Райдо Витич - Код Альфа
Вскоре, как Русанова и пророчила, прибавилось воды и с каждым шагом ее становилось все больше.
– Плавать умеешь, курсант? – обнял парня за плечи Дон, уверенно шлепая по ручью ногами.
– Да.
– А я нет. Вот заржавею…
– Не слушай его, Тео, – улыбнулась Стася. – Металл, поддающийся коррозии – прошлый век. Не грузи человека, Дон.
– Я ранен, мне простительно.
Ничего не значащая фраза, пустая по сути, но женщина насторожилась. Сердце встревожилось от неосознанного, еще глухого чувства опасности. Но для себя ли, для Тео или ребят – не понимала. Шагала, мало соображая куда, как и зачем, и все пыталась понять причину посетившего ее волнения.
Но все было хорошо. Группа спокойно добралась до предсказанного тупика и лестницы вверх. Первым по ржавым скобам полез Кир. Нажал плечиком на люк и спрессованные, вжившиеся в камень и мох пазы заскрипели. Железо хлопьями ржавчины осыпалось на головы, а следом хлынула вода – люк приоткрылся.
Кир в щель зазора просканировал местность и не найдя ничего примечательного и опасного, сдвинул крышку до упора. Протиснулся в лаз, нырнул в темноту и дождь.
– Ждем, – объявил Вит.
Разведка не помешает, – согласилась Стася, вглядываясь в зияющий просвет наверху, вслушиваясь в шум дождя.
Ливень. Судя по количеству воды и шуму, вода стояла сплошной завесой и не собиралась прекращать свое путешествие по земле. Она как будто шла в бой, яростно и дерзко отвоевывая каждый миллиметр местности, захватывала, не собираясь отдавать, и ликовала.
– Стас, – зажмурилась Стася, подставляя каплям лицо. – Сработал.
И как озарение, картина: глухой двор из монолитной стены, бетто пластик асфальтового покрытия, выполненного под старинную каменную мостовую, потоки дождя и ручьи, бегущие меж псевдо камней. Кир затаившийся у стены, а выше…
Она явно, четко увидела весь комплекс: пятиугольник глухих стен, закрывающих комплекс от стороннего наблюдения и проникновения. Три выхода – ворот, на программном доступе. Одни открываются для погрузки экспорта, другие, импорта, третьи для работников наземной службы, точки патрульного сканирования и контроля за передвижением, стойки тепловых реагентов, зрачки следящих камер и пять вышек с лифтами, на крыше которых крепится площадка, закрывая весь комплекс – стоянка планеров для привилегированных служащих, высоких гостей. В башнях скучали охранники, резались в покер, пили чай, смотрели платный канал развлечений для одиноких.
Здесь все было тихо и спокойно, но недалеко от здания суетились патрульные, весь контингент был поставлен «в ружье» и находился в боевой готовности. Каждый сантиметр просматривался, граница выхода в гражданскую зону была перекрыта аппаратурой слежения и захвата.
Стася стряхнула воду с волос, потерла лицо ладонью: откуда она это знает, как увидела, не сходя с места? Фантазия разыгралась? Наваждение.
– Здесь спокойно, – сказала Виту. Следом отрапортовал Кир, подтвердив слова Русановой. Капитан не удивился, никаких эмоций не выказал – молча подтянул женщину к себе и толкнул к лестнице. Стася вылезла наружу, вмиг промокнув под ливнем, и тут же оказалась у стены, подтянутая Киром. Потом появился Дон, Тео и наконец Вит. Группа цепью рассредоточилась у стены.
– Что дальше, капитан? – спросил Дон Вита, но ответил Стася:
– Справа за поворотом запасная лестница вверх. Она почти доходит до стоянки, но выход на площадку, которая просматривается из окон. Мы попадем на «перекресток» между смотровых башен, с которого можно пройти либо налево, либо на право, но все равно упремся в охрану.
– Ты здесь была? – удивился Тео. От ответа Стасю спас Вит:
– Считаешь, без боя не пройдем?
– Не исключаю. На стоянку планеров можно попасть только через шахты лифтов или техподъемник. Их всего пять, находятся они в смотровых, а там полно охраны.
Почему ей верили, почему сама себе верила, выдавая то, что знать не могла – изумиться не успела. Вит кивнул товарищам, Кир двинулся в указанном женщиной направлении, капитан подхватил ее под локоть, придерживая, а Дон подтолкнул Тео вперед. Это было похоже на конвой и Русанова дернулась:
– Что вы задумали?!
– Тихо! – осек ее Вит, зажав у стены. – Все будет так, как должно быть. Ты уходишь, он остается.
Филосов и сам понял неладное, ноне воспротивился – оглянулся на женщину, словно простился и Стася невольно рванула к нему, пытаясь вырваться из хватки капитана. Рывок, удар и боль в спине и затылке привела ее в чувство. Она уставилась на Вита, как на предателя:
– Ты и не собирался его брать с собой.
– Естественно. Четверо пришло, четверо уйдут. И отставить сопли, ты не на прогулке.
– Ты понимаешь, что с ним будет?!
– Не истерии. Сыграем в заложника и прорвемся к планерам.
– Его снимут!
– Своего?…
– Здесь нет своих и чужих, здесь все чужие! Ты не понял, где оказался. Останови ребят, Вит! Тео убьют, ты убьешь его!
– Не думаю. Максимум что ему светит, порицание.
– Ни черта!! – рванула женщина, сделала подсечку, чтобы отключить Вубс на пару секунд и дать фору Тео, спасти его. Роботы монтированные в другом мире иной морали кроме «родной» не знали, им не расскажешь и не докажешь, что есть иное мышление, совсем отличная от привычной им жизнь, где ничего не знают о взаимопомощи, не ценят человека, где жизнь стоит финч.
– Не заставляй меня применять силу, капитан, – процедил мужчина, придавив женщину к стене. – Не забывайся. Девиз помнишь? Главное дело, «зеленая».
Стася зубами с досады и от отчаянья скрипнула: он прав, главное дело, но какова цена успеха в данном случае?
– Мне жить с этим…
– И мне. С твоим протеже ничего не будет, я все просчитал. Вероятность плачевного исхода равна ноль целых пять десятых. А выбранный путь решения оптимален для обоих сторон. Для нас и для него.
Он был тысячу раз прав: вести с собой Тео нельзя. Если его засекут, то он станет сообщником лазутчиков, перебежчиком, и назад пути не будет. Тогда ему точно смерть. Вариант же с его захватом не самый худший и действительно оптимальный.
Но только не в этом мире!
– Я бы могла остаться с ним…
– Нет, пришли вместе – вместе уйдем. Тебе придется выбирать: этот парень или твоя реальность, – отрезал капитан.
Русанова ткнулась лбом в мокрую поверхность стены и зубы сжала, так что хруст пошел. Выбирай? А как? На карту слишком многое поставлено и выбор невозможен априори. Но и выхода нет. Придется уповать на шанс, один, единственный и рискнуть… Если бы собой, а не Чижом! Проклятое сердце: то молчит, когда должно «говорить», то «кричит» когда должно молчать.
Одно успокаивало: там, дома, ее ждет Чиж. Наверное, еще ждет…
Она сделала все, что могла для этого мира, а значит для этого Чижа, для того и своего мира. Нельзя, никому не позволено рисковать реальностью, миллиардами жизней, даже если на кону жизнь очень дорогого тебе человека.
Стася стряхнула руки Вита:
– Он может погибнуть, – сказала глухо.
– Как любой из нас.
Вубс выпустил женщину и двинулся к повороту.
На площадке перед последним пролетом к выходу на башни Кир связал Тео руки за спиной. Тот даже не сопротивлялся, только закаменел лицом, губы сжал.
– Все будет хорошо, малыш. Мы взяли тебя в заложники и ты ничего не мог сделать, понял?
Филосов даже не пошевелился.
– Без обид, парень, – бросил Дон. – Вместе вам все равно нельзя. Ей домой надо, а тебе дальше здесь как то жить.
Да пошел ты, – покосился на него Тео, но промолчал, услышав шаги Стаси. Она встала рядом, в смятении поглядывая на него, желая что то сказать, и понимая, что чтобы не произнесла, все показалось бы фальшивым. Она чувствовала себя предательницей, но не видела выхода из создавшегося положения.
– Ничего, пять минут позора и все пойдет как шло. Через полгода получишь свои лычки, станешь офицером, – сказал Кир, подталкивая парня к выходу наверх.
– Себе их забери, – буркнул тот.
Он бы послал робота к чертям, он бы ушел, но за спиной была Стася, а впереди блок пост и единственный шанс пройти его был выбран верно. Это Тео понимал, потому не сопротивлялся. Ему не было дела до своих, чужих, до себя, своего будущего, все ориентиры сместились давно и безвозвратно, но одно оставалось до странности незыблемым и вело как маяк корабль – Стася. Только из за нее и ради нее он послушно шел, как бычек на веревочке. Если ей надо, если ей так лучше, он сделает и переживет позор, трибунал, разжалование и отправку на исправительные работы, что неминуемо. Это уже неважно, а она, ее жизнь и будущее – очень. И цена тоже неважна. Он заплатит. Он – не она.
Русанова плелась, как сомнамбула и с трудом сдерживал эмоции, что через край переполняли ее. Долг! Она должна! Как она ненавидела его в эти минуты, а еще биороботов устроивших испытание, но больше себя за невозможность выбора, за смирение, когда душа в крик, а сердце в кровь, но хоть бы мышца на лице дрогнула, хоть бы звук с губ сорвался.
