Служба по расчету - Алекс Хай
— Константин, верно? — улыбнулся я, пристально уставившись на охранника. От моего взгляда ему стало не по себе. Да, люди не ожидают увидеть его в глазах юнца, но иногда можно немного приспустить маску.
— Да, ваша светлость.
— Константин, то, что сейчас происходит, является внутренним делом моей большой семьи. Если я ничего не путаю, вы приставлены ко мне, дабы решать вопросы безопасности. Правильно?
Охранник кивнул.
— Да, ваша светлость.
— Превосходно. Поэтому я прошу вас ограничиться исполнением своих обязанностей, связанных с обеспечением моей безопасности. Вы не моя нянька и не мой официальный представитель, и не стоит брать на себя эту ношу. Если вам станет легче на душе, никаких законов мы сейчас не нарушаем. Ее высочество едет с нами по своей воле, а мы выполняем функцию сопровождающих дамы. Так что сейчас мы с вами в какой-то степени коллеги. Это исчерпывающий ответ?
Охранник смутился, но не подал виду.
— Конечно, ваша светлость. Прошу прощения. Однако я все же обязан вас сопровождать, пока вы не вернетесь домой…
Я вздохнул. Ладно, теперь-то уже какая разница? Хочет он таскаться вместе с нами по кабинетам — пусть развлекается.
Все это время Кати молча смотрела на дорогу, иногда поглядывая назад, ища погоню. Я пока что не заметил хвоста, а мы тем временем проехали Конногвардейский бульвар, Адмиралтейство и выехали на Невский. Отсюда до места назначения оставалось каких-то пять минут — дороги пока что были не слишком загружены.
Когда Лаврентий свернул с Невского на набережную Фонтанки, а вскоре в конце дороги показались стены Михайловского замка, девушку затрясло.
— Тихо, Катерина. Если вы передумали, я попрошу водителя повернуть назад.
— Нет! — решительно замотала головой девушка. — Не передумала и не передумаю. Просто сейчас мне почему-то стало очень страшно…
Конечно, страшно! Все мы боимся неизвестности. Боимся сделать неверный выбор, поставить не на то и затем все потерять. Но и провести всю жизнь в страхе тоже не выход.
— Знаю. Я рядом, и все будет хорошо.
Кажется, Алексиус, ты все же становишься психологом на полставки. Или службой доверия — или как там это называется, куда люди обращаются за моральной поддержкой.
Кати едва заметно сжала мои пальцы. Я не стал убирать руку — все же такой жест был приятен.
— Приехали, ваша светлость, — доложил Лаврентий и остановил автомобиль перед парадным входом в Спецкорпус.
Я обернулся к Катерине.
— Все документы с собой?
— Да, — кивнула она, похлопала себя по карману спортивной куртки, и под тканью захрустела бумага. — Я перепроверила перед выходом. Все готово.
— Тогда прошу.
Выбравшись первым, я помог Кати выйти, а охранник уже выбрался с другой стороны и привычно осматривался, ища возможные источники угрозы. Фарс, конечно. Потому что если меня действительно захотят уничтожить, то действовать будут так, что и десяток дворцовых стражей не поможет. Но мужик тоже не виноват. Не он же выбирал меня как объект охраны.
— Прошу, ваше высочество.
Я повел Катерину прямиком ко входу, возле которого курил какой-то изможденный клерк. Судя по виду, он торчал на службе еще со вчерашнего дня — воротничок несвежий, взгляд пустой, хотя бумажный стаканчик с кофе явно был за сегодня не первым. Еще и фуражка набекрень.
— Добрый день, — кивнул я клерку, и тот рассеянно ответил на приветствие.
Да, теперь становилось понятно, почему брат Кати все еще не получил свое приглашение. Сейчас в Михайловском замке было столько бумажной работы, что сотрудники действительно закопались в документах. Ничего удивительного: обязательное прохождение Испытаний, регистрация, обработка результатов, анализ — все это ложилось на плечи того же ведомства, которому принадлежал и сам Корпус.
До меня дошел слух, что через пару недель всех лишних отсюда выселят, а замок отдадут только под нужды курсантов. Потому-то и торопились разгрести все завалы, ведь при переезде есть риск потерять еще больше бумаг.
— Я знаю, куда идти, — сказала Кати, когда мы оказались в большом мраморном холле.
— Просто так не получится, — ответил я и указал на пост охраны, преградивший нам путь. — Сначала придется отметиться.
Хорошо, что я прихватил с собой документы. Подойдя к посту, Кати шлепнула на стойку стопку бумаг и собралась с мыслями.
— Добрый день! Мне нужно в двадцать пятый кабинет на первом этаже, — улыбнулась она.
— И вам доброго дня, сударыня! В приемную, получается. — Охранник вскользь глянул на Кати и явно не признал в ней княжну крови, затем посмотрел на часы и зачем-то на меня. — Опоздали вы, голубушка. В два часа кабинет-то уже закрылся… Сегодня же короткий день.
Кати как молнией ударило.
— П-прошу прощения? — Она явно не верила своим ушам. — Как же так? Они же обычно работают до шести…
— Обычно — да, до шести, — кивнул охранник. — А сегодня до двух. День-то и так последний для приема заявлений…
Я понял, что придется брать дело в свои руки. Катерина так растерялась, что мне следовало ей помочь.
— Прошу прощения, лейтенант… — я увидел фамилию на брелке связки лежавших рядом ключей. — Фролов. Я светлейший князь Алексей Николаев, а сейчас речь идет о моей родственнице княжне императорской крови Екатерине Дмитриевне.
Поняв, кто стоял перед ним, лейтенант вскочил со стула.
— Бог ты мой! Прошу прощения, ваше высочество! Но кабинет и правда сегодня до двух часов…
Я улыбнулся самой из очаровательных своих улыбок, хотя, конечно, лучше это действовало на противоположный пол.
— Быть может, вы разрешите нам пройти, и мы поищем сотрудников? — спросил я. — Сейчас только половина третьего, наверняка еще никто не разошелся по домам.
— Конечно, пропущу, — с готовностью кивнул вахтер. Связываться с императорскими родственниками ему явно не хотелось. — Только запишитесь вот здесь, в книге. Жаль, что вы опоздали…
Я быстро показал документы и черкнул свою фамилию в нужной графе. То же самое проделали Кати и мой охранник Константин, который уже явно пожалел о сегодняшней смене.
— Благодарю! — Вахтер нажал на кнопку, и турникеты распахнулись. — Сейчас направо, прямо по коридору, двадцать пятый кабинет будет по правой стороне. Там табличка.
— Спасибо! — шепнула ему Кати.
Я потащил девушку вперед.
— Проклятье! Еси они и правда закончили прием, то что мне делать? — беспокоилась она, ища глазами
