Михаил Ахманов - Солдат удачи
– Мон дьен! Не так уж она виновата… – А отхлебнув напитка из медовой смолки, добавил: – Женщин надо сразу ставить на то место, на каком желаешь их видеть. Но в подобных делах мне никогда не хватало умения.
Стемнело. Лагерь затих; костры едва тлели, люди исчезли, слившись с грудами мха, по листьям и ветвям навесов забарабанил дождь. Дарт лег, вслушиваясь в этот монотонный убаюкивающий шелест. «Все уйдет, все забудется», – мелькнула мысль. Все! И этот дождь, и Лиловые Долины, и река, по которой он плыл, и пылающие даннитские плоты, и темная тень мелькнувшего над ним маргара, и губы Нерис, и ее лицо… Вернется ли он на Анхаб с победой или с пустыми руками – неважно; в обоих случаях память о Диске принадлежит не ему, а Джаннаху. Его балару и прочим Ищущим… Таков уговор! Он – лишь бокал, который то наполняют, то опрокидывают под жерлом ментоскопа… И тот выпивает все – увиденное и услышанное, все запахи и звуки, печали, радости, движения души и даже вкус еще не съеденных плодов… Но Дарт не сожалел об этом, он думал лишь о тех воспоминаниях, что возвращались капля за каплей в этом странном мире, но не затрагивали его. Память о Земле, о родине, лица друзей и недругов, их речи и поступки… Гасконь, Париж, узкие улочки, мосты, таверны… желтый мерин с облезлым хвостом, ступающий среди луж… скачка под небом, усыпанным звездами… Кто бы ни возвратил все это, бог или дьявол, дар оказался драгоценным!
Но неужели придется его потерять? Или такие воспоминания, не относящиеся к Диску, принадлежат ему, и только ему?
Дарт задремал, размышляя об этом, и пробудился глубокой ночью, когда его коснулась осторожная рука. Он сел, нашаривая шпагу, но пальцы еще не успели сомкнуться на рукояти, когда знакомый голос произнес:
– Оставь оружие, маргар. Оно пригодится тебе, но не в это время. Позже, позже…
Нерис склонилась над ним, и в полумраке Дарт увидел, как блестят ее глаза и сияет холодным блеском раят на правом виске.
– Я видела вещий сон, – прошептала она. – Ты уйдешь, маргар… уйдешь через три или четыре цикла…
– Сон тебя обманул. Конечно, я уйду когда-нибудь, но не так быстро. – Он помолчал, собираясь с мыслями. – Этот договор, который ты подстроила… я выполню его. Спущусь в хранилище, а после, если меня не перемелет и не сожжет, вернусь в Лиловые Долины и буду ждать.
Она покачала головой.
– Ждать? Чего? Нет, Дважды Рожденный, сон не лжет, и ждать тебе не придется! Ты уйдешь от меня, покинешь ради другой женщины – той, чей облик я вижу в твоих глазах, а после исчезнешь… не понимаю, куда и как, но исчезнешь. Совсем! – Протяжный вздох вырвался из груди Нерис. – Сначала мне показалось, что тебя заберет Предвечный и в самом деле дарует вторую жизнь, но это не так. Ты попадешь куда-то в другое место, которое я не могу понять и объяснить… в место, где нет деревьев, но высятся горы со множеством пещер, и горы эти сверкают на солнце, а между ними ползают жуки, огромные жуки в блестящих разноцветных панцирях… Странно, правда? Странно и непонятно…
Внезапное возбуждение охватило Дарта.
– Скажи, эти сверкающие горы и эти жуки парят под облаками, в небе? И земля? Ты видела землю? Холмы, равнину? Может быть, океан?
– Нет… не уверена… там не было ни деревьев, ни земли, а только что-то серое, длинное между горами… – Нерис с досадой поморщилась. – Разве это важно, маргар? Я ведь говорю о другом – о том, что ты уйдешь и мы расстанемся.
Она придвинулась ближе, положила ладони ему на плечи, и Дарт ощутил пьянящий запах ее волос.
– Когда-нибудь это должно было случиться, – пробормотал он. – Рано или поздно все приходит к концу, моя госпожа, в том числе – и счастье быть твоим защитником. Счастье – такая хрупкая вещь…
Нерис вздрогнула, отстранилась, всматриваясь в его лицо.
– Думаешь, я обманула тебя? Ну, может быть, чуть-чуть, в самом начале… Куда мне было деваться? Куда, скажи? Лысые жабы хотели, чтоб я помогала им и чтобы уговорила Сайана… Он – лучший из маргаров, хотя последнее хранилище нашли и вскрыли до того, как он родился. Конечно, он не лазал в подземелья, но знал, как это делать, и не испытывал страха, подобно червям, которых ты вытащил из Долин… В общем, тьяни в нас нуждались, понимаешь? Они расчетливы и понимают: тот, у кого маргар и шира, в любых спорах – победитель! Так бывало и в прежних балата… – Нерис вдруг всхлипнула. – Но Сайан отказался, и жабы его убили… вспороли горло, чтобы устрашить меня…
– Тебе был нужен новый маргар? Ну, могла бы в этом признаться, не дожидаясь, пока меня сунут в темницу, – буркнул Дарт и, помолчав, прибавил: – Темница, конечно, веский довод, но вряд ли укрепляющий доверие.
– Ты тоже лгал мне! – Нерис, вытерев слезы, внезапно перешла в атаку. – Ты говорил о непонятном, о странных вещах, которых не может быть! О солнцах, что светят в холодной тьме, и людях, способных менять свой облик! А всем известно, что солнце – одно, и облик роо никогда не изменяется: даннит всегда даннит, а рами – это рами! И еще ты сказал, что ищешь тварь, живую и неживую, которая ждет тебя у океанских берегов… Ты проговорился! Ты ищешь зерна бхо! Не знаю, кто послал тебя, но…
– Все сказанное мною – правда, – перебил ее Дарт, – и ты еще познакомишься с тварью, которая ждет меня, – ведь океанский берег близок. Кстати, у нее есть имя, и зовут ее Големом… – Он помолчал, подбирая слова и сожалея о том, что подходящих немного, и на фунги, и на рами. Как рассказать без подходящих слов о космосе, звездах и о других планетах, совсем непохожих на этот плоский мир? Как объяснить, что таится за гранью небес, которые выглядят тут неизменными? Почти неразрешимая задача…
Наконец он произнес:
– Ты видела странные вещи во сне – вещи, которых не понимаешь, не можешь истолковать и объяснить, но ты уверена, что посланный Предвечным сон правдив. И это, должно быть, так; мир огромен, и одни вещи в нем мнятся странными тебе, другие – мне. Ты не можешь представить множество солнц или таких людей, чьи лица меняются по их желанию, а я… Прости, ма белле, но мне не верится, что ты способна беседовать с мертвыми.
– Но это в самом деле так! – гневно выкрикнула Нерис. – Те, кто ушел к Элейхо и получил вторую жизнь, обитают в нас, и я умею с ними говорить! Умею вызывать умерших! Почему ты мне не веришь?
Потому, что сам был мертв и абсолютно безгласен, чуть не ответил Дарт, но лишь усмехнулся и пожал плечами.
– Наверное, по той же причине, которая не дает поверить тебе. Слишком необычно, странно… Души умерших для меня – как солнца, которых ты не видишь. Не видишь и не веришь, что я прилетел с одного из них, что мой небесный корабль был разбит и что я – никакой не маргар, а странник, затерянный в вашем мире. Не знаю, понял ли это кто-нибудь… возможно, твой отец…
– Возможно. – Гнев Нерис угас, и теперь она слушала Дарта, склонив голову, с задумчивым выражением лица. – Старый хитрец! Он, быть может, понял… Долго расспрашивал меня, а потом сказал: рад, что мы с ним встретились. И добавил: неважно, откуда он взялся, а важно, что он есть.
– Я тоже рад. Шир-до оказал мне благодеяние, позволил коснуться дерева туи, и я… – Дарт смолк. Ему не хотелось упоминать о своих видениях; это повлекло бы за собой слишком долгие рассказы, такие же непонятные для Нерис, как свойства звезд в ядре Галактики. В самом деле, что мог он поведать ей, что объяснить? Что был военачальником и воином на одной из далеких планет и принял смерть во время битвы? Что тело его похитили и привезли на Анхаб, в мир парящих в небесах хрустальных замков? Что там он получил вторую жизнь – не призрачную, какой наделяет Предвечный, а вполне реальную и что за это должен отслужить? И служба его – полеты неведомо куда, неведомо за чем, скитания во мраке Инферно и в позабытых мирах, покинутых давно усопшей расой… Странные истории, способные вызвать лишь недоверчивую усмешку!
Нерис пошевелилась, прошептала:
– Может, ты не лгал мне… может, ты не маргар и вообще не рами… сердце у тебя с другой стороны, и ты не продлил мою жизнь… Может, Нарата прав: неважно, откуда ты взялся, а важно, что ты есть… – Она поднялась и потянула Дарта за собой. – Идем! Я тоже не хочу, чтоб ты считал меня лживой. Идем в шатер и там попробуем поговорить с твоими мертвыми. Возможно, с предками или с другими людьми, чью смерть ты видел… Такое, я думаю, случалось, и не раз?
– Случалось, – подтвердил Дарт, вставая. – Но при кончине отца и матушки я не был… кажется, не был… не помню…
– Может быть, твоя возлюбленная? Или близкие друзья?..
Он покачал головой. Может быть… Память его молчала.
– Значит, я не смогу возвратить их тебе, – сказала Нерис, хмуря брови. – А жаль! Это стало бы моим прощальным даром… Ведь ты, наверное, их любил?
«Любил, но не могу припомнить, где и как они умерли», – с печалью подумал Дарт, вдохнув теплый сырой воздух. Члены его отяжелели, и, не глядя на джелфейр, он знал, что до рассвета – вернее, до красного времени, обозначавшего рассвет, – еще далеко. Если отправиться сейчас в поход, то всем, и воинам, и бхо-носильщикам, пришлось бы сгибаться под двойным грузом… Мудро устроен мир, в котором тяготение определяет: день – для странствий, ночь – для снов и сотворения потомства! Эта мысль его позабавила; он постоял у шатра, вслушиваясь в голос дождевых струй, шуршавших по навесу, потом наклонился и шагнул внутрь.
