Охота на нежить - Алекс Рудин

— А где твои товарищи? — спросил я лешего, оглядываясь по сторонам.

— Какие товарищи? — не понял он.

— Волки, с которыми ты народ пугал. Говорят, у тебя тут целая стая.

Леший рассмеялся.

— Один я был. Это они со страху наврали. Идём в дом, княже!

Пригнувшись, я вошёл в низкую избу. Потолок из оструганных жердей опирался на мощное бревно, идущее вдоль всей избушки. Оно, в свою очередь, было прочно врублено в бревенчатые стены.

В углу избы стояла большая широкая печь, сложенная из глиняных кирпичей. От печи шло тепло.

Настя отодвинула тяжёлую дощатую заслонку и ухватом достала из широкого устья печи горшок, от которого шёл ароматный пар. Поставила горшок на стол, с деревянной полки сняла глиняные тарелки.

— Щи с зайчатиной!

Я щёлкнул ногтем по тарелке, и она отозвалась долгим глубоким звоном.

— Уютно у вас, — сказал я лешему. — А кирпичи на печь где брал?

— Сам лепил, — ухмыльнулся он. — Если руки на месте — так уют всегда сделаешь.

— А посуду?

— Это уже Настенька красоту наводит.

Настя разлила по тарелкам наваристые щи. Отдельно покрошила на доске тёмное мясо и высыпала в тарелки.

— Кушайте на здоровье!

Я принюхался — щи пахли незнакомо, но вкусно. Помешал варево деревянной ложкой — ни капусты, ни репы.

— Что там?

Леший пожал плечами.

— Что лес пошлёт. Крапива, лебеда, щавель.

— Не скучно вам здесь? — спросил я у Насти.

— Некогда скучать, — улыбнулась она. — То крапиву квасишь, то ягоды собираешь, то грибы солишь. Глядишь — и год прошёл. Да вы ешьте, а то остынет.

Мы с лешим принялись хлебать щи. Настя поставила на стол глиняные кружки, разлила горячий душистый отвар.

— Малиновый лист.

Наевшись, я облизал ложку, положил её на стол.

— Спасибо за угощение! А теперь о деле. Придётся вам со мной в Старгород поехать.

— Зачем? — удивился леший.

— Оправдывать тебя будем, раз не жёг капище.

— А зачем мне эти оправдания? Кто меня здесь найдёт, в моём-то лесу?

— Тебя, может, и не найдут. А другая нечисть горя хлебнёт.

— Ничего. Мы за века сполна нахлебались. Привычные.

Бля, да что ж ты несговорчивый-то такой?!

Не сдержавшись, я пристукнул по столу ладонью.

Леший недовольно нахмурился.

Настя обняла его за плечи.

— Не спорил бы ты с князем, Шатило!

Во-во! Какого хрена с князем спорить?!

— Не хочу я в город! — упёрся леший. — Сроду не бывал, и делать мне там нечего!

Я почесал в затылке и вытащил из кармана зеркальце. Ладно, будем действовать хитростью.

— Соловей! Здорово! Чем занят?

В стекле появилось отражение бывшего разбойника.

— Здорово, Немой! А я как раз в княжеской палате репетирую! Хочу концерт устроить к возвращению князя с битвы.

— Хорошее дело, нужное! Ты только не воруй там ничего.

— Надо оно мне! — обиделся Соловей.

— Как бояре, не обижают?

— Да куда им! — рассмеялся Соловей и залихватски свистнул. Я увидел, как с потолка княжеского терема сыплется мелкая труха.

— Терем не развали, композитор! Погоди, не отключайся! Сбацай что-нибудь лирическое, только негромко!

Я протянул зеркальце Насте.

— Хочешь княжий терем поглядеть?

Глава 31:

Мохнатый провидец

Через полчаса леший безропотно собрал котомку и закинул её на плечо. Отказать Настеньке в посещении Соловьиного концерта он не смог.

Всё-таки, я — дипломат, бля!

— Куда идти? — хмуро спросил меня Шатило.

Вот ведь — выбрали имечко родители!

— Помнишь ручей, у которого ты меня ждал? — спросил я. — Нам надо туда, где его пересекает дорога из Старгорода в Чистые Мхи.

Я поглядел на небо.

— И побыстрее. На закате нас будут ждать.

Леший тоже взглянул на небо, которое как раз пересекал гусиный клин.

— Успеем.

Гуси чёрными точками скрылись за верхушками ёлок. Но звонкие гогочущие крики, словно тяжёлые капли дождя, падали с неба на землю.

Бля!

А как мы поедем-то, впятером на трёх конях?

— Погодите, — сказал я. — Коней вызову из Старгорода.

И потащил из кармана зеркальце.

— Не надо, — усмехнулся Шатило. — Настенька на мне верхом поедет. Ей привычно.

Я чуть не заржал, но вовремя прикусил язык.

Ну да! Такой здоровенный волчара не то, что девку — боярина толстопузого сможет уволочь!

— Только коней нам не перепугай! — вслух сказал я. — А то придётся тебе всех в Старгород везти.

Леший основательно залил водой огонь в печи. Подпёр колышком дверь избы. Спустился с крыльца, поклонился дому.

— Ну, идём!

Шагая вдоль русла быстро бегущего ручья, мы подошли к дороге. Успели как раз вовремя. Сырой промозглый вечер медленно превращался в такую же промозглую ночь. Темнеющее небо было плотно укрыто слоистыми облаками, похожими на серое одеяло.

Сытин с Джанибеком выехали из кустов на дорогу. Джанибек вёл в поводу моего коня.

— Привёл? — спросил Сытин.

— А то!

— Бля! А как мы их повезём-то? — огорчился он.

— Спокойно, Михалыч! Всё продумано, — гордо заявил я.

Захохотали все, даже сумрачный леший Шатило. С непривычки он ухал так, что с ёлки сорвалась ворона и, испуганно каркая, полетела прочь.

— Поезжайте вперёд, — сказал леший. — Мы вас догоним.

— Точно? — усомнился я.

— Ещё и перегоним! — ухмыльнулся он.

— Гляди! — пригрозил я. — Я теперь знаю, где ты живёшь!

И мы опять захохотали.

— Встречаемся на рассвете у городских ворот! — сказал Сытин. — Спешить не будем. Волхв наверняка в Чистых Мхах заночует.

Джанибек одобрительно кивнул.

— Не надо спешить. Дорога плохая — побережём коней.

Конь подо мной встревоженно фыркнул.

Я принюхался и уловил горький запах дыма.

— Что за херня?

Над лесом, там, откуда мы пришли, занималось дрожащее зарево.

Настя охнула. Шатило сжал кулаки и побледнел.

— Нашли нашу поляну, сволочи! Дом жгут!

— Ты же говорил, что не найдут, — растерянно спросил я.

Леший зло сплюнул на дорогу.

— Если бы я там был — не нашли бы. Без хозяев дом лишается силы.

Стиснув зубы, он смотрел на бледные отсветы огня.

— Ладно! — прошептал леший и поднял длинные руки.

Деревья и кусты по краям дороги зашевелились. Они тянули друг к другу ветки, сплетая их в непроходимую сеть. Высокая сосна жалобно затрещала, вывернула корни из земли и упала поперёк дороги. Её тут же оплели гибкие побеги черёмухи и орешника.

Трава под нашими ногами зашелестела. Я вгляделся и вздрогнул. По спине волной пробежал холод.

Сотни змей, извиваясь и шипя, ползли мимо нас в сторону Чистых Мхов.

— Пусть теперь волхв попробует вырваться! — оскалился леший. Его крупные зубы блеснули в темноте.

— Поехали!

Так мы и сделали. Ехали шагом, чуть ли не руками раздвигая густую тьму перед собой. Ни звёздочки, ни огонька вдали.