Владимир Ильин - Том Джоу
Заклинившую дверь флаера приходится выбивать ногой. Следующие минуты занимаюсь эвакуацией людей из основательно покореженного летательного средства. Дыхание и у девушки и наемника слабое, но видимых повреждений, кроме как ряд ушибов, нет. С тяжелым вздохом приседаю рядом, ветер сносит дымные облака в сторону от меня, обнажая беспечную синеву небосвода. Смотришь вверх — и будто нет вокруг разрушения и смерти.
Рядом со мной, в полуметре, присаживается человек. Я услышал его шаги еще секунд десять назад, но поворачиваться лень; тем более я знаю, кто это. Никого иного в таких декорациях и не встретишь.
— Томас, вы меня разочаровываете, — нарушил затянувшуюся паузу лич.
— И чем же? — Приходится обернуться к собеседнику. Маг нисколько не изменился с недавней нашей встречи — в элегантном костюме с галстуком, он смотрелся весьма инородно на фоне разрушенных построек. Впрочем, как и я в своем смокинге. — Ваша зверушка мертва, испытание пройдено.
— Мне рекомендовали вас в куда более лестных тонах. Вы должны были решить эту проблему прямо в зале ресторана, без гонок по всему городу и всей этой шумихи.
— Надо было высказать ваши пожелания заранее. — Мы неспешно перекидываемся словами. Лично я жду скорую помощь, вызванную сразу после падения. — Вы, кстати, чуть меня не убили, — говорю немертвому магу с укором.
— Не убил же, — равнодушно отмахивается лич. — Нам нужно поговорить без свидетелей. В ресторане было бы оптимально, но раз вы оттуда так невежливо сбежали, то можно и здесь. Какие планы на жизнь?
— Думаю, добавлю в список первоочередных дел надрать вам задницу, — угрюмо смеюсь.
— Зря, юноша. Мы единственные, кто предлагает вам равные партнерские отношения и не пытается использовать, — наставительно произнес лич, — вам следовало бы это ценить.
— Предлагаете партнерство? Не пытаетесь использовать? Это как же — напустив на меня монстра? Или выставив счет на полтора миллиарда? — Меня даже как-то веселит подобная наглость.
— Мы единственные, кто честно обозначил притязания, установил рамки и дал гарантии. — Лич гнет свою линию, игнорируя мой ироничный взгляд.
— А есть кто-то еще? Дедушка, да если бы не было вас, жил бы я спокойно и бед не знал.
— Неужели вы не видите ничего дальше своего носа? — удивленно спрашивает маг. — Я был о вас лучшего мнения, юноша.
— Да, да. Все вокруг умнее меня, начинайте учить меня жизни. — Устало ложусь на теплый асфальт. Плевать на смокинг, его уже никакая стирка не спасет.
— Давайте, я лучше покажу? — Собеседник непостижимым образом моментально оказывается возле меня и, опережая мой гневный окрик, кладет свою костлявую руку мне на лоб.
…Я стою в знакомом помещении корабельного мостика. Вокруг с профессиональной неспешностью выполняют свою работу наемники. Появляется капитан Роджерс и гостеприимным жестом просит следовать за ним. Длинные коридоры, несколько поворотов — и перед нами медицинский отсек корабля. Меня подводят к подготовленной регкапсуле, привычный ритуал смены одежды перед погружением в жидкую среду, сопровождаемый незамысловатыми, добрыми шутками персонала. Закрываю глаза, но вместо темноты вижу себя в капсуле со стороны. Роджерс о чем-то переговаривается с доктором, после чего тот проделывает некие манипуляции с терминалом капсулы. Тем временем ассистенты доктора вкатывают металлическую тележку в комнату. Процессы в капсуле останавливаются, уровень жидкости стремительно опадает, как это бывает при завершении процедур, но сам я почему-то не пробуждаюсь, а все еще смотрю, как помощники доктора открывают крышку капсулы и начинают освобождать мое тело от кожи и мяса, внутренних органов, а очищенный металлический скелет складируют на тележку…
Прихожу в себя, отрываю руку лича ото лба и отползаю вбок, спазмы тошноты удержать не удается.
— Неужели вы всерьез считаете, что десять тысяч рублей в месяц — это именно та сумма, что способна уберечь наемника от соблазна завладеть миллионами? — В голосе лича послышались сочувственные нотки. — Впрочем, это же наемники, вряд ли этот образ сильно изменит ваши взгляды на жизнь. Попробуем еще раз.
— Не надо! — Мне плохо, пытаюсь отползти от лича, но мертвая рука цепко удерживает голову.
…Новый поток образов, на этот раз в центре событий — Татьяна. События довольно стремительно проносятся в голове, оставляя лишь мысли и ключевые узлы происходящего. Непонимание, разлука, тоска, воссоединение, близость, счастье — в декорациях космических станций, кораблей, богатых особняков и нищенских подворий. Мы то вместе, то разделены стеной обиды. Я спасаю ее, а через месяцы она появляется в тот миг, когда за спиной уже слышен тяжелый топот ног загонной команды, и возвращает долг. Но у этой истории нет счастливого конца. Ради этого кадра скорость воспроизведения падает. Я стою внутри служебного помещения космопорта — служащий пригласил меня внутрь для переговоров по закрытой линии, буквально на пару секунд. Увы, у Татьяны нет пропуска, а оформлять его столь долго, что она соглашается подождать немного за дверью. Но ведь это всего на минуту, нет смысла переживать, тем более что все помещение, снаружи смотревшееся врытым в поверхность бункером, изнутри покрыто огромными мониторами, на центральном из которых — моя красавица. Она будто чувствует мой взгляд и улыбается мне.
Сопровождающий куда-то пропал, двери объекта блокированы, внешний шлюз не реагирует на команды, связь через сеть недоступна. Плохое предчувствие выворачивает душу наизнанку, я мечусь по помещению в поисках выхода или способа предупредить, уберечь Таню, но не успеваю. На экранах мир сошел с ума. Огненная река охватывает все пространство и могучим потоком сносит невысокие постройки, расплавляя, переваривая в себе все захваченное. Через несколько секунд этот кошмар будет рядом с бункером, рядом с девушкой. В панике нажимаю кнопки на терминалах, в кровь разбиваю руки о двери шлюза, но ничего не могу поделать. На моих глазах Таня умирает, но смерть не забирает меня вместе с ней — бункер стойко выдерживает удар стихии, к моему горю и сожалению…
Вновь прихожу в себя. Из моей души будто выдрали кусок, руки все еще болят от сотен бесполезных ударов по дверям бункера, а глаза режут слезы.
— За что? — нахожу в себе силы спросить. — Ее за что?
— Правильный ответ — зачем. Ты бы метался в ярости, искал врагов. Тебе подсунули никудышного пьянчугу-капитана, неспособного провести и минимальное расследование, поэтому виновника ты стал бы искать самостоятельно. Вскоре на тебя вышел бы собрат по несчастью, сотрудник спецслужбы нижнего звена, потерявший на космодроме свою семью. Он скажет, что знает виновников, но начальство задавило его расследование на корню и уничтожило улики. Он даст тебе список. Ты убьешь всех в этом списке. Твой союзник даст новый список. И так до тех пор, пока ты не сломаешь себе шею. — Лич замолкает, давая мне время переварить информацию. — А правда в том, что эти списки тебе будут готовить именно те люди, которые убили твою девушку.
— Еще.
— Что еще? — недоверчиво посмотрел на меня маг. — На этом твоя история завершится. Тебя будут прикрывать в каждом твоем выходе, заметать следы, удалять твои недочеты, наделанные по незнанию, и эвакуировать по мере сил, но рано или поздно они достанут твой труп и переплавят скелет на слитки.
— Нет, расскажи еще — про других врагов. — Я не знаю, откуда у лича такая информация, но все выглядит настолько правдоподобно, что у меня нет и грамма сомнения.
— Их много сейчас, их будет еще больше в будущем, зачем тебе это? — Он затихает на пару минут, ожидая моего ответа, не дожидается и в итоге продолжает: — Гхм. Ладно, например, поговорим о девушке. — Лич кивает на все еще не пришедшую в себя Таню.
— Мне лучше уйти из ее жизни? — Слова даются нелегко, эмоции еще не отпускают разум.
— Ты никогда и не был частью ее жизни, — шокирует ответом нежить. — Сколько ей, по-твоему, лет?
— Девятнадцать, двадцать один? — пытаюсь угадать, рассматривая прекрасную девушку.
— Ей полторы сотни лет. Прилетела сюда завербовать перспективного колдуна на службу своему роду. Основное оружие — очаровательный букет химически активных присадок в духах, разработанных специально под тебя. Вызывает довольно натуральное чувство влюбленности; можешь гордиться — это очень дорого, — хмыкает старик. — Хотя эдак сотню лет назад у нас за такое сжигали на костре. А у вас — свобода! Ну что, Ромео, любишь свою старушку? — ехидно щерится он.
— Какие полторы сотни? — возмущаюсь. — Она сказала, что пластика — дурной тон у аристократов!
— А ты повелся как щенок. Проверил хоть ее слова? — Лич откровенно смеется.
— Нет… — Действительно, даже в голову не пришло. — А есть вообще хоть что-нибудь, что я сделал правильно?
