Александр Мазин - Утро Судного Дня
Мы с Дашей сидели на каких-то коробках в двадцати шагах от выхода на поле и делали вид, что занимаемся петтингом.
Ну не то чтобы только делали вид… Но ведь мы должны выглядеть достоверно, правда? У последних ворот дежурили не «ополченцы», а настоящие охотники. Очень толковые. Я их увидел только тогда, когда к ним примчался проверяющий. Его появление значило, что весть о нашем «отлете» уже достигла ушей руководства. Одного он забрал, второй остался. Но теперь я его видел.
Первый вернулся минут через десять. Что-то сказал второму (они уже не думали о конспирации), и тот зашагал в выходу.
Пора, решил я. И подставил ногу важно шествующему к воротам пилоту.
Тот споткнулся, едва удержал равновесие… И разумеется, обрушил на нас гром начальственного гнева. Мол, такие-сякие, бездельники-лодыри, вместо того чтобы работать… А вот сейчас он сообщит нашему менеджеру…
– Не надо менеджера, мсье! – пискнул я. – Мы уже идем! Бежим работать! Нас здесь уже нет!
И, подхватив Дашу, прошмыгнул в ворота.
Наблюдатель нас прохлопал! То есть, когда пилот начал орать, он конечно посмотрел на нас, но, увидев обыденную сцену, отвернулся. Тем более что он уже знал, что я на борту чартера!
В «крыло» мы проникли через передний грузовой люк. Вместе с багажом пассажиров.
«Крыло» израильских авиалиний летело в Хайфу. С посадкой в Барселоне. Это я выяснил еще в офисе «Эйр-Франс».
– В чем дело, паренек? – осведомился второй пилот, когда я нагло ввалился в кабину. – Не то скушал на обед?
– Шалом, – сказал я, обращаясь к первому пилоту, который (в отличие от второго) глядел на меня настороженно и даже расстегнул кобуру.
– Нуждаюсь в формальной помощи, – произнес я на африкаанс.
Второй пилот выпучил глаза и привстал. Надо полагать, диалекта противника номер один он не понимал, а сам язык хозяев второй половины Африки узнал наверняка.
А вот первый пилот меня понял, кодовую фразу воспринял. Но руку с кобуры не убрал.
– Одиннадцать десять бейт восемьдесят плюс, – произнес я совсем тихо, так, чтобы услышал только он.
Это был код Моссада, которым меня на всякий случай снабдили во время моей практики с израильскими коммандос. Код был переменный, зависящий от даты и времени суток, но очень простой. Возможно, за те годы, что прошли со времени моей аладдиновской практики, код сменили. Тогда у меня проблемы…
На смуглой хмурой физиономии первого пилота отразилась работа мысли. Он тоже прибавлял и умножал. Потом, все еще хмурясь, сообщил мне неприятную новость.
– Этот код устарел, приятель. Назови новый – и я в твоем распоряжении.
– Знаю, что устарел, – согласился я. – Но я получил его пять лет назад. И он не должен быть аннулирован. Мы работали «под прикрытием» с полной изоляцией.
Пилот задумался, прикинул мой возраст… В России меня за подобное заявление в лучшем случае выкинули бы пинком под зад. Но в Израиле тринадцатилетний разведчик – норма. Они там с десяти лет берут в руки оружие.
– Нет, – задумчиво произнес пилот. – Код не аннулирован. – И, на иврите, второму пилоту: – Все в порядке. Мальчик из Моссада. – И снова мне, тоже на иврите: – Чем я могу помочь?
– Никто не должен знать, что мы здесь, – быстро сказал я. – Высадите нас в Барселоне.
– Я должен буду доложить, – возразил пилот. Он снова насторожился.
– Тридцать третий сектор, – сказал я. – Только руководителю. Иначе вы нас подставите.
Тридцать третий сектор Моссада занимался Конго. Я об этом знал. Знал ли пилот? Сомневаюсь. Но он успокоился.
– Хорошо. Кто второй?
Я выглянул из кабины и позвал Дашу.
Второй пилот присвистнул в восхищении.
– У нее – фармакологический шок, – быстро сказал я. – Сработала блокада.
– Бедняжка… – пробормотал второй пилот, и блеск в его глазах угас. – Такая красавица.
– Может, ее еще восстановят, – безнадежным голосом произнес я.
– Может, доставить вас домой, сынок? – спросил первый пилот.
Я покачал головой.
– Нельзя. Работа не закончена.
Сразу за кабиной располагался крохотный медицинский отсек. В нем мы и провели полтора часа, пока «крыло» не приземлилось в Барселоне.
А через полчаса мы снова были в воздухе. И на этот раз летели туда, где я надеялся найти укрытие на ближайшие пять-шесть дней. И выработать дальнейший план действий.
Глава восьмая
Повелитель зверей
Ворота были хорошие. С тремя «глазами», с контуром антирезонансной защиты, объемными детекторами и стационарным парализатором на тонкой шейке сервопривода. Но это – для тех, кто не понимает намеков. Для тех, кто их понимает, достаточно и самих ворот, чтобы осознать: хозяин расположенных по ту сторону стены угодий не любит незваных гостей.
– Саваи-сан никого не принимает, – безапелляционным тоном сообщил коммуникатор. – Никаких исключений ни для кого. Оставьте ваше сообщение в общем накопителе.
– Прошу вас передать Саваи-сан: его хочет видеть человек из прошлого, – терпеливо произнес Артём. – Это важно.
– Оставьте ваше сообщение в общем накопителе, – отрезала упрямая электроника.
Вот так. Ускользнуть от могучего «Аладдина», совершить путь в десять тысяч километров… И споткнуться о глупую программу.
Грива сделал шаг назад, прикинул возможность проникновения за периметр. Решил: без спецсредств – никак. Оглянулся на Дашу. Девушка спокойно ожидала развития событий. За двое суток, прошедших со времени их побега и стремительных перемещений по миру двадцать первого века, Даша привыкла точно и быстро выполнять то, что говорил Артём. Но в советчики совсем не годилась.
Оставить сообщение в накопителе Грива не смог бы, даже если бы захотел. У него не было ни браслета-коммуникатора, ни вшитого импланта, ни даже простейшего устройства связи. Обзавестись подобной игрушкой было нетрудно. Можно взять в любом автомате, торгующем всякой мелочью. И платить не надо. Как и во всех цивилизованных странах, в Японии услуги и личные средства связи минимальной конфигурации бесплатны. Но, увы, тот, кто ими пользуется, автоматически регистрируется в общей Сети (никаких документов – достаточно заглянуть в глазок сканера сетчатки)… И любой, кто находится в розыске, опознается мгновенно. Были, конечно, и неофициальные способы приобретения коммуникатора. Но на черном рынке свои системы опознания, а осведомителей там – пруд пруди. Так что и в этом случае вероятность утечки информации весьма велика.
Впрочем, даже будь у Артёма коммуникатор, все равно у него нет времени ждать, пока у хозяина дойдут руки проверить содержимое накопителя.
Какие есть другие способы попасть в усадьбу?
Грива сосредоточился, пытаясь представить то, что по ту сторону стены. Может, память подскажет что-нибудь. Все-таки он прожил у Саваи две недели…
Память услужливо подкинула те места, где Артём провел большую часть этого времени. Игровая площадка, зверинец, вольеры…
Д'ше надоело ждать. Она в последние дни только и делала, что ждала. Или бежала куда-то в неизвестность. Или летела. Если бы она не знала, что умерла, то, наверное, этот мир смерти ошеломил бы ее: ядовитый воздух, огромные, как горы, хижины, поселки, больше похожие на увеличенные в миллионы раз термитники. И люди, люди, люди… Все – чужие, страшные, опасные… Люди мира смерти. Но всё это как будто отделено от Д'ши тонкой невидимой пленкой. Словно она – внутри огромного рыбьего пузыря. Д'ша чувствовала, как по ту сторону пленки бурлит злая сила… Но не видит ни ее, ни Ар Т`ома… Артёма, поправилась она. Так его зовут на грубом здешнем языке, которого Д'ша не знала, но слышала и понимала, что он – грубый. Язык был разным, но всегда – мертвым. Так говорили чужие, которые захватили их в саванне. Мир мертвых, в котором только двое живых – она и Артём.
Д'ша посмотрела на небо. Небо тоже было другим. Чужим. Но приятным. А длинная стена перед ними была плохой. Не очень высокой. Д'ша могла бы перелезть через нее. Или взобраться вот на то дерево, раскачаться и прыгнуть. Но Артём лезть через стену не будет. Хочет, но опасается. Д'ша чувствовала это. Значит, так и надо. Артём – знает. Он тоже стал другим в мире смерти. Не потому, что помолодел, а другим внутри. Когда Д'ша увидела его впервые, он был смешным и неуклюжим, как слоненок. Потом он познал свою силу… И не принял ее. Архо сказал: во время последнего испытания Артём отверг Похитительницу Желания. Не обманул, а отверг. Силой. Такого не было никогда. Она умерла бы, но Шадаква ее спас. И ушел. Лучше бы умерла Похитительница. Д'ша не любила ее. Никто из женщин ее не любил. Даже женщины-вабу, хотя для вабу Похитительница Желания была – как Шадаква для их племени. Шадаква напрасно ее спас. Похотливые твари, черные люди-обезьяны, которые пленили их в саванне, все равно убили ее. Не надругались. Сразу убили. Прикололи копьями к земле и отрезали ей голову.
