Игорь Вардунас - S.W.A.L.K.E.R. Байки из бункера (сборник)
– Он еще и умен, – как бы самому себе заметил Кривицкий.
– И Бека. Он жив? Что с ним? И Миха… старший сержант Рябушкин. Я его… убил?
– Убили его, допустим, не вы, – мягко ответил полковник, вновь усаживаясь на стул.
Он перекинул ногу на ногу, ловко балансируя на хлипком сидении. Кажется, устраивался надолго.
– Убили его не вы, – пробормотал особист, уставившись в лицо Озону чересчур пронзительными глазами. – Вы его обезвредили, и правильно сделали. Дикие кровососы очень опасны.
– Дикие… А бывают домашние? – неуклюже съязвил Озон.
Полковника эта неумелая острота почему-то крайне обрадовала. Откинув голову, он зашелся очень громким, лающим смехом. На бледном подбородке стали видны черные точки щетины. Вообще в реальности он был куда менее ухожен и гладок, чем в гололите, – в вороных волосах проглядывала седина, китель был засален у ворота и на рукавах, и пахло от бравого особиста не духами и порохом, а чем-то кислым… металлическим… кровью?
Озон вздрогнул. Он уже чувствовал этот смрадный душок… ночью, в сарае. «Дикие… А бывают домашние?» Так вот в чем дело…
Солдат рванулся, чтобы вскочить с койки и бежать, бежать как можно дальше из этого проклятого госпиталя, где закрываются от света черными занавесками и больных навещают полковники с ромбами особистов и вампирскими клыками… И только тут обнаружил последнюю странность – к кровати его крепко притягивали кожаные ремни, обхватившие грудь, пояс и ноги. Значит, так. Значит, он здесь не на лечении. Он пленник. Может, и кровь ему не вливают, а, наоборот, выкачивают в прозрачный пластиковый пакет, из которого вечером Кривицкий будет угощаться с друзьями?
– Да успокойтесь вы, юноша. Не буду я угощаться вашей кровью. Тоже мне угощение.
Озон разинул рот. Он был абсолютно уверен, что не произносил ничего вслух.
– Челюсть подберите – ворона влетит. А вороны, знаете, не особо вкусные. Куда хуже крыс.
Полковник смотрел на него, блестя глазами. Полковнику, кажется, было очень весело.
– Что вы так вытаращились, молодой человек? Разве не знаете, что вампиры умеют многое из того, что недоступно людям? Летать, превращаться в туман, в невидимок, зачаровывать… и читать мысли, в том числе.
Положив на колени крупные белые руки, полковник резко наклонился – его лицо очутилось в каких-то сантиметрах от испуганной физиономии Озона. Глаза Кривицкого перехватили мечущийся взгляд солдата, и весь мир утонул вдруг в черном сиянии.
– Я бы мог вас заворожить, – донеслось из центра этого не-света, – но не стану.
И все вернулось на свои места. Все, кроме дыхания, которое застряло у Озона комом в горле, – отчего-то никак не удавалось выдохнуть.
– Расслабьтесь, юноша. Никто здесь не хочет причинить вам вреда. Напротив, мы пытаемся помочь.
«Мы?»
– Мы. Те, кого вы так метко окрестили «домашними вампирами».
Кривицкий снова откинулся на стуле и усмехнулся.
– А вообще, надо отдать вам должное. Большинство на вашем месте реагирует куда более бурно. И прошу извинить, если кажусь вам бесчувственным, – это одна из особенностей моего… нашего с вами нового состояния.
– Нашего? – прохрипел Озон, наконец-то вытолкнув воздух из легких.
Полковник кивнул с оттенком подобающей скорби.
– Нашего. Вашего и моего. Вы ведь не ошиблись – вас укусили, и сейчас зараза течет по вашим венам. Виртуальным венам, если угодно, но – увы – это ничего не меняет. Сыворотка… – тут Кривицкий махнул в сторону капельницы, – лишь немного замедляет процесс. Впрочем, снова хочу отдать вам должное – у вас редкостная устойчивость к яду. Большинство обращается в течение секунд, самое большее – пару минут. Когда вас к нам доставили, с момента укуса прошло почти пять часов. Но вы еще держались. До сих пор держитесь. И скажите спасибо, что ваш военврач понимает больше, чем большинство фронтовых коновалов. Он прибыл как раз в тот момент, когда ваш комбат – Вереснев, если не ошибаюсь, – собирался отсечь вам и Бектереву головы и сжечь тела…
– Подождите, – выдохнул Озон. – Подождите, постойте.
Он лихорадочно сжал пальцы, сминая простыню.
– Вы сказали, что я еще держусь. Это значит, я еще не стал… ну, вы понимаете?
Полковник покачал ногой в сапоге с высоким, смявшимся гармошкой голенищем и бросил на Озона свой странный косвенный взгляд.
– Датчики показывают частичную потерю активности рецепторов… вы ведь не чувствуете ни холода, ни боли от укуса?
– Н-нет.
– Сердечный ритм замедлен. Голосовые связки мутировали. Анализ крови пока неопределенный. Но погодите радоваться – вы обратитесь. Никто из укушенных этого еще не избежал. Иммунитета против вампирского яда нет. Сыворотка находится в процессе разработки. За последний год мы достигли больших успехов, но…
Тут Кривицкий виновато развел руками.
– Зачем же? – Озон завертел головой, – зачем же все это? Капельница, госпиталь. Зачем, если я все равно…
– Затем, что у вас есть редкая возможность. Почти уникальная. Она была у меня. Еще у нескольких добровольцев. Но в целом мы набираем контингент из «диких», а у них никто не спрашивал, какую судьбу они предпочитают.
– Судьбу?
Кривицкий снова склонился над Озоном и раздельно проговорил:
– Рядовой Чистоплюев, у вас есть выбор. До полного обращения, по прикидкам врачей, осталось около двух часов. За это время я успею рассказать вам то, что нам известно о так называемых кровососах и о нашей программе. А вы, выслушав меня, успеете сообщить свое решение. Идет?
Тут полковник улыбнулся. Несмотря на удлиненные, влажно поблескивающие между карминовых губ клыки, обаяние этой улыбки ничуть не увяло. От нее млели домохозяйки, бросающие все дела ради сорока минут шоу «Особист» по четвергам. Ей пытались подражать старшеклассники, строя гримасы перед зеркалами в школьных уборных. И Озон, невольно подчиняясь обаянию этой улыбки, согласно кивнул.
Это была вирусная программа. По последним данным разработчиков, ее лет сорок назад запустили какие-то шутники из Гонконга. Только шутка вышла не слишком смешной. Вирус переходил от человека к человеку – от одной к другой функционалии Фронта. При заражении человек в реале впадал в кому и уже из нее не выходил, а вот его сознание, существующее во Фронте, превращалось в кровососа. Почему именно в вампира? У компьютерщиков, медиков и психологов в штате «Энигмы» были разные объяснения. Компьютерщики считали это просто частью программы. Психологи настаивали на том, что оторванное от тела сознание как-то чувствовало бедственное положение организма в реале и пыталось оправдать свое посмертное существование. Ссылались на теорию архетипов. Строили догадки: мол, высасывание жизненной силы из других поддерживает иллюзию бытия. Медики, сверяясь с данными сканеров, твердили об активности лимбической системы, доставшейся людям от далеких рептильных предков.
Поначалу вирус просто не замечали. Впавших в кому людей отключали от аппарата жизнеобеспечения, и призрачная копия, фронтовой «вампир», потихоньку исчезала сама по себе. Так было до тех пор, пока болезнь не переросла в эпидемию. Медики и юристы забили тревогу. А потом… потом случился инцидент в болотах Охтицы, когда жертвой кровососов стал целый взвод. Двадцать отборных бойцов-контрактников, одновременно впавших в кому… инцидент не удалось замять. СМИ, как стервятники, накинулись на горячую новость, и отзвуки скандала долетели даже до Тыла. И полковник Кривицкий, отправивший ребят на смерть, подал в отставку… точнее, собирался подать.
Военный трибунал Кривицкого оправдал, и он спокойно мог доживать свой век на пенсии, в Тылу. Но, выяснив через собственные каналы подробности дела, решил иначе. Так четыре года назад появилась программа «Экимму».
Полковник задумчиво улыбался. Черная занавеска колыхалась – за ней кто-то двигался, слышались приглушенные голоса, но Озон был уже целиком поглощен рассказом.
– Экимму. Не думаю, что произношу это правильно – язык вавилонян нам достался только в виде клинописных значков на глиняных таблицах. Так они называли дух умершего, не нашедшего покоя и бродящего по земле в поисках мести. Звучит как-то благороднее, чем «вампир» или «вурдалак». Я хотел доказать, что и после смерти солдаты могут послужить отечеству. Тем более, очень быстрые, очень сильные и практически неуязвимые солдаты. Я попросил, чтобы меня заразили…
Озон от волнения прикусил губу и почувствовал вкус крови на языке. Клыки уже удлинились и заострились. Очень хотелось потрогать их пальцем, но это выглядело бы совсем глупо.
Полковник нахмурился. Воспоминание было не из приятных.
– Я оказался устойчив к воздействию яда, примерно как ты…
Особист как-то незаметно перешел на «ты», однако это не обижало, а, наоборот, как будто сближало.
– …но все равно поддался. Это были жуткие недели. Меня держали в камере с железной дверью, прикованным к стене. Смутно помню подробности – кажется, я изгрыз себе руки почти до костей. Но я хотел, чтобы на мне проводили опыты. И через два месяца им удалось подобрать нужный код… взломать вирусную программу. Здесь, на Фронте, это выглядит вот так…
