Николай Мороз - Ловушка для тигра
«Хозяева» показались через несколько минут. Два жилистых поджарых ротвейлера один за другим улеглись в снег у ног Максима. Он вытер кровь с лезвия ножа о собачью шерсть, пошел рядом с цепочкой следов собачьих лап. И скоро оказался на расчищенной от снега дорожке, вдоль нее горели фонарики, стояли лавочки. Пасторальная рождественская картинка — предновогодняя ночь, снег, сосны и неяркий свет могли настроить на романтический лад любого. Максим остановился в тени, прислушался, но, кроме шума ветра в вершинах деревьев и приглушенного расстоянием грохота поезда, не разобрал ничего. Снова посмотрел на часы: ровно двадцать три часа, можно немного подождать. Где-то очень далеко загремели взрывы, в небе полыхнули огни фейерверка. Максим вспомнил прошлую новогоднюю ночь, счастливую раскрасневшуюся Ленку, заснувшую за два часа до полуночи Ваську. И сидевшую под елкой Феклу, и как она потом наелась «дождика», и как первого января ему пришлось искать вменяемого ветеринара… И тут же вскинулся, подхватил горсть снега, вытер им лицо. Сейчас эмоции могут только помешать, для них время еще не пришло. Да, странный какой-то поселок, куда ни глянь — сплошной лес и выскобленная от снега дорожка под фонарями. А поблизости ни одного дома, и очень тихо для поселка. А надо поторапливаться, найти нужный коттедж, «встретиться» с охраной и «куратором». Максим вышел на покрытую снежной пылью дорожку и быстро пошел по ней параллельно лесу. Добрался до того места, где на снегу стали заметны следы собак, и отступил в тень, за толстый ствол сосны, замер. Навстречу из темноты приближались двое. Оба приземистые, неповоротливые, в темной мешковатой одежде, в движениях видна расхлябанность и вальяжность. Боевики топтались у бровки, переговаривались негромко, но Максим не прислушивался к их разговору. Оба стояли очень удачно, спиной к нему, лицом к освещенному участку. Один, правда, заметил в последний момент быструю тень, рванувшуюся с левой стороны, но и только. Крикнуть не смогли ни тот ни другой, для них все закончилось за несколько секунд. Максим обыскал трупы убитых, убрал оба пистолета в карман и за пояс, двинулся дальше. Дорожка делала поворот и выходила из леса на открытое место, и впереди, из-за стволов сосен, показалась белая стена огромного здания. Максим остановился на краю света и тени, не спешил приближаться к дому, рассматривал его издалека. Меньше всего дом походил на коттедж — скорее дворец, поместье, замок, все что угодно. Трехэтажное строение площадью в несколько тысяч квадратных метров живописно раскинулось на берегу реки, перед фасадом здания имелась даже набережная. Дальше — замерзшая, покрытая льдом река. Неплохо устроился «куратор» крупнейших гостиниц и офисных комплексов Москвы. Вроде и в городе, а тишина и воздух как в деревне, даже шум от проходивших по открытому участку метропоездов почти не слышен. И кусок берега себе хозяин поместья отхватил изрядный, да и сама территория в несколько гектаров соснового леса поражает воображение. А уж про гигантский особняк и говорить нечего. Вид, правда, у него, на первый взгляд, нежилой. Светятся только два окна на первом этаже, и странные, неровные отблески падают на стекла одного из центральных окон фасада. И все — ни машин, ни людей, ни собак. Подозрительно мало охраны — два пса и два боевика. Где же остальные? В доме или все остались там, на стройплощадке, вместе со старшим сыном «куратора»? И где он сам? Чего гадать — надо войти и разыскать его внутри дворца. А вот и подходящая дверь в торцевой стене здания.
Максим бегом пересек открытое освещенное пространство, добрался до стены, прижался к ней спиной. Взялся за ручку, осторожно повернул ее. Дверь открылась тихо и легко, Максим шагнул в теплый полумрак, осмотрелся. Это оказалась то ли прачечная, то ли кладовка, то ли то и другое сразу — огромные бойлеры, две стиральные машины, гладильные доски, шкафы по стенам. В помещении пусто, только из-за второй, неплотно прикрытой двери доносятся звуки шагов. Кто-то торопливо приблизился к подсобке, толкнул дверь, вошел в комнату. И повернулся к Максиму спиной. Тот одной рукой зажал охраннику рот, второй несколько раз ударил его ножом в поясницу. Охранник даже не попытался орать или сопротивляться, он просто не успел понять, что произошло. Максим аккуратно уложил труп на кафельный пол, обыскал убитого, еще один пистолет сменил хозяина. Максим сжал рукоять ножа в кулаке, прислушался к могильной тишине дома, потом глянул мельком на часы: без четверти двенадцать.
— К вам пришел Дед Мороз, он подарки вам принес, — пробормотал Максим потянул за ручку дверь прачечной, выглянул наружу. Осмотрелся в скупо освещенном коридоре, проверил две двери слева — санузел и сауна.
Оба помещения были пусты, и Максим двинулся дальше. Прошел две смежные комнаты, осмотрел их, вернулся назад, направился в холл — в огромное, гулкое, прохладное помещение. Прошел через просторную, как спортивный зал, кухню, гостиную, остановился перед лестницей, ведущей на второй этаж. И успел отступить в густую тень за ней: сверху спускались сразу двое. Они не переговаривались между собой, шли молча и умерли так же — в тишине и неведении. Максим оттащил тела охранников к дальней стене, взбежал по широким каменным ступеням наверх. Дверь направо — гардеробная, там никого, налево — санузел, тоже пустой. Еще две огромные спальни больше напоминали склепы — холод, безмолвие и тишина. Просто дом с привидениями какой-то, того и гляди просочится сквозь стену бледная тень в длинных одеждах и завоет жалобно.
Максим вернулся в коридор, отворил еще одну дверь. То же самое — тишина и покой. Дальше в сумрак уходил бесконечный коридор со множеством дверей. Нет, так дело не пойдет, по этому замку можно метаться до рассвета. Надо найти кого-нибудь, не может быть, чтобы такую важную персону охраняло всего пять человек и два пса. И в живых, как на грех, уже никого не осталось, но кто ж знал, что от армии «куратора» останется лишь жалкий огрызок? Неудивительно, что тут уже и гранаты взрываются, и «растяжки» ставят. Свои, конечно, перекупленные конкурентами, больше некому. Но «куратор» еще сопротивляется, хотя уже и из последних сил. Не торопится отдавать лакомые куски недвижимости в центре Москвы, бьется за каждый рубль с квадратного сантиметра элитных площадей. Максим подошел к лестничному пролету, перепрыгнул сразу через две ступеньки и тут же бросился назад. Сверху кто-то спускался, топал тяжело и то ли стонал, то ли подвывал себе под нос. На охранника не похоже, скорее прислуга. Максим замер в темноте. С третьего этажа еле-еле, мелкими шажками спускалось нечто бесформенное, закутанное снизу доверху в черные тряпки. Спускалось оно боком, нащупывало носком ноги следующую ступеньку и падало на нее всем немаленьким весом. И скулило-бормотало не переставая. Максим не стал дожидаться, когда черная ноющая тень подойдет поближе, вышел из укрытия и рванул ей навстречу. Рассмотрел в темноте бледное лицо с расширенными зрачками, кривой нос, утонувший в опухших, обвисших щеках. То ли родственница «куратора», то ли домработница — какая разница. Уж она-то точно знает, где найти хозяина этой гробницы. И проводит к нему гостя.
Тетка взвизгнула придушенно, шарахнулась назад, но тут же оступилась и всей тушей грохнулась на ступени. Максим схватил страшилище за руку, рванул на себя, заставляя подняться, и поднес к лицу старухи нож — все молча, не говоря ни слова. Бабища не сводила с оружия глаз и тоже молчала, поскуливала только. Быстро-быстро закивала головой, услышав: «К хозяину веди». И засеменила впереди, услужливо оглядываясь. Максим двинулся следом, шел мимо дверей, проходил через залы. Везде тихо и пусто, дом вымер, и живых в нем, похоже, оставалось только трое. Миновали еще один зал с огромной многоярусной люстрой и гигантскими вазами в углах, вошли в следующий коридор, свернули направо. Тетка остановилась перед белой, с позолотой дверью, попыталась повернуть голову на жирной короткой шее, но не успела. Два удара ножом под лопатку, и Максим, переступив через труп убитой, взялся за резную позолоченную ручку двери, потянул ее на себя. И остановился на пороге кабинета — у стены большой стол, тяжелые, с высокими спинками стулья, окно занавешено плотными шторами, вплетенные в ткань золотые нити поблескивают в отсветах пламени из камина. Рядом с ажурной решеткой инвалидное кресло, в нем сидит человек. Он то ли спит, то ли читает, голова и плечи опущены, руки не двигаются. Похоже, смотрит прямо перед собой на огонь и не видит вошедшего в комнату человека или делает вид, что не видит. Но молчит, не двигается и головы не поворачивает.
Ждать, когда хозяин отреагирует на появление гостя, Максим не стал. Он двинулся по мягкому ковру вперед, подошел к человеку, рванул его за волосы, поднял голову и прижал острое лезвие к щетинистому кадыку. «Куратор» дернулся, взмахнул левой рукой, правая же так и осталась лежать на поручне кресла. Максим заметил, что пальцы человека на обеих руках неестественно согнуты, словно спазмом или судорогой. Перекошено и лицо «куратора» — левая сторона рта оттянута в сторону и вниз, глаз чуть косит, верхняя губа вздернута. Максим не спешил, рассматривал покрытое щетиной сморщенное лицо «куратора». Тот сильно изменился и был совсем не похож сейчас на себя с той фотографии. На ней Максим видел уверенного в себе, озверевшего от безнаказанности «бизнесмена», а сейчас перед ним дрожал от страха и злости дряхлый старик. Контраст был слишком велик, и Максим сначала даже решил, что снова ошибся. Но внезапно изменившийся взгляд и выражение лица старика превратили его на миг в бездушную тварь, которую нельзя ни приручить, ни привить ей основы культуры и правил поведения. Нет, на этот раз перед Максимом был тот самый человек, приказавший убить Пашку Волкова, Михаила Новикова и Олега Круглова. И семью Максима.
