящериц-гекконов. Сходство усиливалось округлыми комбинированными магнитно-пневматическими присосками, которые позволяли этим спасательным флуггерам входить в надежный контакт с льдинами, обшивкой космических кораблей, кровлей промышленных зданий…
В ту же секунду, точно прилет «Гекконов» и был этому причиной, истошно завыла сирена.
Кто-то из зенитчиков на ближайшем стальном утесе выкрикнул: «Воздушная тревога, братва!»
Растов ошеломленно крутил головой — гулкой, медленно соображающей.
Как опытный офицер, он знал, что далеко не все смертоносные снаряды, прилетающие из черноты космоса, из небесной синевы, а то и проносящиеся на высоте нескошенной пшеницы, можно увидеть невооруженным глазом. Скорее же, наоборот, ведь почти все они имеют гиперзвуковую скорость.
И потому, заслышав сигнал «воздушная тревога», любой нормальный человек должен немедленно падать ниц, вжиматься в землю, в броню, а вовсе даже не вертеть головой, как карапуз, впервые очутившийся в магазине игрушек…
Но, похоже, прав был полковник Дидимов-Затонский!
Обезболивающие препараты сделали из Растова-воина беспечного поэта.
В общем, майор не стал прятаться. Он остался стоять. И вот что он увидел: с севера — оттуда, где катила свои чистые воды река Птичья и где перерезали автостраду А-1 скрученные фермы разбомбленного моста — к Стальному Лабиринту протянулись дымные щупальца.
Дым этот не был похож на тот, что образуется в результате горения. Он больше напоминал некую взвесь, аэрозоль, скорее всего, бесцветную от природы, но видимую глазом за счет разницы в коэффициентах преломления.
