Андрей Силенгинский - Курьер

— Нет! Я его впервые увидел одновременно с тобой. Это и для меня неожиданностью было, поверь.

— Неожиданностью, значит, — я нехорошо улыбнулся. — Прослушка через твой телефончик велась, Боря?

— Через мой, — он постарался ответить твердо и взгляд мой стойко выдержать.

— Ага. — я кивнул. — И как только в беседе всплыл Томашов, «неожиданно» на линию огня вышла тяжелая артиллерия. На тот случай, если ты не улавливаешь интонаций, подчеркиваю, что в моих словах содержится сарказм.

Но Борис уходить еще глубже в посыпание головы пеплом не стал.

— Ну а что такое? Нет, понятное дело, можно было предвидеть, что такой поворот заинтересует мое руководство, но что конкретно они предпримут, этого я знать не мог. Ты мне. конечно, можешь уже не верить, но про Томашова я знаю не намного больше тебя. Я даже не знаю, знает ли больше, чем я, руководство комитета.

— Ты прямо Сократ, — усмехнулся я. — Знаешь, что ничего не знаешь, и гордишься этим. Ты скажи хоть, он действительно исчез?

— Да, — Борис кивнул.

— Как я понимаю, не от русской гэбэ он бежал, а от нежных объятий вашего комитета?

Борис всплеснул руками.

— А я знаю? Как, по-твоему, можно ответить на этот вопрос? Он, видишь ли, прощальной запиской не озаботился. Исчез — и все.

Я потер ладонью лоб.

— И что. ваш КОМКОН, со всеми его возможностями, не смог его разыскать?

— Это вопрос или сарказм? — уточнил Борис.

Иди ж ты, ехидничать начал. Освоился в ситуации...

— Пусть будет вопрос. — сказал я.

— Не смог, — подтвердил Борис. — Не уверен, правда, что до настоящего времени принимал так уж много усилий для розыска... Скорее, озаботился тем, чтобы никто другой его не нашел раньше нас. Но что-то мне подсказывает, что теперь ситуация изменится. Его способности расхаживать по Тоннелю как по собственной гостиной по меньшей мере интригуют.

Я покачал головой.

— Знаешь, если бы у меня в руках был бокал, я с огромным удовольствием поднял бы его за то, чтоб у вас никогда не получилось его найти. По какой бы причине он от вас не прятался.

— Достать бутылку? — с жадной готовностью спросил Борис и даже привставать начал.

Но я его остановил.

— Не стоит. Поговорим трезво.

— Поговорим. — покорно согласился Борис и снова утвердился на своем месте.

— Если вы все-таки достанете Томашова. что с ним делать-то будете?

Борис вздохнул.

— Послушай, Вадим, ты меня так спрашиваешь, будто я КОМКОНом руковожу. А это настолько не так, что мне сложно выразить словами. КОМКОН — не тесный кружок единомышленников, это структура с выстроенной разветвленной иерархией. Если тебе так интересно, я занимаю скромное место в одном из отделов научной группы. Я к оперативной-то работе был привлечен в первый и, надеюсь, последний раз. По причине нашей с тобой дружбы. Что планируют делать с Томашовым, я могу предполагать. И ты можешь предполагать, и совсем не факт, что твои предположения будут дальше от истины. Тебя ведь интересно, как он тебя в Тоннеле разыскал?

Я пожал плечами и кивнул. Вопрос можно считать риторическим.

— Ну так не тебе одному, — продолжил Борис. — Это же не просто новые возможности, это прежде всего еще один шаг к пониманию Белого шара. Попытки постичь этот феномен составляют, по сути, главную задачу комитета...

— Ты мне брошюру какую-то цитируешь, что ли? — я поежился. — У меня почему-то несколько иное представление о ваших задачах сложилось.

— Это потому что ты очень мало о комитете знаешь, Вадим, — сказал Борис. Глаза его на миг полыхнули. Надо же, а ведь он на самом деле за идею работает...

— Угу, — я усмехнулся. — Власть над миром вам, значит, без надобности. Вам бы, высокоморальным идеалистам, познать и постичь. А власть... — я изобразил презрительную гримасу и махнул рукой.

Но Борис меня удивил.

— Власть нам нужна. Вадим. Обязательно нужна, — он заглянул мне в глаза и на этот раз отводить взгляд не стал. — Время такое приходит, не выдержит мир без единой власти.

Я откинулся на спинку стула и какое-то время внимательно рассматривал давнего друга. Серьезен? Серьезен. Дальше некуда. И верит в свои слова.

— Расскажи-ка поподробней, что ж за время такое приходит, — попросил я не без насмешки. — Выдерживал мир, выдерживал — и вдруг на тебе, не выдержит. Яков Вениаминович вот считает... считал,

— я сглотнул комок, — что мир для всемирного правительства еще не созрел.

— Яков Вениаминович ошибался. — тихо сказал Борис. — Скажи, Вадим, когда вообще происходит объединение? На любо уровне, городов — в княжества, княжеств — между собой, стран — в блоки...

— Мы ж с тобой, вроде, вместе учились, зачем ты меня прописные истины излагать просишь? Внешняя угроза необходима. Реальная или потенциальная. А у нас что — флотилия звездолетов с Беты Лебедя окружила Землю?

Борис тихонько застонал.

— Что за примитивизм, а? Подумай, курьер, — от этого обращения я вздрогнул. — Белый шар — это тебе чем не внешняя угроза? Это ведь оружие непредставимой мощности. И неважно даже с какой целью оно создано, пусть даже с самыми созидательными. Молотком можно не только гвозди забивать, можно и по темечку друг друга тюкать. Да оставь Белый шар без контроля, он с таким шиком планету разнесет, любая флотилия звездолетов обзавидуется.

— По-твоему, Белый шар — это беда? — спросил я. — Лучше бы его не было?

— Белый шар — это данность. Какой смыл рассуждать, что было бы без него, если он есть? Ходят слухи — только слухи, наверняка я не знаю — что в КОМКОНе есть радикальная группировка, ратующая за уничтожение Белого шара. Но я считаю, что такой вопрос стоило бы перед собой ставить, будь ликвидация Белого шара действительно посильной задачей. И все равно... не думаю, что такое направление сможет получить сколько-нибудь серьезную поддержку. Я бы — если меня вдруг кто спросит — никогда на такое не пошел. Да. большая опасность. Но и возможности колоссальные... Ты чего зубы скалишь?

Я покачал головой.

— Ты точно в научной группе работаешь, а не пиарастом? Такими фразами вдруг сыпать начинаешь... А что до колоссальных возможностей — они сами по себе-то тебя не пугают? Что в перспективе получается

— наука нафиг не нужна, все за нас Белый шар сделает? Не попахивает ли это деградацией человечества. Понимаешь, мир, где бананы сами в рот падают, предварительно от кожуры очистившись, этому очень способствует.

Теперь зубы скалил Борис. А я не вполне понимал, что его развеселило. Впрочем, он меня томить не стал, в объяснения ударился охотно.

— А тебе не приходило в голову, что построение такого мира есть конечная цель научно-технического прогресса, за который ты так трогательно переживаешь? Очень примитивно выражаясь, конечно, но все- таки. Тебя не сильно напрягает тот факт, что и без всякого Белого шара люди все больше кнопочки нажимают, а кирками да лопатами все меньше машут? Ничего, не деградировали пока?

Азарт спора меня захватил. Я отвлекся от цели своего визита, от всей сложившейся ситуации, я просто стремился отстоять собственную точку зрения... Мне как-то не приходило в голову, что нападать на Белый шар я. в общем-то, еще пять минут назад и не собирался.

— Это разные вещи, Боря. Вся современная техника — суть порождение человеческого разума, выношенное и выстраданное веками, — а что, я тоже могу фразами потрещать. — А Белый шар — Нечто, свалившееся на нас невесть откуда. Это тебе аргумент номер раз. А аргумент номер два вытекает из первого: любое детище научного прогресса человеку понятно. В отличие от.

— Ты хочешь сказать, что понимаешь, как работает компьютер? — прищурился Борис.

Но меня так просто не возьмешь, подобную реплику предвидеть было несложно.

— В общих чертах понимаю. А вообще речь идет не о конкретном человеке, эксплуатирующим какую-либо аппаратуру, а о Человеке. Большую букву расслышал?

— Расслышал, — спокойно ответил Борис. — И аргументы твои понял. Не в первый раз, знаешь, с ними сталкиваюсь. Так что. прости, ты не в самом выгодном положении, возражения у меня отработаны. Разбивать твои аргументы в порядке очереди?

— Валяй.

— Начинаю. С чего ты взял, что Белый шар свалился невесть откуда и сам по себе? Это открытие было бы невозможно без оборудования лаборатории, где работал Томашов. Да даже без самого обычного компьютера. Поэтому открытие Белого шара вне рамок прогресса рассматривать нельзя. Вот цепочка: абак

— арифмометр — компьютер — лаборатория Томашова — Белый шар. Ни одного звена выкинуть не получится, как ни старайся.

Опершись ладонями о стол, я чуть подался вперед.

— Но Белый шар не был прямым следствием работы лаборатории! Он был открыт случайно!

Но, похоже, мой оппонент в самом деле был подготовлен к дискуссии лучше меня. Он не горячился и сохранял уверенность в себе.