Вадим Львов - Сталь и пепел. Русский прорыв

– Разве с этим нечего нельзя сделать?

– НОАК получает то, что производит наша промышленность. Вопросы повышения качества узлов и агрегатов, товарищ Юаньчао, не в компетенции военных.

Чэн согласно кивнул. Гигантская военная промышленность КНР страдала от врожденных пороков, которые были заложены еще при ее создании и развитии. В пятидесятых годах промышленность создавали с помощью Советов, затем в семидесятые-восьмидесятые – с помощью западных стран, в первую очередь Франции. Когда в связи с событиями на площади Тяньаньмэнь европейцы разорвали партнерские отношения с КНР, наложив эмбарго на военные технологии, им на смену снова пришли русские и израильтяне.

В итоге получились две совершенно разные военные промышленности, к которым прибавились местные, ханьские «левши». А производимая техника напоминала наспех слепленных в конструкторских бюро гибридов, напичканных ворованными технологиями. Это касалось абсолютно всего: авиации, артиллерии, бронетехники и даже стрелкового оружия.

На парадах это великолепие впечатляло, но как оружие поведет себя в реальном бою?

Генералов этот вопрос даже слегка удивил.

– Товарищ Юаньчао, наша техника и вооружение на уровне мировых стандартов! – решительно ответил генерал Линь Хао, командующий 21-й общевойсковой армии, на базе которой сейчас развертывается южная ударная группировка НОАК.

– Нам противостоят слабые силы, оснащенные устаревшим оружием. Самая большая проблема – сложный рельеф местности и отсутствие маневра. Придется двигаться кишкой, в затылок друг другу, больше ста тридцати километров, пока не спустимся в долину у Сары-Булак. После этого последуют удары веером, местность вполне позволяет.

– Как вы, генерал, обеспечите безопасное движение такой массы войск по единственному маршруту в случае, если противник начнет сопротивление?

– Спецназ оседлает все господствующие высоты. К тому же у нас подавляющее воздушное превосходство.

– Вы в курсе о русском контингенте в Киргизии и его боеспособности?

– Конечно. Один батальон парашютистов, охраняющий авиабазу в Канте, эскадрилья вертолетов и смешанная ударная эскадрилья. Штурмовики Су-25 и бомбардировщики Су-24. Нам это никак не помешает, силы не те.

Чэну очень понравилось боевое настроение военных. С их точки зрения, будет не война, а легкий пикник на свежем, горном воздухе.

И вправду, все неплохо. Воздушно-десантный корпус, две общевойсковые армии, наносящие удары из Кашгара и Кульджи по сходящимся направлениям. Семь механизированных, три танковые, три воздушно-десантные дивизии, три десятка отдельных бригад. Этого за глаза хватит, чтобы сокрушить жалкие, карикатурные деспотии бывших советских республик. Взяв Бишкек и Алма-Ату в течение пяти дней, НОАК двинется дальше в Узбекистан, Таджикистан и Туркмению, и ничто не сможет их остановить. Если не хватит двух армий, подтянем резервы, чего-чего, людей в Китае – с избытком!

Попрощавшись с военными и пожелав им всяческих успехов, Чэн вылетел в Кульджу, на встречу с командованием 47-й армии. Нужно было провести еще одну срочную инспекцию по личному приказу Лю Хайбиня.

Война – слишком серьезное дело, чтобы доверять его военным. Это отлично понимал Председатель КНР.

Через десять дней, если не подведут люди Аиста, мир изменится. Изменится навсегда…

Окрестности Кельце. Польша. 5 августа

Двадцатую танковую перебросили на противоположный фас так называемого «Радомского выступа» совершенно неожиданно. Менее суток назад Громов «проломил» фронт второй французской бронетанковой бригады, выведя на оперативный простор основные силы тринадцатого армейского корпуса. Сейчас он получил новый приказ: развернуться на 90 градусов в сторону Кельце вместо ожидаемого броска на Лодзь.

Главком союзников, генерал Беркли, потерял в ходе первой фазы «Сирены» почти половину боеспособной авиации и управление над войсками союзников, сосредоточенными в районе Кракова. В сложившейся ситуации он отдал единственный четкий приказ: ударить всеми возможными силами во фланг «Радомского выступа», не считаясь с потерями. Будь он выполнен, «тонкая красная линия»[97] из русских механизированных батальонов была бы сметена, и Бородулину пришлось бы, забыв о прорыве, двинуть обе танковые бригады на локализацию флангового удара.

Но сокрушительного удара не получилось. В очередной раз сыграл свою роль пресловутый европейский цинизм, местечковые интересы и близорукость генералитета. Из четырех бригад НАТО, получивших приказ главкома ОВС, в бой ринулась только девятая панцер-бригада Роннебурга, прибывшая на фронт с запада Германии. Остальные три бригады топтались на месте, совершали сложные маневры и бесконечно переговаривались по прерываемой связи с собственным верховным командованием, совершенно игнорируя приказы Беркли.

Потребовалось несколько часов бесплодных переговоров и личное вмешательство генсека НАТО, чтобы итальянская бронетанковая, испанская механизированная и хорватская пехотная бригады пришли в движение. Итальянцы с испанцами, наученные горьким опытом неудачной украинской кампании, лезть в бой не спешили, втайне надеясь, что «колбасники» сделают все за них. Хорватская пехотная бригада генерала Балича вообще не хотела воевать с русскими, зато с удовольствием вцепилась бы в горло соседям, албанцам или боснийцам. Еще больше склок вызвала попытка Беркли назначить на должность командующего южного фаса фронта канадского генерала Джона Фантэна, учитывая то, что ни одного канадского военнослужащего на этом пресловутом фасе близко не было.

Вернувшись в свой командирский КУНГ, Громов раздраженно скинул с головы опостылевший тактический шлем, чтобы хоть пару минут дать отдохнуть ушам от радиоволн, заливающих мозг информацией. Посидев немного с закрытыми глазами, полковник вышел на жаркий, пропахший запахом войны и смерти воздух и закурил. Неожиданно заныло плечо. Черт, больно-то как… Три месяца, проведенных в хирургическом отделении Военно-медицинской академии, позволили восстановить кости, нервы и сухожилия, порванные пулей польской валькирии. Но на перемену погоды плечо ноет, сил нет. Потирая руку, полковник распахнул дверь в подвижной командный пункт бригады:

– Как движение?

– Укладываемся в сроки, господин полковник! – отрапортовал майор-оператор, оторвавшись от электронной карты, по которой двигались разноцветные ромбики и треугольники, означавшие тактические единицы. – И наши, и противника.

Кевин Роннебург, как и все германские офицеры, был блестяще образован и дисциплинирован, так что в драке девятая бригада бундесвера может выпить из нас много крови. Придумать бы какой-нибудь трюк… А раздавим немчуру – остальные сами отойдут. Как уже не раз бывало.