Василий Орехов - Линия огня

– Хемуль, а почему вы все говорите «ПДА»? – поинтересовался малолетка. – Это же английская аббревиатура и, значит, должна читаться как «пи-ди-эй»… – Он осекся и задумался.

– Именно, – сказал я, подбрасывая в костер пару досок. – Пиди, эй. Многие бродяги, услышав такое, могут серьезно напрячься – решат, что это ты к ним обращаешься.

– Ну, тогда КПК, – не сдавался отмычка. – Карманный портативный компьютер.

– На КПП очень похоже, – сказал я. – Да и вообще, тебе не все равно? Ты еще спроси, почему мы мясорубки мясорубками называем, хотя они ничего не рубят.

– Почему, кстати? – осторожно поинтересовался молодняк.

– Сам не знаю! – вполголоса рявкнул я. – Так исторически сложилось, салага. Все, засохни, не мешай мне думать…

Что-то тихонько загремело в глубине помещения, в одной из темных комнат – словно кто-то задел ногой валявшуюся на полу железяку или кафельную плитку. Гусь встрепенулся, по-птичьи повертел головой, и я внезапно понял, за что ему дали боевую кличку.

– Тихо, тихо, – проговорил я. – Ни к чему поднимать тревогу по пустякам. Может, это жадинка сработала…

– Мы же вечером осматривали те помещения, за дверями, – зашептал Гусь. – Они совершенно пустые, и из них нет другого выхода!

– Вот именно.

Тем не менее мы оба развернули автоматы, направив их на ближний к нам дверной проем. За ним было тихо.

– Сходи, посмотри, – распорядился я.

Гусю идея явно не понравилась. Он пощелкал фонариком, кряхтя, поднялся на ноги. Однако возражать не рискнул.

– Не надо никуда ходить, – негромко донеслось из темноты. – И стрелять не надо, бродяги, только народ перебудите.

Тьма в дверном проеме колыхнулась. На мгновение мне показалось, что она хлынула из дальнего помещения к нашему костру. Однако через мгновение наваждение пропало. Отделившись от массива тьмы, к нам шагал невысокий молодой сталкер в легком снаряжении с небольшим рюкзаком за плечами. Он ничем не отличался от обычного бродяги: встретишь такого за Периметром – внимания не обратишь. Вот только и его одежда, и снаряжение, и даже цевье «калаша», который он нес на плече, были густо-черного цвета. Чернее, чем волосы моей Динки. Временами казалось, что он просто расплывается перед глазами, словно чернильная клякса, и приходилось смаргивать, чтобы убедиться, что это просто обман зрения.

Гусь по-прежнему сосредоточенно держал гостя на мушке. Хорошо хоть палить не начал с перепугу, когда тот заговорил из темноты. Я ладонью осторожно отвел ствол его автомата в сторону, и малолетка наконец опустил оружие.

– Здравствуй, Рэд, – сказал я. – Какими судьбами?..

– Гулял… – Шухов устало опустился рядом со мной на ящик, скинул с плеча «калаш», прислонил его к стенке. Сбросил с плеч лямки рюкзака.

– Ну и как там сейчас, на улице? – поинтересовался я.

– Красиво, – отозвался Рэд, протягивая руки к огню. От него ощутимо тянуло леденящим холодом, словно он только что выбрался из морозильника.

Гусь сидел с распахнутым ртом и вытаращенными глазами, не в силах отвести взгляда от гостя. Похоже, он встретился с этой легендой Зоны впервые. Ну, и немудрено: большинству не удается увидеть его ни разу за свою сталкерскую карьеру. Не каждому довелось пересечься с ним полтора десятка раз, как мне. И отмычка наверняка чувствовал этот могильный холод, который не могло перебороть даже высокое пламя костра.

– Водку будешь, Дим? – негромко поинтересовался я.

– «Черный Сталкер»? – Гость хмыкнул, чернота лениво плеснула в его бездонных глазах без зрачков. – Не откажусь.

Своей водки у меня, разумеется, не было. Повисла пауза. Я сделал знак Гусю, тот наконец ожил, засуетился, непослушными пальцами начал отстегивать с пояса заветную флягу. Протянул над костром мне, проговорил сипло:

– Только у меня это… «Борщаговка».

– Пойдет. – Я забрал у него фляжку и передал ее Черному Сталкеру.

– Твое здоровье, Хемуль. – Тот примерился, коротко дыхнул и припал к фляге. Кадык его заходил ходуном. – Ядреная, – оценил он, возвращая мне посуду.

– Так ведь «Борщаговка» же, – пояснил я. – Сорок восемь градусов. – Я взболтал флягу. – Ну, за твое здоровье пить бесполезно, я полагаю. Стало быть, чтобы тебе хорошо лежалось… – Я отхлебнул.

Шухов фыркнул.

– Спасибо, лежится мне хорошо. Весело лежится. Скучать не дают.

Он щелкнул пальцами, и я снова отдал ему флягу. Количество огненной воды в ней продолжало стремительно сокращаться.

– Ты по делу зашел или так, у костра посидеть? – осторожно поинтересовался я после того, как мы надолго замолчали, бездумно глядя в огонь. – Предупредить о чем хочешь?

– Мимо шел… – вяло ответил Черный Сталкер и снова умолк.

Некоторое время мы сидели в молчании. Температура в помещении понемногу понизилась на несколько градусов. Я старался особо не надоедать легенде болтовней, Гусь, по-моему, вообще забыл, как дышать. Не так часто доводится сидеть лицом к лицу у костра с самым могущественным призраком, который бродит по Зоне уже без малого два десятка лет – с тех самых пор, как его замуровали заживо у Четвертого энергоблока ЧАЭС. Но замуровали, похоже, слишком близко от Монолита, потому что после смерти простой сибирский паренек обрел невероятное могущество – правда, только в пределах Периметра. Дима Шухов, по кличке Рэд, очень редко показывался на глаза сталкерам и почти никогда не делал этого без какой-нибудь важной причины: предостеречь от ловушки, спасти от гибели, вывести на верный путь – либо, наоборот, наказать за нарушение неписаных законов Зоны, предупредить насчет недопустимого поведения, порой даже прикончить за какое-нибудь вопиющее западло. Впрочем, никакой системы в его появлениях не было – далеко не всегда он помогал правильным ребятам, хотя мог бы, далеко не все подонки были им наказаны. Однако сама возможность его появления заставляла честных бродяг относиться к себе и соблюдению клановых законов построже.

– Хемуль, – вдруг шевельнулся Шухов, – ты бы это… показал девчонку-то.

– Динку? – удивился я.

– Ну. Такой шухер из-за нее…

Я поднял взгляд. Чуть прищурился.

– Дим, что ты знаешь? Кому она понадобилась?..

Черный Сталкер опрокинул в себя остатки «Борщаговки», перевернул флягу горлышком вниз, задумчиво ее потряс. Закрутил.

– Так покажешь, что ли? – осведомился он.

– Она спит.

– Ничего. Не разбудим…

Мы тихонько приблизились к моей девочке, которая крепко спала у стены на двух составленных вместе ящиках.

– Красивая, – сказал Шухов. – Понимаю теперь…

– Дима, что? – осторожно произнес я, не дождавшись продолжения. – Какого черта? Что за шухер-то? Рэд, скажи мне…