Побег из Альтарьера - Ульяна Муратова
Сероглазый маг меня обнял, но облегчения это не принесло. Нервы были на пределе, я чувствовала, что они натянуты настолько, что сейчас лопнут, и у меня начнётся полномасштабная истерика.
Слишком много свалилось на мою голову — и Синвер, и Эрик, и все эти попытки убийств, и ответственность за семью, и страшная перспектива того, что на моих землях откроется жуткий портал, из которого полезет нечисть.
Меня трясло, а Эрик молча обнимал и гладил по голове, пока к нам не подошли Итлесы.
— Мы зачистили следы и всех разбудили. И за крышу заплатили, — сказал Томин, вдыхая свежий воздух. — Эрик, ты следующий раз мог бы на улицу выйти колдовать, а? Нет, ты не думай, я не жалуюсь, просто не люблю пустые расходы.
— Томин, заткнись, а? — беззлобно прервал Ийнар, запрыгивая в седло. — Можно подумать, ты платил.
— Нет, платил, конечно, ты… но ты же мне брат, и я экономлю твои деньги.
— А что, свои кончились? Доэкономился? — фыркнул Эрик, закутывая меня в плащ.
— Нет, просто свои все сэкономлены. И вообще, мы с Ийнаром сразу договорились, что моё участие в вашем мероприятии финансирует он. А я уже три раза понял, что продешевил. Надо было ещё сверху просить.
— И это мой старший брат! — фыркнул Ийнар. — Поддержка и опора…
— А в какой конституции прописано, что поддержка и опора должны быть бесплатными? — абсолютно искренне изумился Томин.
— На улицу я выйти не мог, мне нужно было под центром купола находиться, — сказал Эрик.
— Ну на крышу бы залез… — протянул Томин.
— Сейчас я тебя туда загоню, если не прекратишь, — осёк брата Ийнар.
Эрик усадил меня на Белодана и забрался следом. Обнял и посмотрел в лицо.
— Говори.
— Что? — не поняла я.
— Тебе плохо. Я вижу. Поговори со мной. Я хочу, чтобы тебе стало легче.
— Мне плохо оттого, что они все умерли…
Я ожидала, что Эрик напомнит про детей в сожжённой таверне или снова скажет что-то про то, что нужно выбирать сторону и не думать о смертях врагов, но он лишь кивнул.
— Понимаю. Внутри они монстры, а снаружи — люди. И тебе жалко то, что снаружи.
— Может, эта беленькая девушка ещё могла бы исправиться?
— Может, могла бы. А может, стала бы причиной ещё сотен или тысяч смертей, включая наши. Томин правильно рассудил. Он вообще крайне прагматичный парень, не смотри, что всё время хохмит. Юмор — своего рода защита от собственного цинизма. Иногда терпеть боль проще, если над ней посмеяться. А ещё проще так преодолеть страх. Знаешь, сколько скабрезных шуток про ледоходцев я знаю? Сотни. Чем страшнее враг, тем сильнее желание его высмеять.
Я вжалась в грудь Эрика, чувствуя себя разорванной на куски. Жизнь за пару дней окончательно распалась на части, и теперь казалось, что собрать её воедино уже не получится.
— Что мы будем делать, когда окажемся возле Альтарьера? — тихо спросила я.
— Изначально мы планировали сразу ринуться в атаку, но сейчас понятно, что не получится. Нам всем нужно отдохнуть и набраться сил. Поспать хотя бы несколько часов. Если в лесу будет слишком холодно, то придётся идти к ближайшему посёлку, — задумчиво проговорил маг. — Но очень не хотелось бы. Там нас легко обнаружат, если Синвер не дурак. Все планы в труху с этим куполом…
— Я так и не поблагодарила тебя. Спасибо, — я обняла Эрика за талию.
Сил злиться не осталось. Сил вообще ни на что не осталось.
— Тебе спасибо. И за то, что я теперь абсолютный маг. И за то, что ты есть. И за то, какая ты. У меня только одна просьба.
— Какая?
— Когда ты на меня злишься, говори за что.
— Я пытаюсь, а ты не слушаешь…
— Сейчас слушаю. Говори.
Белодан тоже навострил уши, даже рога теперь выглядели закрученными от любопытства.
— Ты всё переворачиваешь с ног на голову, и мне от этого плохо! Словно я неправильно живу, рассуждаю и чувствую! — с обидой вырвалось у меня. — Ты на меня давишь, и у меня ощущение, что ты хочешь меня сломать! Во всём! Подчинить себе, переделать, перекроить под свой вкус!
— Хм. Упрёк справедливый. Ты права, я чересчур резво принялся… делиться с тобой своими соображениями и взглядами на жизнь, назовём это так. Но что ты хочешь — меня разрывает на части. Я первый раз так влюбился. В голове полторы мысли, и те исключительно такого свойства, о котором ты слушать сейчас не пожелаешь. А ухаживать я не умею. Никогда не учился. Я даже стих тебе вчера хотел написать, но он вышел таким, будто нежить сожрала поэтический сборник и потом его отрыгнула.
Я замерла, прижатая к груди Эрика, с широко распахнутыми глазами и приоткрытым ртом.
— Ты влюбился? — осторожно спросила я. — В меня?
Он чуть нахмурился и удивлённо на меня посмотрел.
— Ну да. Я же тебе говорил.
— Нет, ты совершенно точно мне этого не говорил.
— Говорил.
— Нет, не говорил!
— Я говорил, что хочу на тебе жениться и провести с тобой жизнь. И детей от тебя хочу. И Альтарьер твой отстраивать.
— Но это же не значит, что ты влюбился в меня! — шокированно прошептала я.
— А что это ещё может значить? — недоумённо спросил Эрик. — С чего бы мне во всё это ввязываться, если не из-за любви к тебе? Думаешь, мне совсем заняться нечем?
Я смотрела на него во все глаза и не могла уложить его слова в голове. Врать он не может. Неужели действительно влюбился?
На душе вдруг стало очень
