Александр Зорич - 21.4.Комбат и Тополь: Полный котелок патронов
Наконец новенькая официантка Зина, которой наш неугомонный брат сталкер уже успел дать кличку Балда (за сообразительность!), принесла мне мой омлет.
Омлет задорно шкварчал на чугунной сковородке.
Аппетитно пахло жареным луком и шампиньонами.
Смешно, конечно, с этими шампиньонами выходит, подумал я. Окрестные леса ломятся от ценных грибов — подосиновиков, боровиков, маслят, а всюду, включая наши сталкерские забегаловки вокруг Периметра, все равно готовят грибные блюда исключительно из одних шампиньонов. То есть из грибов, выращенных искусственно на смеси коровьего говна с желтой соломой.
Сверху золотистое, поджаристое солнышко омлета было присыпано мелко накрошенной зеленью — петрушкой и укропом — и притрушено смесью паприки с черным перцем.
Не торопясь, медленно, я втянул ноздрями запах.
Он был чудесный! Непередаваемый!
Тому, кто никогда не был в Зоне, где правит бал Костлявая, не понять, какую глубинную радость способны приносить бродяге-сталкеру обыденные, сугубо бытовые вещи — вишневый штрудель, бифштекс, шашлык из тигровых креветок… Зона бездуховных обывателей делает из нас, вот что!
Когда в бар вошел ефрейтор Шестопалов, я поначалу вообще не узнал его.
Начать с того, что теперь на нем была не армейская камуфляжка, а нормальная человеческая одежда — куртка, джинсы, ботинки.
И даром что куртка у него была кожаной, самого невзыскательного фасона имени вьетнамских рядов вещевого рынка, а джинсы — дешевенькими, с китайских рядов! Я не сноб. К одежде не придираюсь. Я про другое. Про то, что он больше был не «ефрейтор», а «просто Шестопалов», пацан с района. Я проглотил последний кусок омлета и встал, чтобы подать ему руку.
— Здоров, Комбат, — сказал Шестопалов, беспардонно оглядывая меня с головы до ног. — В Зоне мне казалось, ты ростом повыше.
— Привет, — сказал я, снисходительно проигнорировав ремарку про рост.
Что ты хочешь? Молодежь — не задушишь, не убьешь.
Вдруг я поймал себя на том, что не знаю, а может, просто не помню, как моего собеседника зовут по имени. Вчера вечером, когда ефрейтор звонил, чтобы забить стрелку, он, кажется, представился «Шестопалов, ты должен помнить»… Или имя он все-таки называл? Увы, во время звонка ефрейтора на мой мобильный я рыдал слезами под самый популярный хит сезона, пьяный в дым. Хит назывался «Весна на Заречной улице». И был посвящен, да-да, Заречной улице мертвого города Припять. Слова у песни были очень душевные:
На этой улице отмычкойГонял по крышам я зомбей,И здесь на этом перекресткеЯ с группой встретился своей…
Или следующий куплет — душевный такой! Вот послушайте:
Я не хочу судьбу иную,На артефакт не променятьЛощину ту у АгропромаЧто в люди вывела меня!
Спросите, а чем мне эта старая песня так уж нравится, чтобы прямо рыдать? Так я вам скажу — тем, что она про мою биографию.
Это меня, меня вывела в люди лощина возле Агропрома. Как-то, за одно утро, я набрал артефактов на десять тысяч уев — были там и «бенгальские огни», и «кристаллы», и «светляки», и «лунный свет»… Да чего только не нашлось! Как будто во сне — тотальная сбыча мечт!
Все найденное в лощине у Агропрома я загнал торговцу по имени Зулус.
Да, тогда Зулус нагрел меня как пацана. Но даже на то, что я получил, я смог снять себе в поселке сносную хату с микроволновкой и работающей душевой кабиной, купить юзаную тачку и вообще перейти из категории «подающий надежды бездомный малолетний отмычка» в категорию «начинающий сталкер-добытчик, врастающий корнями в Призонье».
Впрочем, я отвлекся. Мы же говорили о Шестопалове, который вроде бы не назвал своего имени, а если бы даже и назвал, то я его не запомнил.
— Чего изволите? — спросила официантка Зина-Балда, вежливо, и как мне показалось, со значением, скалясь Шестопалову.
— Мне — воды. Если можно кипяченой… А то бабла совсем нету, — как-то сразу застеснялся он.
Мне стало жаль солдатика. Да и его честность меня приятно удивила. Большинство моих приятелей сталкеров лучше сдохнут, чем признаются, что у них «бабла нету». Будут до последнего изображать из себя олигархов в гриме и заказывать «гуава коладу» со всяким «май таем».
— Да не парься ты, Шестопалов. Я угощаю. Пиво здесь хорошее, особенно ирландское. Кофе тоже ничего, но надо заказывать турецкий, все остальные сорта наливают из кофе-машины, а она тут та еще… Да и позавтракать не грех, когда угощают.
— Я уже завтракал. Картохи отварил.
— Вас в казарме, что ли, совсем не кормят?
— Так-то кормят. Да я в отпуске сейчас.
— Если в отпуске, почему домой не уехал?
— Я бы уехал. Да вот бабла нету, — с обезоруживающей прямотой напомнил Шестопалов и его лицо, лицо простодушного громилы, вдруг исказилось неожиданной, но уже виденной мною гримасой детской какой-то плаксивости. — Я за этим и звонил вчера.
— Так чем же я могу помочь?
Я весь как-то внутренне собрался, приготовившись к просьбам, коих я слышал десятки, научить «жить по-сталкерски», «добывать артефакты и все такое». Мысленно я уже прикидывал, в каких выражениях ефрейтору отказать, чтобы повежливей и без обид. Или в каких выражениях дать совет очередному кандидату в сталкеры, чтоб не слишком его обнадеживать «подъемами» и сладкой якобы жизнью.
Однако Шестопалов заговорил совсем не о нашем стремном промысле.
— Тут такое дело, — начал он своим гугнивым голосом. — В общем, помнишь, что там было, в этом Пятом энергоблоке, так?
— Хрен забудешь.
— Помнишь того пидора… Бена или как там? Ученого? Ну, белого такого. В белой рубашке?
— В халате?
— Ага, в халате.
— Помню.
— А ту его лабораторию помнишь? Где я в такие как бы ворота был вставлен, ну?
— Естественно.
— Там рядом кабинет один был. Ну, этого Бена, или как там…
— Кабинет?
— Да. Помнишь?
— Ну, допустим.
— Так вот я там… ну… у черта этого… кое-что взял. Перед тем еще, как к вам с товарищем майором спуститься.
— «У черта этого» — в смысле у Вениамина Тау, да?
— Типа. У ученого! — подтвердил ефрейтор.
— А «взял» — означает «скоммуниздил»? — продолжал проявлять догадливость я.
— Ну, практически.
— И что теперь? Если пришел ко мне исповедаться, что, дескать, совершил грех воровства, так это не по адресу! Ближайшая церковь — храм Иоанна Предтечи в поселке Малеевка. Работает каждый день с десяти до восемнадцати, службы по воскресеньям.
— А чего мне исповедаться? — вдруг окрысился ефрейтор, будто я его обвинял. — Он меня, этот альбинос, значит, как подопытную крысу попользовал, а я у него даже взять ничего не могу? Это справедливо, ты считаешь?
Я вдруг подумал, что хотя воровство и не красит ефрейтора Шестопалова, все же в чем-то он прав. Например, в том, что действительно бывают такие расклады, когда «зуб за зуб, око за око». Да и с какой стати мне жалеть барахлишко зарвавшегося альбиноса, который сейчас небось валяется на пляже какого-нибудь Красного моря, дует манговый сок, слушает арабскую попсяру и радуется жизни, пока я тут мордуюсь?
— Да я не против, собственно, — спокойно сказал я. — Взял и взял.
Шестопалов успокоился так же быстро, как и вскипел.
— Мне надо, чтобы ты мне помог, Комбат. Сбыть кому-нибудь эти вот вещицы. Может быть, сам их возьмешь? Потому что я не разбираюсь во всей это фигне. А мне очень-очень срочно деньги нужны.
С этими словами он вывалил на столик передо мной содержимое своей спортивной сумки.
Я навел на резкость.
Так-так. Тут у нас три флэшки. Цена им копеечная.
Тут у нас что? Коробка с дисками. Все, за исключением одного, кажутся совсем новыми. Этому добру тоже цена ломаный грош в базарный день.
А это что? Похоже на внешний винт. Но в какой-то чудной защитной рубашке, что ли.
— Винчестер?
— Ну… Может, и винчестер, — сказал Шестопалов и посмотрел на меня искательно. По его глазам я понял: он не очень точно знает, что это такое.
— Где ты его взял?
— Там, в той комнате, компьютер стоял. А к компьютеру была эта фигня пристегнута.
— Ага… А ты не знаешь, что там?
— Да откуда?
— Ну, можно к ноутбуку было подсоединить и посмотреть.
— Откуда у меня ноутбук? — усмехнулся Шестопалов. — Я парень спортивный.
Я пожал плечами. Мне всегда казалось, что в наши тотально электронные времена ноутбуки есть у всех, даже у самых простых и простейших. Включая домашних хомяков, пруссаков и инфузорий туфелек.
— Ну так давай посмотрим, что там. Если что-то ценное — какая-то важная информация, например, или интересные съемки, — этот винт можно будет дорого продать. Деньги поделим пятьдесят на пятьдесят…
— Давай! Давай! — нетерпеливо заерзал на стуле Шестопалов. — А то меня мамка с сестренкой в Брянске ждут!