Новая Зона. Территория «Вятка» - Юрий Евгеньевич Смирнов
Ей приснился Андрей Петрович. Он шел по залитой солнечным светом поляне рука об руку с девочкой. Как только они приблизились к взволнованной Ирине, первым делом Овручанский представил их друг другу:
– Машенька, это тетя Ира. А это Маша, моя дочка.
– Андрей Петрович, нам нужно выбираться отсюда! – запаниковала Ирина и хотела схватить его за рукав куртки, но он мягко отстранил ее руку и с улыбкой покачал головой:
– Вы не понимаете. Я дома, я счастлив. Я нигде больше не буду так счастлив, как здесь, вместе с ней. А вот вам стоит покинуть это место. Вы уже завершили свой маршрут. Не сто`ит задерживаться на «Вятке» дольше, чем того требуют правила. К тому же…
Он как-то странно опустил глаза и посмотрел на ее живот, будто внутренним взором увидел внутри нее нечто такое, что заставило его снова улыбнуться.
– Впрочем, ничего. Прощайте, Ирина! – Овручанский неловко махнул ей и, взяв ладонь дочери, стал удаляться, оставив женщину в полном недоумении.
Глава пятнадцатая
Группа Волкогонова
– Иваныч, может, расскажешь нам, что это за труба такая и почему из нее так сильно дует? – переводя дух, спросил проводника Борис.
Волкогонов только-только оклемался и щурил глаза, пытаясь привыкнуть к свету.
– Проще увидеть все самому, чем объяснить словами.
Николай Иванович и впрямь хотел бы рассказать ходокам, что их ждет впереди, но теперь уже и сам с трудом представлял, через что им придется пройти.
– Это, знаешь ли, не вселяет уверенности.
Сложный все еще надрывно дышал, привалившись спиной к кирпичной кладке, которой был выложен тоннель, уходящий черным чревом глубоко под землю.
– Надеюсь, это не дорога в Преисподнюю, – подал голос Птенец. Он собирался сказать это с сарказмом, типа шутка юмора, но вышло так зловеще, что остальные одарили его недовольными взглядами.
Торфяник по-прежнему утопал в густом едком дыму, хотя запах гари рядом с тоннелем вовсе не чувствовался благодаря жесткому, беспрестанно несущемуся навстречу путникам воздушному потоку. Проводник снял противогаз с «потеряшки» и проверил пульс. Сердце билось слабо, однако мужчина все еще оставался живым.
– Вот уж кто хочет жить больше всего! – Волкогонов сунул уже ненужный противогаз в рюкзак и снова присел на землю.
– Пусть только попробует отдать концы, – угрожающе проговорил Борис, который не хотел допускать даже мысли, что все это время волок покойника.
– Так он тебя и спросил, – ухмыльнулся Птенец и с тревогой посмотрел на небо. – Надо идти, уже темнеет.
– По этому поводу можешь особо не переживать, – успокоил его проводник, – в тоннеле всегда темно.
– Куда он вообще ведет? – снова поинтересовался Борис. – Опять в какую-нибудь чудную локацию?
– Я проходил сквозь туннель лишь однажды, – припомнил события многолетней давности Волкогонов. – Тогда мы только-только начали изучать «Вятку». Хотя какое там изучать! Просто осторожненько исследовали местность вокруг Бекетова. Кто-то одну локацию находил, кто-то другую. Мне вот довелось наткнуться на Трубу.
– Ни за что не сунулся бы сюда по доброй воле! – прокомментировал Птенец, но, увидев на себе недовольный взгляд Сложного, тотчас замолчал.
– Тогда все было в новинку, – продолжил Волкогонов. – Скажу честно: думал, что загнусь еще в тамбуре «Вятки», но мне удалось добраться сюда. Я долго не мог решиться ступить в темноту тоннеля, совсем не зная, с чем мне предстоит столкнуться, но в тот раз все было очень странно.
– Там кто-то обитает? – сделал большие глаза Птенец, и на этот раз Сложный не стал терпеть и цыкнул на парня.
– Обитает? – Волкогонов прищурился. – Не думаю. В тоннеле следует бояться совсем другого. По крайней мере, если ты двигаешься по нему один, да еще и в полной темноте. А у меня тогда как раз разбился фонарь…
– Идти в замкнутом пространстве, да еще и без света – увольте! – перебил проводника теперь уже Борис. – Я на Ближнем Востоке насмотрелся на ямы и лазы, которые рыли повстанцы, поэтому не сунусь ни в какие дыры ни за какие коврижки.
– Тоннель достаточно широкий, чтобы не опасаться приступов клаустрофобии. Но не это самое страшное, с чем мне пришлось столкнуться в Трубе, – вернулся к воспоминаниям Волкогонов, – там творится что-то неладное с земным притяжением.
– И как это понимать? – нахмурился Борис.
– Гравитация… – Николай пытался подобрать правильные слова, чтобы объяснить свойства этой аномалии. – Она работает там по совсем другим законам.
– Хочешь сказать, мы будем чувствовать себя как в невесомости? – скептически дернул бровями Борис.
– Местами – да, – ответил проводник.
– Местами, значит… – Сложный набрал полную грудь воздуха и шумно выдохнул. – А другими местами – что?
– А другими местами наоборот, – ответил проводник, – сила тяжести будет гораздо больше обычного.
– Какая прелесть! – мрачно оценил Борис, заодно прикидывая, как поступить с «потеряшкой», если законы физики вдруг изменятся внутри тоннеля.
– Выходит, раненого следует привязать к носилкам, чтобы он никуда не отчалил, – первым дошел до умной мысли Птенец.
– Верно, молодец, – похвалил Волкогонов, выудил из рюкзака кусок веревки и начал приматывать ею мужчину, прибегнув к помощи Сложного.
– Иваныч, ты давай топай впереди, – решил порулить экспедицией бывший военный. – У тебя такой бледный вид, что смотреть тошно. Ну а мы с Петрухой будем транспортировать нашего счастливчика.
– Согласен, – не стал сопротивляться Волкогонов, чувствуя, что его все еще мутит от гари, которая как будто скопилась в легких. – Я буду идти медленно, чтобы предупредить вас, если ситуация вдруг изменится.
– Уж будь любезен, – беззлобно усмехнулся Борис. Казалось, он уже забыл о том, что буквально вчера видел призраков, повергавших его в неописуемый ужас. – Берись спереди, – указал он на рукояти носилок Птенцу.
Проводник щелкнул кнопкой фонаря, и бледный луч упал на отполированную едва ли не до зеркальной гладкости стену, которая стала такой вследствие постоянного ветра, мчащегося сквозь тоннель.
– Надо же, а со светом-то тут интереснее! – прокомментировал Волкогонов, который в прошлый раз шел по Трубе на ощупь.
– Ты тот еще безумец, Иваныч! – Борис подхватил носилки и вместе с Птенцом медленно пошел следом за проводником.
– А он и впрямь довольно широкий. – Петр нервно озирался и явно старался подбодрить себя болтовней.
– Да здесь два грузовика при желании разъедутся! – вторил ему Борис.
Дневной свет за спиной начал постепенно меркнуть, теперь путники буквально молились на то, чтобы батарейки в фонаре не сели. Воздушные потоки продолжали мчаться прямо в лицо, однако внутри Трубы не было таких порывов, как снаружи, на подходе к сооружению, и ходоки довольно быстро приноровились
