Сергей Тармашев - Ареал. Цена алчности

— Максим Анатольевич, к вам профессор Николаева! — Секретарша с виноватым видом встречала его в дверях, косясь на сидящую в приёмной ученую. — И ещё семь заявок на встречу! — Она протянула ему распечатку. — Лев Семенович звонил трижды, просил вас связаться с генералом Воронцовым, говорит, тот рвёт и мечет, поставка аварийных комплектов опаздывает на сутки…

— Поставка опаздывает на двое суток, это вина перевозчика, — Прокопенко выхватил из рук секретарши распечатку, — будем применять к ним санкции. Здравствуйте, Людмила Петровна! — Он улыбнулся Степановой и продолжил, обращаясь к секретарше: — Вызовите ко мне юристов. С Воронцовым я поговорю сам, соедините меня с ним через пять минут. — Чиновник протянул ей панку Меркулова: — Это поставить на входящие и передать в канцелярию. Пусть к завтрашнему дню предоставят мне анализ.

— Максим Анатольевич, я к вам за помощью! — решительно поднялась с дивана профессор, облачённая в рабочий комбинезон. — Наши эксперименты, весь наш приезд сюда под угрозой срыва! Я прошу вас уделить мне несколько минут!

— Соедините с Воронцовым через десять минут, — уточнил Прокопенко и кивнул Степановой: — Разумеется! — Он распахнул перед ней двери в свой кабинет: — Прошу! — И добавил секретарше: — С остальными соединяйте согласно списку, после беседы с Воронцовым.

Он вошёл вслед за Степановой и закрыл двери.

— Чем могу помочь, Людмила Петровна? — Прокопенко уселся в кресло и внимательно посмотрел на ученую: — Нефть для исследований привезли?

— Привезли. Спасибо, — профессор хмуро кивнула. — У нас прорвало трубу в нагнетающей системе водной скважины. В помещении было по колено воды. Нам пришлось на руках спасать аппаратуру от гибели. Некоторые элементы, критичные к воздействию влаги, пришли в негодность. Но основная проблема в том, что мы не можем начать экспериментальную программу!

— Проводка сгорела?! — ужаснулся Прокопенко, замирая от неожиданности.

— К счастью, нет, — покачала головой Степанова, — но мы не в силах самостоятельно ликвидировать последствия затопления. Аварийные службы отключили давление и временно остановили работу скважины, но наши эксперименты поставлены на грань срыва! Мы здесь уже две недели, и нам никак не удается начать работу. Если мы не начнём завтра, максимум — послезавтра, все наши усилия пойдут прахом. Всё то, чего мы с таким трудом добивались всё это время, пропадёт впустую!

— Этого ни в коем случае нельзя допустить! — нахмурился чиновник. — Предлагаю следующее: возвращайтесь к себе и составьте мне полный список всего, что подлежит замене, я организую доставку в кратчайшие сроки. Сейчас я переговорю с начальником Отдела Чрезвычайных Ситуаций, генералом Воронцовым, после чего лично займусь вашим вопросом. Я сам направлю к вам ремонтную бригаду и прослежу за ходом восстановительных работ! У нас сейчас горячая пора, идёт ликвидация последствий недавнего Выброса, как вам наверняка известно, погибли люди, и мы испытываем серьёзное давление как со стороны общественного мнения, так и со стороны Правительства, но я уверен, что смогу организовать решение вашей проблемы максимально оперативно! Мой помощник отзвонится вам через час-два и сообщит, как продвигается дело. А сейчас я покорнейше прошу меня простить, мне необходимо заняться служебными вопросами.

— Спасибо, Максим Анатольевич. — Степанова встала с кресла и направилась к дверям. — Возможно, хотя бы теперь что-то сдвинется с мёртвой точки!

— Я приложу максимум усилий! — заверил её Прокопенко и ткнул пальцем кнопку селектора, вызывая секретаршу: — Соединяйте с Воронцовым!

— Секунду, — отозвалась секретарша, и чиновник, проводив взглядом закрывающиеся за Степановой двери, с ироничной гримасой развалился в кресле.

Надо же, какая неожиданность! Скважина вышла из строя! Вселенский потоп низвергся на наших доморощенных Ньютонов от науки! Сколько там ей ещё осталось до окончания отпуска? Две недели? Вот и отлично. До вечера будут откачивать воду, пару дней провозятся с трубопроводом, заодно затеем ремонтик, надо же устранить последствия затопления, не бросать же отечественную науку на произвол судьбы в грязном размытом складе! Если что, то зашалит намокшая проводка, а там, глядишь, с Ферзем произойдёт что-нибудь ужасное, и следственная комиссия начнет таскать настырных москвичей на допросы. Ведь поначалу Ферзь лично оказывал им содействие. Этот факт наверняка вызовет у следователей некоторые вопросы, уж Прокопенко о том позаботится!

Он машинально постучал пальцем по столу, воспроизводя гимн США. А ведь всё складывается не так уж и плохо. Проблема с лабораторией скоро будет урегулирована, в способностях Меркулова можно не сомневаться. Степанова со своим доцентом через пару недель вернутся в Москву не солоно хлебавши, и Прокопенко получит ещё один плюс в глазах Совета директоров. Святой отец-настоятель, он же игумен, или как там его, архимандрит, он же Евлантий, он же агент «Селезнёв», уже начал переводить на тайные офшорные счета Прокопенко откаты от бюджета, потраченного на ликвидацию последствий Выброса, а также прочей текучки. Вскоре движение средств будет закончено, после чего Прокопенко перераспределит суммы по офшорам членов Совета директоров, оставив себе свои два процента. Впрочем, Лозинский мог бы выделить ему процент и повесомее. У Евлантия и то три! Сколько ещё лет придётся расти, пока кто-нибудь из этих стариканов не уступит ему своё кресло? Состариться, сидя в Ухте, в его планы не входило.

А всё-таки жаль, что с Ферзем так все закончилось. Где бы теперь найти другого такого же головореза, готового на все ради пятидесяти тысяч долларов в месяц… и чтоб из руководства Службы Безопасности, и с влиянием, и с поддержкой сверху… Надо будет позже обдумать этот вопрос. Такой человек Прокопенко в любом случае необходим, не будешь же постоянно бегать на поклон к Меркулову. Так можно испортить себе репутацию в глазах его заокеанского начальства. Но кто-то должен держать руку, так сказать, на горле пролетариата! Вон, у Евлантия появился очередной особо любопытный умник, этот Феоктист. Лучше б у него не одна рука отсутствовала, а одна доля головного мозга! Если-таки докопается, придётся принимать меры. Ладно, посмотрим, кого генерал Белов пришлет на замену Салмацкому. Может, со временем и с ним удастся договориться о взаимовыгодном сотрудничестве.

— Генерал Воронцов на линии, — сообщил селектор голосом секретарши, и Прокопенко, тяжело вздохнув, потянулся за трубкой.

Предстоял нелегкий разговор. Генерал Воронцов был напрочь лишен разума, вместо этого у него в голове бушевал тайфун из всевозможных понятий о присягах, местностях, справедливостях, спасениях, долге и тому подобной ерунде. Мало того что он фактически жил в Поясе. Так ведь ещё и совал свой нос везде, где только мог, совершенно не вовремя пытаясь то улучшить быт не подчинённых ему работников нефтепромыслов, то помочь семьям погибших сотрудников ОФЗ, тоже не имевших к нему никакого отношения, то просто донельзя изматывал всевозможными инновациями в области спасения при чрезвычайных ситуациях. За все эти выходки капризного эмчеэсовца РАО приходилось платить живыми деньгами, но что поделать — должен же кто-то возиться с этим ходячим хламом, именуемым «населением», и защищать его от нашествия «Ареала». Издержки демократии. Лично он, Прокопенко, давно бы уже плюнул на все эти «пояса безопасности» и «меры предосторожности». Что толку стеречь «Ареал»? Удержать его мы не в силах, а удерживать от него и не надо. Сказано же русским языком: не влезай — убьёт! Если тупое быдло так тянет подохнуть — зачем им мешать? Пускай дохнут. А если у кого-то чрезмерно опухшее человеколюбие, так пусть отселят всех за пару сотен километров от Зелёной Зоны и введут смертную казнь на месте даже за попытку проникновения в глубь пояса отчуждения хотя бы на шаг! Проблема решится сама собой!