Филип Жозе Фармер - Пир потаенный

В течение следующих полчаса они осаждали нас, безуспешно пытаясь подняться по двум лестницам, ведущим на наш сектор стены. Я посматривал краем глаза на дверь, через которую мы вошли сюда, так как было достаточно одной гранаты, чтобы уничтожить ее замок. На их выстрелы мы отвечали короткими очередями, экономя патроны. С их же стороны плотность огня оставалась достаточно высокой. Перестрелка оставалась безрезультатной для обеих сторон.

Издалека доносились звуки стрельбы, идущей в другом крыле замка. Потом там вдруг наступила тишина.

Магазины наших автоматов были пусты. У каждого осталось по пять пуль в револьверах. И тут я вспомнил о пулемете, стоящем на стене. Я подтащил его вместе с треногой к вершине одной из лестниц и затаился, ожидая штурма.

Но текли минуты, и ничего не происходило. По зрелому размышлению я пришел к выводу, что у них тоже, должно быть, плохо с боеприпасами. Ноли и все его люди весьма поспешно покинули горящее здание усадьбы, и у них вряд ли было время, чтобы захватить их с собой в достаточном количестве. Калибан был в подобной же ситуации, так как ему и его двум старикам пришлось поспешно покинуть подбитый самолет, грозящий взорваться с минуты на минуту. Что касается людей, засевших в развалинах замка заранее, их запасы тоже не могли быть бесконечными.

Как я уже говорил, я не видел у противника другого оружия, кроме автоматов, винтовок и револьверов. Следовательно, лишь у меня была моя последняя граната. Скорее всего, у них были еще ножи. К тому же, в залах замка были многочисленные коллекции холодного оружия, украшавшие стены: цепи, боевые булавы, протазаны, пики, алебарды, гизармы[6], рогатины и большие топоры.

Я дал короткую очередь вниз по лестнице. В ответ раздалось семь выстрелов. Пули свистнули мимо меня, впиваясь в камень зубцов. Осколки хлестнули меня по спине. Триш по моему указанию тоже выстрелила один раз в них. Ей ответило восемь выстрелов. Я решился.

— Триш! — крикнул я. — У них почти не осталось патронов. Я перехожу в атаку!

Я бросил пустой автомат в лестничный колодец. Внизу трижды выстрелили. Триш сделала то же, что и я, на что ей ответили всего двумя выстрелами. У них осталось, наверное, не больше нескольких патронов.

Внизу кто-то закричал:

— Эй, ребята! Ноли нас зовет! Калибана загнали в угол, и у него совсем не осталось патронов! У нас тоже, но зато нас гораздо больше!

Несомненно, это была уловка. Если нет, то с какой стати они давали мне знать, что отступают? Может быть, у большинства больше нечем было стрелять и они оставляют в засаде только тех, у кого хоть что-то еще осталось?

Я бесшумно спустился по лестнице, сжимая в руках пулемет. Из зала снизу донесся шум удаляющихся шагов. Потом наступила тишина. Но это были детские игры. Вариантов было несколько. Или они ушли все и затаились в следующем зале, или ушло большинство, оставив в засаде двух-трех человек.

Я вновь поднялся на стену. Мне казалось, я нашел самый приемлемый вариант в данной обстановке: пока я отсутствую, Триш с пулеметом остается наверху, делая челночные рейсы от одной лестницы к другой. Она согласилась.

Я решил спуститься по наружной стороне стены. Какому-то из моих предков пришла в голову счастливая мысль оставить с внешней стороны ряд выступающих наружу кирпичей, которые вполне смогли теперь сыграть роль ступенек. Мое вооружение теперь составлял револьвер с тремя оставшимися патронами, граната и ножи.

Мне удалось спуститься до уровня окна, скорее узкой амбразуры. Глядя на нее, я задумался, сумею ли протиснуться внутрь или нет. Но я не привык отступать. Заглянув в зал, я увидел у подножия лестницы всего двух человек, каждый из которых был вооружен револьвером. Прицелившись, я выстрелил дважды. Один был убит сразу. У другого, прежде чем он упал, на лице успело появиться удивленное выражение, с которым он и умер.

У меня остался всего один патрон.

Какое-то время было тихо, потом я услышал торопливое клацанье каблуков по камню пола. Это были люди, которые остались в засаде у подножия второй лестницы. Теперь они прибежали узнать, что случилось. Вероятно, они думали, что стреляли их товарищи, которые, скорее всего, получили приказ стрелять лишь наверняка.

Они бегом вбежали в зал и остановились, удивленно глядя на распростертые на полу тела. Думаю, они никак не могли уразуметь, каким это образом мне удалось спуститься по лестнице, убить двух их сообщников и выйти из зала так, что меня не Заметил никто из оставшихся в живых.

Моя последняя пуля попала точно в грудь одного из них. Двое оставшихся выстрелили наугад по окну и выбежали из зала. С трудом, оцарапав себе и спину, и живот, я все же протиснулся внутрь зала, хотя одно мгновение думал, что застрял в окне навсегда. Подбежав к трупам, я первым делом проверил наличие патронов в их револьверах. Они были 45-го калибра, и мне пришлось на время отложить мой, 38-го. Оставшимися патронами, которых насчиталось всего шесть в трех револьверах, я зарядил один барабан.

Предупредив Триш, чтобы не стреляла, я поспешно поднялся к ней на стену. Вниз мы спускались каждый по своей лестнице. У Триш был револьвер и арбалет, у меня — тяжелый пулемет. Оставшиеся в живых двое бандитов о чем-то тихо совещались, остановившись в середине коридора, соединяющего оба зала. Чтобы не показываться у них на виду, я выстрелил в стену с таким расчетом, чтобы пуля срикошетила в них. Они отступили к другому залу, где их уже ждала Триш, которая спокойно уложила обоих. После чего у нее осталось три пули в револьвере и три стрелы для арбалета. В ленте моего пулемета еще было десятка два патронов.

Выстрелы вынудили вернуться часть людей, которые якобы должны были присоединиться к Ноли. Я опорожнил в них всю оставшуюся ленту, убив при этом троих. Какой-то тип высунул голову из-за двери этажом ниже, и я швырнул в него бесполезный теперь пулемет. Но, жалко, не попал.

— Их, должно быть, еще немало прячется за той дверью, — сказал я Триш. — Мы можем их обогнуть, но для этого вновь нужно будет подняться на стену. Оттуда ведут вниз еще пять лестниц. Но мне не хотелось бы оставлять их в нашем тылу. Лучше я воспользуюсь гранатой.

Я спустился вниз. Триш страховала меня, держа дверь на мушке своего револьвера 45-го калибра. Она заверила меня, что умеет обращаться со столь мощным оружием. Но я никогда не доверял ему в том, что касается меткости стрельбы, особенно если его держат руки женщины. Ведь что бы там ни говорили, как бы ни сильна была женщина, она никогда не будет сильнее здорового мужчины. Поэтому я немного опасался за целостность собственной шкуры, если она откроет огонь по нашим противникам в то время, когда я еще буду находиться на линии ее огня.

Я прислушался. За дверью тихо переговаривались мужские голоса. Я насчитал троих. Обоняние подтверждало мой вывод, но запах пороха не позволял быть уверенным с этой стороны.

— Черт бы его побрал! — говорил один из них. — У него не может быть много патронов, даже если он забрал все, что оставалось у парней наверху. Думаю, нам стоит попытаться прорваться.

— Дурацкая затея, — ответил другой голос.

— Все равно мы в хреновом положении. Если мы останемся здесь, он может спуститься по другой лестнице и зайти нам в тыл. Или просто оставить нас здесь. А сам, тем временем, смоется куда-нибудь.

— Это было бы лучше всего, — отозвался третий голос. — Пусть Ноли сам разбирается с ним.

— Черт, черт и еще раз черт! А если у них тоже нет зарядов? Что они сделают?

— Ну, мы тоже не богачи, — вновь сказал первый. — У нас на троих шесть пуль. Мы не имеем права истратить попусту ни одной.

— Да, но если у них больше, чем мы думаем, нам всем крышка, — произнес второй.

— А если рвануть отсюда когти? — спросил тот, у которого чувствовался американский акцент. — Это же сплошной бордель! Все идет совсем не по тому сценарию, о котором нам говорили. Ноли убеждал нас, что это не дело, а конфетка. Нужно лишь развернуть ее и положить в рот. Но я в жизни не видел ничего худшего, после Катанги.

— Мы уже получили от Ноли аванс, значит, надо оставаться, — сказал другой. — Впрочем, если сейчас мы соберем манатки, можно будет поставить крест на оставшиеся обещанные пять тысяч долларов. К тому же прошел слушок, что сверх этого нам заплатят золотишком.

Я вынул чеку из гранаты, сосчитал до трех и бросил ее под дверь. Она ударилась о камень с сухим металлическим звуком. Наступила короткая тишина, после которой раздались испуганные возгласы и шум поспешного бегства. Я прижался к стене, спрятав голову между рук и заткнув пальцами уши. Тем не менее взрыв наполовину оглушил меня. Дверь разлетелась в куски, и из-за нее повалили клубы дыма, заставившие меня чихать и кашлять.

Когда дым немного рассеялся, я заглянул внутрь. Все трое были убиты. Взрыв размазал их по стене, переломав, как тряпичные куклы. Кое-где на трупах еще тлели остатки одежды. К несчастью, взрыв также уничтожил и их оружие: у двух револьверов были погнуты стволы, а третий вообще взорвался.