Степан Кулик - Операция «Wolfsschanze»

Если бы Семеняк начал кричать еще на лестнице, Курт не стал бы ждать, а напал на польку при первой же возможности. А если бы вместо многословия отдал единственную команду: «Стреляй!», девушка наверняка не успела бы прицелиться, а вот немец попытался бы ее разоружить и убить. Зато в этой ситуации, когда русский стремительно приближался и пока еще не стрелял лишь потому, что опасался попасть в свою, у Курта оставался единственный шанс уйти. Использовав девушку как прикрытие.

Жаль, конечно, что не удалось скрыться тихо, не привлекая внимания русских к переходу, но если выбора нет…

Курт заорал что-то нечленораздельное и бросился вперед, с единственной целью: сбить Басю с ног и увлечь за собой.

Странно, но хрупкая с виду девушка устояла. Более того, каким-то образом ей даже удалось увернуться от захвата и ловкой подсечкой бросить немца на пол. Вот только намерения его Боженка поняла неправильно, и когда Курт, не вставая с пола, перекатился к краю туннеля, отреагировала недостаточно быстро. Ей просто в голову не пришло, что фриц готов спрыгнуть в пропасть. А когда поняла – было уже слишком поздно.

Бася прыгнула вперед, хватая за воротник уже падающего вниз Курта, но удержать не смогла. И не потому, что силенок не хватило. Конечно, каким бы изможденным немец не был, а все ж побольше мешка сахара весил, но причина была в другом – Курт просто вывалился из халата. Зато рывок оказался столь сильным, что девушка сама потеряла равновесие и, взмахнув руками, полетела следом.

Она даже испугаться не успела. Просто почувствовала, что падает… Или взлетает. Странное ощущение. Какая-то серая пелена перед глазами, но не замершая неподвижно, а словно ныряешь сквозь нее, и она скользит вокруг тебя, скользит. Очень долго. Целую вечность. Потом легкое головокружение, тошнота и… яркий свет.

Девушка мотнула головой, моргнула и поняла, что сидит на чем-то мягком посреди длинного коридора какого-то шпиталя[29]. Со всех сторон к ней бегут люди в белых халатах и немецкой форме, а то, на чем она сидит, активно шевелится и пытается освободиться.

Бася летом часто проводила время на ферме у дядька Збышека, так что на лошади держаться умела даже без седла. И просто так сбросить себя не позволила бы, но посмотрев вниз, девушка на мгновение почувствовала себя ведьмой. Ведь это только они, по преданиям, ездят на мужчинах. Не фигурально выражаясь, а по-настоящему, сидя на шее.

Тот самый немец, которого Бася пыталась удержать от прыжка, стоял на карачках и, сопя от натуги, тщился освободить всклокоченную голову, которую девушка непроизвольно сжимала коленями. В общем, та еще зарисовка. Стыдоба. Хорошо, хоть пан инженер не видит. Влетело бы обоим.

Бася торопливо слезла с немца и хотела было извиниться, но Курт не дал ей для этого времени. Как ужаленный вскочил на ноги и, вопя во все горло: «Ахтунг! Партизанен!», рванул вперед, как заяц от волка. Девушка едва успела схватить его за руку. И немец потащил ее прочь от места падения, даже не почувствовав этого.

– Партизанен! Партизанен! – вопил он, не переставая указывать себе за спину. – Ахтунг! Алярм!

Только всеобщим шоком и растерянностью можно было объяснить то, что на Боженку не обращали внимания. То ли воспринимая ее за спутницу Курта, то ли за одну из сотрудниц. Возможно, потому что девушка была безоружна, размахивала белым халатом, доставшимся ей от немца. К тому же одета не по-походному, а в опрятный городской наряд и никак не ассоциировалась с упомянутыми партизанами. Так что девушка продолжала бежать, чувствуя, что у нее вот-вот подкосятся ноги. Потому что вокруг были только фашисты. Десятки мужчин и женщин, в халатах и без, но все, как один, в форме ваффен СС, с васильковыми погонами медиков и темно-красными – ветеринарной службы.

Вряд ли возникшее замешательство продлилось бы долго, но позади ужасающе громко, из-за замкнутости помещения, загремели выстрелы. Раздались громкие крики, и большинство мужчин устремилось туда. Воспользовавшись случаем, Бася отпустила руку немца и шмыгнула в первую же подвернувшуюся ей открытую дверь. Захлопнула ее за собой и замерла.

Глава девятая

Игорь Степанович не успел добежать всего каких-то десять шагов. Буквально на его глазах девушка наклонилась вперед и словно нехотя повалилась вниз.

– Суки… – пробормотал Семеняк. После гибели Лейлы[30] он особенно остро реагировал на потери женского состава отряда.

Давая себе время отдышаться, Игорь Степанович не спеша подошел к краю туннеля и посмотрел вниз. Совершенная безмятежность снулой заводи и никакого следа от падения двух тел.

– Эй! Бася! Что у вас там случилось? – крикнул Остапчук. Широкоплечий солдат загораживал сам себе слишком много света, чтобы видеть происходящее в колодце. Да и не смотрел, по правде говоря. Сказали «немец лезет», боец и отошел в сторонку.

– Вниз попрыгали… оба, – ответил Семеняк.

Достал второй пистолет, загнал патрон в ствол, выигрывая еще пару секунд. Дыхание уже почти восстановилось, но именно это почти могло сыграть роковую роль в поджидающей неизвестности. Особенно если под маскировкой все-таки окажется вода.

– Остапчук! Я иду за ними. Если не вернусь в ближайшие полчаса, сообщи Вайде. За мной не лезьте. Во всяком случае, напролом. Приказ ясен?

– Так точно, товарищ комендант.

– Вот и добре…

Игорь Степанович остановился на самой кромке, качнулся пару раз с носка на пятку и решительно прыгнул вперед, группируясь, как перед приземлением с парашютом.

То, что он считал маскировочной сетью, оказалось чем-то сродни масляной пленки на поверхности воды. С единственным отличием – воды под ней не оказалось. Миг падения, что-то мелькнуло перед глазами, и весь обозримый мир скукожился до серебристо-серого облака, как от морозного дыхания. Впечатление оказалось чем-то схожим. Только ветер не свистел в ушах, не забивал дыхание и лямки не тянули. Все происходило гораздо плавнее. А в какой-то момент даже показалось, что он не падает, а взлетает…

Хоп! Яркий, режущий свет в глаза и одновременно ощутимый контакт подошв с твердью. Набок, перекат, еще один… Пока зрение восстановится.

Какой-то ор на пределе восприятия пока воспринимается только как общий галдеж. Топот множества ног… Не слишком далеко.

Чуть-чуть приоткрыть веки. Смутные силуэты… Фрицы! Много!

Пистолеты словно сами ожили в руках. Бах! Бах!

Эхо больно бьет по барабанным перепонкам, но не больнее кирзового сапога.

Бах! Бах!

Фигуры заметались, пытаясь уйти с линии огня. Но куда? Коридор узкий. Не, есть куда. В него же со всех сторон двери выходят. Только прыснули. А это кто у нас такой смелый? И шустрый…