Роман Глушков - Турнир

Тюрьма, в которой сидела Шира, была женская, и призраки были все до единого женского пола; разумеется, я судил об этом лишь по их внешнему виду. Может быть, поэтому они отреагировали на мое появление с таким энтузиазмом. Первыми на меня накинулись охранницы с дубинками – мужеподобные дебелые бабищи, у которых не то что зэчка, но и зэк вряд ли забалует. Это выглядело логично: вертухаи заметили постороннего и, не мешкая, устремились к нему. Но когда вслед за ними сквозь стены и решетки в коридор вырвались призраки заключенных, это уже не лезло ни в какие ворота. Прежде, судя по доносившимся до меня звукам, охрана и арестанты не питали друг к другу симпатий. Но стоило мне себя выдать, как вмиг они забыли о распрях. И в едином порыве атаковали меня со всей присущей нечисти злобой.

Отступать было некуда. Я находился посреди узкого длинного коридора, а с обеих сторон ко мне стремительно приближались призраки. Стрелять в их полупрозрачную толпу я даже не подумал – какой в этом смысл? И так очевидно, что свинец не причинит им вреда, а магией – единственным верным средством борьбы с привидениями, – я не владел. Возможно, мне сейчас помог бы огонь, да только где его взять? Одной зажигалкой от привидений не отмашешься, а поджечь ею здесь нечего.

Ошарашенный, я застыл на месте…

…Что в итоге меня и спасло!

Вопящая лавина нелюдей нахлынула на меня, словно пронизывающий ледяной ветер. Перекошенные злобой, мертвенно-бледные лица замелькали перед глазами нескончаемой чередой. Я уже было решил, что вот так – потоком лютого могильного холода – они меня и прикончат. Но внезапно эти слившиеся воедино одноцветные существа умолкли и остановились. Сразу все, как по команде. Их глаза таращились и на меня, и в то же время как бы сквозь меня. Прервав атаку, призраки застыли на месте и больше не издавали ни звука – жутче компании не придумать, даром что дело происходило не наяву, а в коматозном сне.

Походило на то, что враги дружно потеряли меня из виду. Но почему? Что я, сам того не ведая, сделал такое, отчего вмиг исчез с «радаров» этих тварей?

Вопрос несложный: я всего-навсего перестал звать Ширу и издавать прочий шум, так как замер без движения. И все!

Вот в чем дело! Призраки слепы, и само по себе мое присутствие их не раздражает. Но стоило мне нарушить привычный им шумовой фон тюрьмы, и они сильно разъярились. И, обретя видимость (наверное, тоже из-за резкого прилива злобы), помчались к источнику посторонних звуков.

Не успел я толком это осмыслить, как тюремщицы и заключенные окончательно утратили ко мне интерес и начали расходиться. Первые – по коридорам, вторые – так же, сквозь стены и решетки, по камерам. Вновь раздались голоса и шумы, которые я слышал до того, как был обнаружен. Удаляясь от меня, призраки постепенно растворялись в воздухе, пока совсем не исчезали из виду. Три минуты, и вот я снова стою в одиночестве посреди гигантской тюрьмы, чьим обитателям, казалось бы, нет до меня дела. Только теперь я знал, насколько опрометчиво было так думать. И почти впал в отчаяние, поскольку отыскать в этом лабиринте Ширу, не окликая ее, представлялось невыполнимой задачей…

Тем не менее, перемещаясь осторожными, тихими шагами, я снова перестал интересовать призраков. Иногда я даже проходил сквозь них, потому что порой на меня накатывал пронизывающий холод. Который быстро сходил на нет. Возможно, я ошибался, и это были обычные тюремные сквозняки. Однако после знакомства со здешними обитателями я, начиная беспричинно мерзнуть, грешил на сквозняки в последнюю очередь.

Неизвестно, сколько времени прошло в моей родной реальности с тех пор, как я сюда забрался. Здесь, согласно моим часам, я напал на след Ширы на двадцать третьей минуте поисков. Зацепка была не слишком очевидной. Но, учитывая, где я находился, любая перемена обстановки или появление новых деталей могли служить указателем на мою цель.

Я навострил уши и стал держать нос по ветру, когда на моем пути начали попадаться закрытые коридорные двери. До этого среди здешних дверей были заперты лишь камерные. Но теперь это стало касаться и тех, что перегораживали коридоры. О чем это говорило? Возможно, ни о чем, а возможно, о многом.

Для человека, который не расставался на службе с набором отмычек и прочими полезными «гаджетами», тюремные замки не представляли собой неразрешимую проблему. В мире чужих грез я вскрывал их тем же инструментом и теми же способами, что всегда. Шум, который я при этом неизбежно поднимал, был терпимым и не раздражал нервозных хозяев. А меня, в свою очередь, перестали раздражать стены, чьи подвижки оказались на поверку столь же неопасными, как колыхание вывешенного на просушку белья.

Успешно вскрыв три двери, на четвертой я, однако, споткнулся. Проблема заключалась не в замке, а в засове, на который эта дверь была заперта с другой стороны. Взломать его по-тихому при всем старании не удалось бы. И обойти преграду по соседним коридорам тоже невозможно. За последние минут пять мне не попалась навстречу ни одна развилка. Это обстоятельство также могло иметь символический смысл, и теперь я должен был дойти до конца коридора чисто из принципа.

Тратить на взлом двери гранату, когда у меня в запасе имелись компактные и маломощные тактические заряды, предназначенные как раз для таких целей, не стоило. Я прикрепил взрывчатку аккурат напротив засова, выставил на таймере детонатора минутную задержку, потом отступил подальше и спрятался в дверном проеме одной из камер, прижавшись лопатками к запертой решетке. Сам взрыв меня не беспокоил. Тревожило другое: если на мои безобидные крики сбежалось столько призраков, то сколько их примчится сюда на оглушительный грохот?

Опасения были не напрасными. Сам взрыв по сравнению с поднявшимся вслед за ним диким ором был подобен бульканью камня, брошенного в водопад. Чуя, что здесь вот-вот начнется, я вжался спиной в решетку и затаил дыхание, пытаясь слиться со стеной. Даже если призраки слепы, они, будучи растревоженными второй раз, могут насторожиться и все-таки меня обнаружить. Как знать, возможно, они способны не только слышать звук, но и, подобно голливудскому инопланетянину-Хищнику, переключаться при необходимости на другой, альтернативный режим мировосприятия. Было бы наивно полагать, что призраки воспринимают только звуковые колебания и больше ничего. Даже если эти призраки живут не в настоящем, а в призрачном мире.

Второй их наплыв выдался столь мощным, что будь они нормальными людьми, в коридоре стало бы яблоку негде упасть. Здесь же сейчас могло упасть не только яблоко, но и я сам. И в конце концов упал! Скопище вопящих и источающих лютый холод тварей повергло меня в натуральный шок. Я был дезориентирован и подавлен. Вдобавок вопли такой звуковой частоты, очевидно, разрушительно воздействовали на психику. Иного объяснения, почему я вдруг утратил волю и тоже начал кричать, не находилось.