Владимир Ильин - Реальный противник (Пока молчат оракулы)
— Бред! — воскликнул Брилер и вскочил. — Ты все это придумал только сейчас, чтобы заговорить мне зубы! Или ты действительно свихнулся за годы одиночества и бездействия?!
И тогда Рамиров прыгнул к шапочке «оракула».
Однако Брилер успел сделать неуловимое движение, в потолке засвистело, и в метре от столика Ян будто натолкнулся на прозрачную стену. Это был непреодолимый, замкнутый в виде купола, барьер, созданный мощным силовым полем.
— С этого и надо было начинать, гуманист ты этакий, — почти добродушно сказал Брилер и залпом опрокинул в себя остатки виски в стакане. — Неужели ты вообразил, что, зная тебя, я не предусмотрю кое-каких мер безопасности?.. Барьер выдерживает натиск тяжелого танка, так что тебе его не пробить. Ты проиграл, Ян, по всем статьям!
Не отвечая, Рамиров повернулся и направился к двери.
— Мы еще не закончили нашу беседу, — усмехнулся Брилер, нажимая на кнопку в подлокотнике своего кресла, который, как убедился Рамиров, представлял собой пульт. — Поэтому я не могу отпустить тебя.
Перед дверью возникла завеса, образованная множеством блестящих лучей и переливающаяся всеми цветами радуги наподобие северного сияния. Послышалось отчетливое угрожающее жужжание, и Рамиров невольно попятился.
— «Не влезай — убьет», — пошутил Брилер. — Садись, садись, нам остается не так уж много обсудить…
Рамирову ничего не оставалось делать, кроме как вернуться в кресло.
— Давай-ка мы с тобой поговорим вот о чем, — спокойно, как во времена их совместной работы в ЮНПИСе, сказал Брилер, наливая себе очередную порцию виски. — Значит, ты все-таки хочешь добраться до нашего друга Гефеста и, образно говоря, раскроить ему череп. Допустим, что тебе это удастся, хотя я имею большие сомнения на этот счет. Но разве, с этической точки зрения, ты сможешь сделать это так, чтобы не пострадали обычные, ни в чем не повинные, люди? Сумеешь ли ты при этом не пролить ничью кровь и не причинить людям боль и ущерб? Это же невозможно, Ян! Вот ты упрекал меня в том, что я ради блага людей волей-неволей уничтожаю других людей. А разве можно иначе в борьбе со Злом? Это же цепная реакция, Ян, и стоит спровоцировать ее, как обратной дороги не будет! Это ты понимаешь?
Он в несколько больших глотков выпил содержимое стакана и поморщился:
— Фу, какая гадость!.. В принципе, все, что ты мне здесь наговорил, в известной мере имеет место быть… Я и сам не раз задумывался над этим, пока не понял: сомнения в нашем деле опасны, они разъедают душу почище любой язвы, а поэтому нужно просто делать свое дело — и все! Что же ты молчишь?
— Мне жаль тебя, Николь, — тихо сказал Рамиров. — Нет, я серьезно…
Брилер расхохотался и почти швырнул стакан на столик.
— Ему, видите ли, жалко меня! Да ты хоть представляешь себе, в какую игру ты влез, Ян? Ты что — думаешь, после стольких усилий и стольких лет работы я допущу, чтобы в последний момент, когда победа так близка, все пошло коту под хвост?!. Нет уж, милый дружок, изволь теперь быть стойким до конца! Ты хотел завладеть «оракулом»? Вот он — бери его, пользуйся, пока я добрый!
Он на мгновение выключил поле и швырнул черную шапочку чуть ли не в лицо Рамирову.
— Только выйдешь ты отсюда в одном случае, — продолжал Брилер. Если сумеешь победить.
«Что он задумал? — пронеслась мысль в голове Рамирова. — Вызовет в кабинет своих головорезов, что ли?»…
— Тебе никогда не приходилось играть в шахматы с компьютером, Ян? — осведомился Брилер, вновь надевая парик и черные очки и прилаживая на шею коробочку ларингосинтезатора. — А ты никогда не задумывался над тем, кто выиграет, если заставить играть компьютер против самого себя, и за белых, и за черных?..
Ян не успел ответить. Он только успел натянуть на себя шапочку, и «оракул» сразу же предупредил его о какой-то страшной угрозе.
В углу «каземата» послышался громкий щелчок, один из книжных шкафов в дальней стене со скрежетом повернулся вокруг своей оси наподобие дверной створки, и в открывшемся проеме возник плечистый молодой человек с открытым, приветливым, широкоскулым лицом.
На голове у незнакомца была такая же черная шапочка, как и у Рамирова.
Обаятельно улыбнувшись, парень шагнул в комнату, и шкаф, подчиняясь манипуляциям Брилера с кнопками, встал на место.
— Познакомьтесь, — громко сказал Брилер, переводя взгляд с незнакомца на Рамирова и обратно. — В одном углу ринга — некто Ян Рамиров, сотрудник ЮНПИСа, пробравшийся обманным путем в нашу организацию и сумевший завладеть продуктом творчества нашего гениального друга Гефеста… В другом — представитель упомянутого Гефеста, который доставил в Легион очередной образец «оракула». Его имя… впрочем, пусть он будет просто Курьером… обожаю кодовые наименования.
Он повернулся к тому, которого назвал Курьером.
— Я вызвал вас для того, чтобы вы наглядно продемонстрировали мне действие вашего нового товара, дорогой друг. Тем более, что господин юнписовец представляет собой непосредственную угрозу для моей безопасности, и если бы не чудеса техники, меня давно уже не было бы в живых.
Молодой человек улыбнулся еще шире и дружелюбней, с ног до головы оглядывая Рамирова.
— О чем разговор, Бригадир? Раз надо — сейчас мы его с д е л а е м! Тем более, что у меня с этими молодчиками давние счеты!
Рамиров почти физически ощутил, как кровь отхлынула от его лица. «Оракул» начал нашептывать: «ОН БЕЗ ОРУЖИЯ… ПРЕДСТОИТ РУКОПАШНАЯ… БЕРУ УПРАВЛЕНИЕ НА СЕБЯ».
Какого черта, с досадой успел еще подумать Рамиров, но тело его уже подчинялось импульсам-командам «оракула».
Они шагнули навстречу почти одновременно и сошлись в центре комнаты. Не успел Рамиров подумать: «По-дурацки все получается», как тело его приняло стандартную боевую стойку: одна рука чуть выставлена вперед, правая нога полусогнута и отведена назад, словно взведенная до отказа пружина, вторая рука прижата к боку, кулак сжат таким образом, что похож на кастет. Незнакомец представлял собой почти зеркальное отображение Яна.
Брилер из своего укрытия что-то еще говорил, но Ян уже не слышал его, потому что «оракул» вступил в бой. Руки Рамирова нанесли противнику серию молниеносных ударов по корпусу, а правая нога с разворота ударила, целясь в голову Курьера.
Хотя удары были такими молниеносными, что Рамирову показалось, будто он улавливает свист рассеченного воздуха, однако, ни один из его выпадов не достиг цели. А потом в глазах у Яна все замелькало: «оракул» уводил тело из-под ответных ударов Курьера. Рамиров почувствовал, что совершает какой-то немыслимый кувырок, но тут же вновь оказался на ногах…
Схватка все больше напоминала столь излюбленный боксерами «бой с тенью», когда удары отрабатываются перед зеркалом. Ни один из ударов и приемов, которые проводились соперниками, не достигал цели. Прием блокировался контрприемом, за ударом следовал контрудар, но и он, в свою очередь, находил только пустоту…
Неизвестно, сколько времени прошло с начала боя. Рамирову казалось, что — вечность… Уголком мозга Ян осознавал, что не он сейчас дерется, и не Курьер. На самом деле, в единоборство вступили две совершеннейших машины убийства, два электронных мозга, в тысячные доли секунды прокручивающих множество вариантов действий соперника и выбирающих наиболее оптимальный вариант своих действий из сотен альтернативных…
Тяжело дыша, Рамиров и Курьер прыгали по мягкому ковру, нанося удары и уворачиваясь, роняя кресла и прочие предметы мебели. Если бы записать их дуэль на пленку, то впоследствии эта запись могла бы служить наглядным пособием по рукопашному бою…
Вскоре Рамиров стал чувствовать, что проигрывает. Это было интуитивное ощущение борца с многолетним стажем. Видимо, его «оракул» на какие-то сотые доли секунды отставал в предвидении от прибора противника. Было не исключено, что что-то в нем разладилось, но, скорее всего, Курьер был оснащен телохранителем более совершенной модификации… Во всяком случае, тело Яна становилось все менее послушным, удары — все более неточными. В то же время удары Курьера словно очерчивали вокруг Рамирова магический круг, который неумолимо сужался..
Постепенно действия Рамирова свелись только к постановке защитных блоков, об атаке и контрударах он — а точнее, его «оракул» — уже не помышлял. Руки и ноги начинали ныть от слишком жесткой фиксации ударов противника, и по торжествующей ухмылке Курьера Ян понял, что до конца этого невероятного поединка осталось недолго…
В сознании мелькнул панический вопль: «МЫ ПРОИГРАЛИ… ЭТО КОНЕЦ!», и он не сразу понял, кто это мысленно кричит — то ли он сам, то ли «оракул».
В следующее мгновение Рамиров оказался прижатым спиной к стене возле камина, и Курьер лишь на секунду промедлил, прежде чем нанести решающий удар. Однако, этого мгновения Яну хватило, чтобы принять решение.
