Василий Горъ - Каменный клинок

— Ну, сколько можно меня мучить? — мелькнула и пропала набившая оскомину мысль, и женщина, закусив губу, неожиданно для себя самой перевернулась на спину и запрокинула голову, подставляя шею под поцелуй…

Парень среагировал абсолютно правильно: склонившись над ней, он аккуратно прикоснулся губами к ямочке между ключиц, и, слегка царапая кожу двухдневной щетиной, страстно вздохнул. Прикосновение его ладони к ее правому бедру оказалось таким острым, что Филиппова испугалась. Сама себя. Вернее, своих желаний: ей вдруг безумно захотелось вцепиться в его коротко стриженную шевелюру и впиться в его губы поцелуем.

— Мамочки… — простонала женщина, помогая освобождать себя от сарафана. — Ну, быстрее, олух ты мой ненаглядный… Да рви же!!! — добавила она, сообразив, что процесс раздевания замедлился из-за неудобной застежки на поясе.

Однако, как назло, парнишка торопиться не собирался. Вместо того, чтобы сорвать непокорное платье и наброситься на нее так, как делали герои ее любимых сериалов, он покрывал поцелуями каждый сантиметр появляющейся из-под тонкой ткани кожи, и напрочь игнорировал ее движения навстречу.

— Какой же ты садист… — не выдержала Филиппова, и, вцепившись в его рубашку, рванула его на себя. И практически сразу перестала соображать: стюард, словно сбросивший с себя овечью шкуру, превратился в безумное, жадное до ласк существо, абсолютно не признающее каких-либо норм морали. Впрочем, и ей на них оказалось наплевать — идя навстречу его желаниям, Анна Константиновна творила такое, о чем не могла бы подумать даже в далекой юности. И… умирала от вожделения и счастья…

Целую вечность… Пока не поняла, что едва слышное гудение, доносящееся откуда-то из угла — это виброзвонок его телефона.

— Ты куда? — растерянно прошептала она, глядя, как стюард судорожно натягивает на себя белоснежные шорты и майку. — Не уходи, а?

Однако заметно удивленный полученным сообщением парень растерянно пожал плечами и пробормотал:

— Капитан звать меня, мэм… Срочно-срочно…

— Какие могут быть дела по ночам? — взвыла Филиппова, но было уже поздно: еле слышно скрипнула дверь, и ее любовник растворился в полумраке коридора…

— Какое свинство! — возмущенно пробормотала Анна Константиновна, и с трудом заставила себя сесть — истерзанное ласками тело напрочь отказывалось подчиняться.

— Вот приму ванну, и сразу же пойду потребую у этого хама перестать грузить ребенка делами… — вспоминая его прикосновения, громким шепотом произнесла она, потянулась к стоящему на тумбочке бокалу с вином, сделала большой глоток, и, набросив на плечи халат, поплелась в душ… …На лестнице, ведущей на верхнюю палубу, было темно. Кроме того, какой-то идиот разлил что-то липкое, и, почувствовав, что она здорово заляпала ноги, Филиппова без особого энтузиазма вполголоса обругала неведомого растяпу. А когда перед ней возникло перекошенное от злости лицо какого-то незнакомого мужчины, Анна Константиновна испуганно икнула и ткнула его пальцем в грудь. Вернее, попробовала ткнуть. И тут же оказалась на палубе, сбитая с ног потерявшим всякий стыд придурком.

— Что это вы себе позволяете? — попробовала было возмутиться она, и вдруг заметила перед собой остекленевшие глаза еще одного мужчины: в полуметре от ее лица валялся самый настоящий труп! А мокрое пятно, в котором она оказалась, оказалось самой настоящей кровью, вытекающей из его перерезанного горла!

— Ой! — нервно дернувшись, женщина рефлекторно зажмурилась, а потом, сжав кулаки, заорала изо всех сил: — Спасите!!! Помогите!!!

— Заткнись, дура… — холодный и спокойный голос Карины Геворкян, раздавшийся откуда-то снизу, оборвал начинающуюся истерику, но успокоения не принес.

Поняв, что Карина что-то понимает в происходящем, Филиппова сжала в кулак трясущиеся пальцы и, с трудом сдерживаясь, чтобы не сорваться в истерику, пробормотала: — Что тут происходит?

— И чего тебе в каюте-то не лежалось? — вместо ответа на ее вопрос пробормотала злая, как собака, госпожа Геворкян. — Оторвалась на славу, так спи… Вынесла тебя нелегкая погулять…

— Что тут происходит?! — поняв, что Карине не до нее, завизжала Филиппова.

— Захват заложников, овца! Ну, что, спокойнее стало?

— Как — заложников? — не поняла Анна Константиновна.

— Так. Оружие к черепу, и все… — выдохнула женщина и двинулась куда-то в темноту.

— А… почему тебе не приставили? — ошалело поинтересовалась Филиппова, глядя на оружие в руках стоящего над ней мужчины.

— Я не захотела… — криво ухмыльнулась ее «подруга». — Все, заткнись. Не до тебя…

Длинная тирада на французском, явно состоящая из матерных выражений, донесшаяся откуда-то снизу, заставила Анну Константиновну похолодеть от страха. В голосе мужчины было столько бешенства, что хотелось забиться под одеяло, зажмуриться и не открывать глаза до завершения этого кошмара.

— Бл… Урод! — зашипела неподалеку Карина. И… тоже перешла на французский!

— Прекратите это безобразие! — завопила Анна Константиновна, пытаясь встать на ноги, и в этот момент в ее голове словно взорвалась бомба… … — Хватит строить из себя жертву! — голос Карины Геворкян ворвался в сознание Анны Константиновны сразу после приступа дикой боли в затылке.

— Что со мной случилось? — игнорируя вопль стервы, строившей из себя подругу, пробормотала Филиппова, и попробовала сесть. Однако это ей не удалось — подступившая к горлу тошнота и головокружение заставили женщину отказаться от не очень удачной идеи.

— Судя по ссадине на шее, вас чем-то здорово долбанули… — участливо пробормотал детский голос. — Скорее всего, прикладом…

— Молчи! — прерывистым голосом прошептал кто-то еще…

Осторожно повернув голову в сторону говорящих, Анна Константиновна с трудом узнала своих товарищей по несчастью — супружеская чета Киселевых выглядела настолько деморализованной, что Филипповой вдруг стало жутко. Переведя взгляд на их дочь, женщина вздрогнула от горящей во взоре девчушки ненависти — ребенок, в отличие от своих родителей, абсолютно не боялся происходящего. Мало того, судя по лицу девочки, она еле сдерживала свои эмоции!

— Ну, что, пришла в себя? — прервала ее размышления Геворкян. И, не дожидаясь ответа, продолжила: — Вот и отлично. Итак, всем внимание! Больше повторять не буду. Как вы, наверное, догадались, вас взяли в заложники. Ваша судьба решается не здесь, поэтому идеальным способом поведения для вас будет послушание. Не стройте иллюзий — убежать с борта яхты вам не удастся. Подать какой-нибудь сигнал проходящим мимо судам — тоже. Не советую терзать мобильные телефоны — зря посадите батарейки. Связи нет и не предвидится. Кроме того, советую не злить экипаж — ребята, как вы успели заметить, несколько не в духе, и церемониться не будут — одним заложником больше, одним меньше — невелика потеря… Кормить вас будут… когда вспомнят… Поить — тоже. Скажите большое спасибо вашим друзьям, господам Соломину и Кошкину…