Виктор Ночкин - Власть оружия
— Кириан, выходи! — заорал Ржавый, заглушив двигатель. — Разговор к тебе имеется!
В доме взвизгнула женщина и тут же смолкла, будто ей рот зажали. Окошко второго этажа неярко осветилось изнутри, потом свет померк. Игнаш выскочил из кабины и укрылся в тень. Самоха встал у кузове, водя карабином вдоль темных окон.
Скрипнула дверь, показалась жена Кириана в длинной ночной рубахе. Выглянула и замерла, заслоняясь ладонью от света фар.
— Ты, что ли, Игнаш?
— Где муж? Пусть выйдет, не трону. Мне поговорить только.
Женщина отступила внутрь, там завозились, заспорили вполголоса.
— Я ни при чем здесь, Игнаш! — выкрикнул Кириан. — Бандиты на твою ферму напали, ночью! И боя не было, стрельбы никакой не слыхали! Когда занялось все, тогда только и заметили, да уж поздно оказалось.
— Кириан, выходи. Сказал же, не трону.
— Нет, Игнаш, не выйду, я боюсь.
— Ты злой сейчас, — подхватила Кирианова жена, — утром заходь, потолкуешь с Кирютой спокойно.
— А ну выходите все, — голос Ржавого стал жестким, — все, кто в доме есть — пошли наружу. Я вправду теперь злой. Сожгу, как моих сожгли, если не выйдете. Чтоб мне в некроз провалиться, вот подопру двери и оболью бензином. Ну?
Фермерша за дверью стала всхлипывать, к плачу присоединились еще несколько женских голосов.
— Кирюта! Макар у тебя? Пусть первым выходит!
Бухнул карабин. В темноте раздались стоны.
— Готов! — заорал из кузова Самоха. — Сбежал в окошко, да к забору наладился! Вон там, справа! С простреленной ногой не побегает.
— Вон твой Макар, забирай его! — прорыдала жена Кирюты.
Вскрикнула другая женщина, заходясь плачем.
— Если высунетесь, будем валить всех без разбора, — предупредил Игнаш, направляясь вдоль фасада. Под окнами он проходил, пригнувшись, чтобы не стрельнули оттуда. Исчез за углом, вскоре показался снова, волоча мужчину, который пытался встать, падал, хватался за простреленную ногу и рычал от боли. Игнаш втащил беглеца в полосу света от фар.
— Ну, здравствуй, Макар. Рассказывай, что ли, за сколько меня продал Астаху.
— Не продал я, сбежал, один только и спасся, банда налетела, всех порешили, — скороговоркой зачастил батрак. — Так и знал, что ты на меня подумаешь, потому укрылся.
В дверях показалась баба — подруга Макара, на которой он собирался жениться. Мажуга глянул на нее и пригрозил кольтом, та скрылась.
— Врешь, Макар, не было стрельбы, не налетал никто. Банду я видел, их человек десять, что ли. Астах их нанял за мной охотиться, а потом тебе заплатил, чтоб ты ночью ворота открыл.
— Не так было! Не так! — Макар вскинулся, получил по лбу рукоятью кольта и снова свалился. — Ринат виновен, не я! Он ворота открыл!
— Снова врешь, Рината ты, небось, убил, а? Он верный человек был, правильный.
— Не вру я! Ринат виноватый!
— Ринат виноватый, а ты живой, значит, — задумчиво произнес Мажуга. — Ну так что, не скажешь правды, значит? Ну и не говори, я и так насквозь тебя вижу. И тебя, и Астаха.
— Игнаш, хозяин, не надо! Не убивай!
— И в поле ты один ездил с поливалкой, чтобы там с человеком Астаха встречаться без помех, верно? Эх, поздно я сообразил, поздно…
— Не убивай! Я скажу, где банда укрывается!
— На что мне банда? Астах всему виной. Он тебе заплатил, он бандитов навел.
— Да! Да! — с жаром закричал Макар. — Он виноватый, не я! Заставили меня! Принудили! Не убивай!
— А зачем тебе жить? — Мажуга поднял кольт.
Потом, не слушая женского воя из-за двери, побрел к грузовику. Отъехали от фермы, крик и плач остались позади. Мажуга остановил самоход. Йоля потрогала его плечо:
— Игнаш! Игнаш, ты это… ты обдумай сперва, хорошо? Ты же можешь, ты всегда наперед продумываешь…
— Думаю.
Из кузова, пыхтя, выбрался Самоха, подошел к кабине и уставился снизу вверх:
— Ржавый, чего делать будешь? Может, погодим маленько, в Харькове я цеховым все обскажу, как с тобой вышло, мы поможем, а?
— Нет, толстяк, ваш цех из-за меня заказ потеряет, трубы эти самые. Не станете мне помогать. Я уж сам.
— Ну хоть давай знаешь, чего? Трубы, некроз с ними, с трубами, а я тебе помогу все же. Хочешь, найду парней надежных, оружия раздобуду, — Самоха, горячась, заговорил скорей. — Я даже пушку могу тебе тайком спроворить, то есть из города вывезу, а? Только не глупи! Мы ж от дикарей отбились, из пустыни ушли, ты помнишь? И что ж теперь, после всего — сдохнуть? Давай, погоди…
— Нет, Самоха, нельзя мне годить. Завтра вся Пустошь будет знать, что я живой вернулся. Ночью, сейчас вот прям, и нужно все начать. И закончить. У Астаха дом крепкий, ему так вот просто в ворота не вкатишь… что-то нужно… времени маловато, жаль.
— Ну, тогда, — медленно начал Самоха, — я тебе скажу. Что Астах сделает, ежели его газовое хозяйство сгорит, а? Вот прям сейчас, как ты говоришь?
— Ну и как оно сгорит?
— Помнишь, ты нас на подпольный цех навел? Я могу такую штуку, чтобы бомбами кидалась, соорудить. Пока ехали, я в кузове уже и железяк набрал подходящих, там чего только нет! Настоящий холмовейник, всего эти уроды натащили. И труба подходящая есть, и пружина.
Мажуга задумался.
— Времени маловато. Ночь-то не вечная.
— А я быстро, ты только погоди! Я ж пушкарь, я управлюсь!
Самоха, не дожидаясь ответа, полез в кузов и тут же загремел там железяками. Закончил он в самом деле скоренько и предъявил Ржавому неуклюжее сооружение.
— Вот! Казенная часть, конечно, слабовата, хотя я ее проволокой и примотал. Ну, хоть пару выстрелов продержится! Кое-какие идейки я тут испробую, давно собирался! — толстяк говорил с воодушевлением, наконец-то, после всех мытарств, старый оружейник занялся любимым пушкарским делом. — Теперь дело за бомбами, тут у нас похуже. А ну, девка, бегом в кузов, живей, живей! Я тебе покажу, куда порох из зарядов высыпать. Жаль, маловат калибр у тех ружей, что от кетчеров остались, придется их все распотрошить, ну, чего ждешь? Бегом пошла! А я пока запалами займусь.
Мажуга пересчитал патроны — маловато, придется рассчитывать на то, что удастся прихватить что-нибудь уже на месте. Но разве он в прежние времена о таком горевал? Дюжина патронов к кольту имеется, для начала уже хорошо. Да карабин, к нему больше десятка патронов, да «беретта»… Нет, «беретту» он не возьмет. Он бы и Йолю на брал с собой, но ведь не отвяжется, заноза. Заноза… Вот же какая судьба, связала их и впрямь посильней стальной цепи. Надолго связала, навсегда… Он задумался, перекатывая в кулаке патроны, потом вспомнил, что нужно Самохе хоть два слова сказать, мол, молодец, пушкарь, из всего оружие можешь сделать, ты, мол, хозяин оружию, власть над ним имеешь… да так и не сказал, запутался в мыслях. Одно лишь знал точно: как только начнется схватка, лишние мысли сами сгинут, растворятся — значит, начать нужно скорей.
Буровой комплекс, создание Астаха, светил издалека факелом, вознесенным на высоченной трубе. Дом богатого добытчика располагался далеко, на окраине старой Шебелинки, и выстроен был из обломков древних задний. Крепкое строение, и забор вокруг высоченный, каменный. По углам — прожектора светят. Второй этаж дома едва виднеется над парапетом ограды. Осмотрев его издали, Мажуга повел самоход к буровой. Приближаться к ограде было неразумно. Хотя стерегли буровую не так тщательно, как хозяйский дом, но лучше не рисковать. Игнаш с Самохой пожали руки напоследок. Игнаш сказал:
— Ты сам-то не лезь, ладно? Пальни из своей трубы, сколько получится, и беги. Ступай в Харьков, отдыхай от наших странствий. Тяжело ж тебе было, толстому? Знаю, тяжело, вот и отдыхай, клепай пушки.
— Да я ж…
— Послушайся меня, Самоха, как отстреляешься, беги скорей. Жаль, в Харьков пешком тебе топать, но уж как-нибудь справишься, да?
Толстяк посопел, потоптался на месте, не находя нужных слов, потом вскинул громоздкую трубу на плечо, прихватил мешок с самодельными бомбами и бодро потрусил в степь. Целью для него была огненная звездочка над буровой. Ржавый развернул грузовик и повел его к Шебелинке. Остановил в лощине, так, чтобы со стен не было видать, заглушил мотор.
— Йоля…
— Молчи лучше, я никуда не уйду, я с тобой, — тут же зачастила девчонка. Она опасалась, что Ржавый ее сейчас погонит прятаться куда-то.
— Со мной, а как же. Слушай теперь, как будет. Сиди в кабине, жди, пока стрельба начнется. До тех пор фар не включай, с места не двигайся. И гляди, не перепутай! Стрельба начнется у Асташки в хате, не на буровой, поняла?
— Я ж не дура! Все я поняла, Игнаш.
— Хорошо хоть дядькой больше не зовешь. Ну… что… пойду я, заноза. Не то от толстяка Самохи отстану, он раньше меня поспеет на место, а это неправильно!
Самоха оглядел буровую, окруженную оградой из столбов, на столбах — колючая проволока. «Колючка» тоже в Харькове большими партиями закупается, выгодный покупатель Астах, ох, выгодный. Эх, и жалко же, что он на Игнаша напал… И еще — жалко, что Ржавый задумал отомстить по-крупному. Налет на буровую мог бы пройти намного проще. Стерегли ее так себе, оно и понятно, кому охота на газовый прииск нападать? Добычи там не возьмешь. Другое дело — дом Астаха, то богатый дом! Но и охрана сильная.
