Война - Алексей Юрьевич Булатов
– Да, очень.
– Я тоже очень люблю, расскажем ребятам – они будут рады. А вот смотри, тут еще и волейбольная площадка есть, вот эти столбы только непонятно, для чего, тут что, тарзанка, что ли?
– Не понимаю, столбы непонятные, но вкопаны так хорошо, забетонированы.
– Я видел такое в парке развлечений в Баварии, резиновый жгут или пружины, и человека запускают вверх, чтобы он в воду шлепнулся. Может, и тут такое?
– Да ну, вряд ли, – засомневался я. – Слишком опасно, пруд тут небольшой, можно улететь и разбиться.
– Ну, может быть, может быть, в любом случае тут хорошее место для отдыха, нам же будет положен выходной, так что его мы будем проводить тут.
– Да, пожалуй, тут можно хорошо провести время в хорошей компании.
На улице уже начало темнеть, и мы решили вернуться с Гансом в казарму. В казарме мы разделись и легли спать. Я выбрал себе кровать на втором ярусе около стены, взобравшись на которую, я уткнулся в чистую наволочку подушки. Запах выстиранной наволочки успокаивал, хоть и не перебивал запах машинного масла, которым эта казарма пропахла целиком и полностью. Но особенно мыслей уже на эту тему у меня не оставалось, и я провалился в сон…
Утром я проснулся от того, что где-то звучали удары металлического предмета о металлический предмет. Типа ложки по тарелке или что-то вроде. Я так понял, это был сигнал к подъему. Все просыпались неохотно, видимо, устав от вчерашнего дня. Но отдыхать было некогда, и, спустившись, мы пошли завтракать. На завтрак был консервированный бекон и кофе. Зайдя в столовую, я увидел Карла, который был бледным и отекшим, видимо, вчера вечером он здорово перебрал. Я, взяв свою порцию сел рядом с ним, и начал кушать. Карл сидел, осунувшись и смотрел в свою кружку с кофе. Видимо есть он еще не мог или уже все съел.
– Кхм, – прокашлялся я. Карл поднял голову и посмотрел на меня взглядом, который был мне очень знаком, такой взгляд был у меня по понедельникам после бурных выходных.
– Вы чего-то хотели? – спросил он меня.
– Нет, просто хотел поздороваться.
– Ну здравствуйте, – Карл явно не помнил или просто не знал, как меня зовут, и к диалогу не был расположен. Поэтому я решил не мучить его, а погрузился в свою еду, больше не пытаясь сделать из него собеседника.
День прошел, очень похожий на вчерашний. До обеда мы крутили гайки, выбивали пальцы, в общем, занимались демонтажем. В обед прибыл новый состав с новой порцией техники и новобранцами. В роту Ганса определили порядка десяти человек. И после обеда Ганс ушел на занятия с новобранцами.
После обеда куда-то пропал Карл, а мы как раз смогли при помощи лебедки вытащить двигатель из танка, и по его заданию мы должны были позвать его. Но его нигде не было, и я пошел искать его. Карл жил в отдельной комнате, а не в общей казарме, и сейчас я пошел за ним туда. Дверь в его комнату была приоткрыта, я постучался.
– Входите, – услышал ответ и, открыв дверь, я вошел. – А, это вы, – сказал он устало, глядя на меня. На столе в его комнате стояла литровая бутылка шнапса, которая сейчас была уже наполовину пуста, а Карл сидел с кружкой в руке.
– Садись, выпей со мной, я сейчас просто на грани истерического срыва, и если не напьюсь, то застрелюсь, – сказал он мне.
– Меня Йежи звать, если вы не знаете.
– Да мне все равно, как тебя звать, вон возьми кружку, налей себе и выпей со мной, – Карл был уже очень сильно пьян. Видимо, он пришел сюда еще до обеда и успел уже хорошо накатить на старые дрожжи. Я взял кружку, на которую указал мне Карл, и сел на стул около стола. Налил себе шнапса на два пальца, проглотил одним глотком.
– Мы проиграем эту войну, Йежи, – я немного оторопел от такого высказывания Карла и, несмотря на то что Карл был на 100 % прав, я возразил вопросом:
– Почему вы так решили, Карл?
– Ты понимаешь, чем мы тут занимаемся?
– Ну да, мы изучаем советскую военную технику.
– Ну и что ты скажешь про эту самую технику?
– Ну мне очень сложно сказать что-то, я все-таки не специалист.
– Да что тут можно сказать, советская техника – это полное и стопроцентное говно. Оно не достойно называться техникой. Но именно это и есть ее сильная сторона.
– Как это? – я совсем не понимал, о чем говорит Карл и куда он клонит. Но, видимо, того, что я задавал вопросы и просто поддерживал беседу, Карлу было достаточно, чтобы рассказать то, что его беспокоит.
– Йежи, я молодой достаточно инженер, я всю свою карьеру проработал на заводе Круппа и всю свою жизнь занимался проектированием и разработкой танков и орудий. Поэтому и вызвался поехать в Польшу для изучения советской военной техники. Мне было действительно интересно, это война инженерной мысли. И первые четыре месяца я ходил и радовался, насколько немецкий подход лучше и мощней советского. Но с фронтов стали приходить все более и более грустные новости, и техника стала приходить все чаще. И эта техника стала изменяться, поначалу я не мог понять, как то, что производят русские, вообще может ездить, стрелять, но потом я сделал открытие, которое повергло меня в жестокую депрессию, из которой я вот уже месяц не могу вырваться. Давай выпьем.
Карл взял бутылку, и налил себе почти полную кружку, и начал наливать мне, я поднял пальцем горлышко, когда там стало слишком уж много. Карл криво усмехнулся и, не чокаясь, начал пить из своей кружки. Пил он ужасно, мелкими глоточками из кружки, как будто это был не шнапс, а холодный чай или кефир. Меня передернуло от вида того, как пил Карл, но я не хотел его обидеть. Поэтому я тоже бахнул, как умел.
Карл, закончив пить, тяжело вздохнул, занюхал куском хлеба, который лежал на столе, и продолжил:
– Мое открытие заключалось в том, что я понял, что русские мыслят иначе, чем немцы, но тем не менее они мыслят правильно. Мы, проектируя каждый узел в наших танках, исходим в первую очередь из того, что он должен быть совершенен, а русские, проектируя и производя свои танки, мыслят, что они должны выполнить свою задачу. И главное, инженеры русских понимают, что у русских рабочих руки пришиты существенно ниже плеч, и закладывают сразу это в конструктив своих изделий, ты это понимаешь,
