Михаил Парфенов - Наши павшие нас не оставят в беде. Со Второй Мировой – на Первую Звездную!
Все «новоприбывшие» были шокированы, узнав о тотальной Третьей мировой войне, оказавшейся гораздо кровопролитнее, чем Великая Отечественная, впоследствии названной Второй мировой. Потери были огромными. Планета оказалась на грани уничтожения, но правительствам удалось остановить войну, она закончилась пактом о ненападении и полным пересмотром внешней политики всех стран. В результате долгих переговоров государства объединились, и спустя некоторое время всеобщий мир перестал быть иллюзией, люди вздохнули свободно.
Те, кто быстро осознал тяжесть ситуации, постарались сплотиться, чтобы крушить инопланетного врага. Взять к примеру Курта Брюннера. Толковый парень, отличный снайпер, у которого в прошлом остались жена и две дочери. Он не стал лить слезы и горевать, он сразу принялся за дело. Ведь нам предстояла уйма работы – от изучения современного оружия и всяких приспособлений будущего, с которыми совладать нам, людям прошлого, сложно, до тактики ведения боя с инопланетянами. Конечно, распухала голова и плавились мозги, мы валились с ног от усталости, но упрямо получали необходимые знания, чтобы быстрее отправиться на передовую.
Я представляю себе мир без войн, мир всеобщего благоденствия, который удалось создать людям будущего, и мне страстно хочется стать его частью. Но для этого необходимо сперва, объединив усилия всех людей, победить инопланетных тварей.
– А что ты почувствовал, когда очнулся? – не унимается заинтересовавшийся вопросами о жизни и смерти Максим. Видимо, это отвлекало его от размышлений на тему нашего тяжелого положения.
Только я собрался с мыслями, что ему ответить, как далеко за спиной раздается серия глухих, рокочущих взрывов. Я бросаю взгляд на Кузю, он с довольным видом поднимает большой палец вверх, показывая, что сработали его растяжки и проход в метро завален, погребя под собой новую порцию чужаков.
– Там я много «гостинцев» поставил, метров на сто в округе все обвалилось, – лыбится он. – Им неделя понадобится, чтобы раскопать лаз.
– Не расслабляться, – гаркает на него Дронов. – Темп не снижать.
Командир прав, чужаки повсюду. Они могут поджидать нас на станции метро, могут устроить засаду на поверхности. К тому же у них в распоряжении имеются мощные пушки, способные легко пробивать толстые стены.
Впереди виднеется яркое пятно света в конце туннеля. Станция «Проспект Согласия». Вспоминаю размышления Максима о предсмертных видениях волшебного света в конце туннеля и невольно улыбаюсь. Вот ведь судьба! Хочу посмеяться над парнем, сказать ему, что уже вижу положенное яркое пятно, но тут голову посещает крамольная мысль: а что, если я действительно умер? Вдруг то, что со мной сейчас происходит – нереально? Вдруг действительно нахожусь в преисподней? И неважно, атеист я или глубоко верующий – то место, где я сейчас, очень напоминает адские чертоги. Что последнее запомнил я из той жизни? Раненую Таю, мой бросок к ней и желание спасти девчонку во что бы то ни стало? Может, именно тогда часы моей жизни остановились безвозвратно и никто и никогда не пытался запустить их вновь? А все эти Левины, инопланетяне, будущее и прочее – дьявольская игра, и я с такими же грешниками размеренно шлепаю в сторону яркого пятна в конце туннеля, где всех нас ожидает парочка чертей с вилами? И черти готовы закинуть нас в котел, где мы будем вечно гореть в адском пламени?
– Что с тобой? – доносится до меня голос Максима. Он исходит откуда-то сверху, издалека.
Ноги ватные, к горлу подкатывает противный комок горечи, рот наполняется кислой слюной, а перед глазами все плывет. Останавливаюсь, прислоняюсь к стене и медленно сползаю по ней на пол.
– Я в норме, – отвечаю нарочито бодро, но голос у меня хриплый и тоже звучит словно издали.
Черт! А ведь я и вправду испугался своих мыслей! Испугался до дрожи в коленях, до помутнения в глазах! Бывает же такое… На фронте не пугался, а тут! Мне становится стыдно перед собой, перед боевыми товарищами. Но в голове свербит тревожная мысль: «А если они и правда не существуют? Вдруг мне все привиделось?»
Что-то теплое касается моего лица, ощущаю очень неприятный резкий запах, и туман перед глазами рассеивается. Он уходит, окружающие контуры становятся более четкими. Я пытаюсь сфокусировать взор. Надо мной нависает Вонючка.
– Леша, ты в порядке? – спрашивает он, встревоженно хмурясь.
– Да, все нормально, – отвечаю ему и хватаю протянутую руку.
Вонючка помогает мне подняться. Стою ровно, меня больше не шатает, но кислый привкус во рту остается. Пробую сплюнуть, но слюны нет. Ребята столпились вокруг меня, кто-то протягивает флягу. Беру ее и с жадностью опустошаю глоток за глотком.
– Ну, ты и напугал нас, – оглядывает меня с ног до головы Вонючка. – Шел, шел, и вдруг – бумц! Сел на жопу.
– Идти можешь? – это уже Дронов интересуется.
– Да, мне лучше.
– Тогда вперед. Станция близко.
Ребята глядят на меня участливо, в их глазах читается: с кем не бывает? Они полагают, что я перенапрягся за последние дни. Может, они правы, не знаю.
– Идем, я в норме, – говорю им.
Дронов пристально смотрит на меня, я не отвожу глаз. Командир еле заметно ободряюще подмигивает мне и тут же отворачивается. Он идет в сторону яркого пятна, ускоряя шаг. Мы следуем за ним.
Нам неизвестно, что ожидает нас на станции с мирным названием «Проспект Согласия», и мы крепко сжимаем в руках оружие, готовые в любую минуту открыть огонь.
Глава 8
– Тоскливо тут как-то, – ворчит идущий в авангарде Вальдер.
– А тебе веселье подавай? – подначивает его Вонючка.
Вальдер не реагирует, ему не до того. Он внимательно осматривает станцию, озирается, пытаясь предугадать, откуда можно ждать внезапного нападения. Пока все тихо. Подозрительно тихо.
На той, прежней войне тишина во фронтовой зоне всегда вызывала у меня тревожные чувства. Да и не у меня одного. Мы крепко засыпали под стрекот пулеметов и пальбу орудий и просыпались, слыша те же звуки. А когда наступала тишина, становилось страшно. Страшно по-настоящему. От неведения, от ожидания.
– Брюннер, Вальдер, – командует Дронов, – проверить периметр.
Судя по нервозным ноткам в его голосе, от тишины нашему командиру тоже не по себе.
Станция метро «Площадь Согласия» представляет собой две большие просторные платформы. С обеих сторон лифты с прозрачными стенками, в прошлое время увозившие и привозившие пассажиров. Кроме лифтов есть еще широкие лестницы наверх. Все здесь оформлено без изысков, зато практично.
Станция не пострадала от бомбежек. Тут светло и сухо.
– Никого, командир, – сообщает после осмотра Брюннер.
Соблюдая осторожность, мы поднимаемся на одну из платформ. Наши шаги эхом отдаются под сводами огромного зала. Повсюду раскиданы различные вещи. Наверное, когда началось вторжение инопланетян, люди в спешке покидали станцию, побросав свой скарб.
– Чагин, – зовет меня Дронов, – поднимись по лестнице и проверь обстановку наверху. Возьми Максима. Он местный, поможет тебе сориентироваться.
– Пошли, – я тяну Максима за рукав.
Парень стоит, молча взирая под ноги. Потом молча поднимает с пола кусок сиреневой ткани и прижимает к лицу.
– Это ее платок.
– Чей? – Я не сразу понимаю, что он имеет ввиду.
– Моей девушки, – обреченным голосом произнес он.
– Нужно идти, – тяну его за собой. Не хватало еще, чтобы он совсем расклеился.
– Она умерла. – лицо Максима искажается, на глаза накатывают слезы. Он явно на грани истерики: – И мы тоже все умрем.
Хватаю его за плечи, разворачиваю к себе и говорю, пристально глядя в глаза:
– Ты ее не воскресишь, но можешь за нее отомстить. И если погибнешь, твоя смерть не будет напрасной. Понял?
Он неуверенно кивает.
– Понял?! – рявкаю так, что Максим вздрагивает.
– Да, – рассеянно бормочет он.
– Громче, солдат! – ору ему в ухо.
– Да! – парень отвечает уже более уверенно.
– Вот и славно. Пошли, у нас дел много.
Максим поворачивается и идет к лестнице. Вонючка ухмыляется:
– Леша, ты прямо педагог.
Я бросаю на него такой взгляд, что ухмылка сразу сползает с его лица.
Максим ждет меня у начала лестницы, мы прислушиваемся. Кажется, что наверху так же тихо, как и здесь. Что нас ждет там?
Способ узнать это только один. Смотрю на Максима. Он уже справился с собой и стоит, крепко сжимая оружие. Мои слова возымели действие, и это хорошо. Наша жизнь напрямую зависит от того, как каждый поведет себя в минуту опасности.
Начинаем подъем. Ступени покрыты похожим на резину материалом, мягким и светлым. Ступать по нему удобно, ноги пружинят, шагов не слышно. Максим старается не отставать.
– Что там наверху? – спрашиваю его. Карта у меня подробная, но парень может знать то, что не отмечено на экране.
– Там выход из метро завалило, но узкий лаз остался. Мы его тщательно замаскировали. Раньше мы сразу выходили из высотного здания к большому проспекту. Очень красивое место было. Но сейчас дом полуразрушен, как, впрочем, и все окрестные строения.
