Алекс Орлов - Испытание огнем

– Сэр, вы не могли бы подойти сюда!

Садовник от неожиданности выпустил ручки тележки и обернулся – у стены дома стояли двое военных.

– Да-да, я к вам обращаюсь, – вежливо, но твердо произнес один из них.

Старик медленно стащил с головы кепку и засеменил к Тони.

– Сэр, кто вы и что здесь делаете?

– Я? Я здешний садовник, моя фамилия Бизли. Я проживаю неподалеку – на Бонд-стрит, а в этом доме работаю уже восемнадцать лет.

– Очень хорошо, мистер Бизли. Спасибо за сотрудничество. – Тони крепко пожал старику руку.

– А что здесь происходит, господа военные?

– Видите эту дверь? – Тони повернулся и отодвинул Джима, чтобы садовник увидел подвальную дверь.

– Так точно, вижу. Но она сломана!

– Вот именно, мистер Бизли. И судя по всему, замок был сбит вот этими двумя камнями.

– А вы из полиции?

– Должен вас огорчить, – Тони склонился над садовником и с заговорщицким видом продолжил: – Полиция не должна знать об этом, иначе вся операция будет поставлена под угрозу.

– Мамочки мои! – Старик пошатнулся, Тони подхватил его, иначе бы он упал. – Уж не мерещится ли мне все это! Вот и вертолет я видел – как будто он садился прямо на старой площадке, куда хозяин прежде сажал свой «Форс-Макки». Но этого же не может быть, господин военный, чтобы вертолет…

– Зовите меня – лейтенант Вольф.

– Да, лейтенант Вольф.

Старик пожевал губами, собираясь с духом, а потом спросил:

– Что же за операция, господин лейтенант, и почему в этом доме? Боюсь, хозяину это не понравится.

– Тс-с-с! – Тони приложил палец к губам. – Осторожнее, мистер Бизли, здесь даже стены и кусты имеют уши. Операция очень секретная. Где хозяева дома?

– Они уехали к шурину в Люкстаг, это четыреста миль на север.

– Когда вернутся?

– Вернутся? Минуточку…

Старик стал подсчитывать даты, загибая пальцы и морща лоб.

– Ага, через двенадцать дней.

– Спасибо, мистер Бизли, теперь обговорим детали. Каждый день вы должны появляться здесь в… Когда обычно вы приходите на работу?

– Около десяти, господин лейтенант, но с тех пор, как хозяева отбыли, прихожу после одиннадцати – надеюсь, это останется между нами?

– Разумеется, мистер Бизли, мы своих не продаем, а вы теперь наш внештатный сотрудник. Итак, можете приходить, когда посчитаете нужным, главное при этом вести себя как обычно.

– Я понимаю…

– Что там у нас перед парадным входом – кажется, клумба?

– Так точно, господин лейтенант, красные лирусы и флоксы.

– Хорошо, если возле забора не будет подозрительных личностей, вы просигнализируете нам об этом.

– Как это?

– Вонзите в землю лопату и оставите ее стоять, это будет означать – «все в порядке».

– А… а если я кого-то замечу?

– Тогда в дело идут грабли. Вы кладете их зубцами вниз, и это будет означать – «явки провалены».

– Ой, мамочки мои! А что, господин лейтенант, может дойти и до суда?

– Когда дело касается большой политики, мистер Бизли, может дойти до чего угодно, однако вам бояться не следует, мы своих людей не продаем и у нас, как говорится, длинные руки.

Тони говорил и говорил, он чувствовал себя на коне, однако следовало заканчивать комедию, старик и так был перепуган.

– И последнее, мистер Бизли, возможно, здесь появятся еще какие-то люди – нам просто необходимо кое с кем встретиться, о них тоже никто не должен узнать.

– Я понимаю…

– Какой здесь адрес? – спросил Джим, выглянув из-за плеча Тони.

– Э… Пинкштрассе, строение двадцать один.

– Большое спасибо, мистер Бизли, до свидания.

С этими словами Джим и Тони удалились в дом через подвальную дверь.

– Ну и что ты думаешь, мистер вербовщик, это надежно?

– Ты же видел, он так волновался, что я даже испугался, как бы с ним не случилось приступа.

Приятели отправились на кухню, где Джим нашел консервный ключ и вскрыл шпроты – одну банку отдал Тони.

Орудуя серебряными вилками, друзья быстро расправились с едой. Настроение улучшилось, и они пошли в холл звонить подружкам.

– Давай, набирай, – сказал Джим, разваливаясь на диване. Тони остался стоять, сжимая телефонную трубку. В джунглях он не пасовал в самых опасных ситуациях, однако здесь волновался.

– Але, – ответили ему.

– Здравствуйте, я могу поговорить с Николь? – произнес Тони максимально доброжелательным тоном, однако это не сработало.

– А кто ее спрашивает? – спросил резкий неприятный голос.

– Хороший знакомый.

– Николь, иди, клиент звонит!

«Клиент? – удивился Тони. – Опять меня с кем-то перепутали».

– Аллеу, мой хороший, слушаю тебя, – пропела Николь, и Тони с трудом узнал ее голос. Какой-то он был нарочито сладкий, с фальшивинкой.

– Привет, Николь.

– Привет, хочешь встретиться?

– Вообще-то да.

– У меня, или у тебя свои апартаменты?

Тони огляделся – можно ли назвать дом апартаментами? В конце концов решил, что можно.

– Давай у меня.

– Как скажешь, дорогой, ты пришлешь машину или мне приехать на такси?

– Возьми такси.

– Только тебе его придется оплатить.

– Разумеется, деньги у меня есть.

– Приятно слышать. А мы, вообще-то, уже встречались или ты по рекомендации?

– Нет, я безо всякой рекомендации… Мы встречались, меня зовут Тони и мы познакомились в кафе гостиницы «Три пастушки», я был с другом, а ты с подругой – Эмили.

– Ты знаешь Эмили?

– Да, это было год назад. А полгода назад мы встречались в «Золотом олене».

– В «Золотом олене»? Там паршивые номера.

– Ну, это да – паршивые.

– Надеюсь, ты звонишь не оттуда?

– Нет-нет, из частного дома.

– А где это?

– На Пинкштрассе, строение двадцать один.

– Пинкштрассе? Хороший район. Когда ты хочешь, чтобы я приехала?

– Я хотел бы, чтобы ты приехала с Эмили, потому что мы здесь с другом и…

– С Эмили ничего не получится, дружок, она вышла замуж.

– Вот как?

– Ну а что ты думал – девушкам нужно как-то устраиваться в жизни, думать о будущем. Но я могу привезти другую подружку, ее зовут Мэд, она рыженькая, симпатичная. Мы часто работаем вместе, это вам обойдется по сотне на брата.

– Что по сотне?

– По сотне реалов за удовольствие.

– То есть ты берешь деньги? – удивился Тони.

– Ха, дорогой мой! Ты действительно давно со мной не встречался. Все очень изменилось! Мне, между прочим, уже девятнадцать лет, и я должна подумать о будущем. Если хочешь скидку – так и быть, сброшу до восьмидесяти, но это последняя цена.