Кредо инквизитора - Алексей Михайлович Рутенбург
Светло на улице, в воздухе чувствуется запах приближающегося лета.
– Ещё одна смерть. Последняя… И всё будет кончено, – сказал мне Вепрь.
Но для меня всё уже было завершено. Сейчас я шёл рядом с ним только чтобы помочь и ради того, чтобы свершилась справедливость. Эта проклятая война должна закончиться… Именно сегодня. Я ощущал лёгкость, будто стоял на берегу моря, песок немного обжигает ступни, бескрайние воды, шум прибоя и песни птиц. К сожалению, эта война принесла своё море. Толщи слёз и крови, предательства, страх, гнев, ненависть, тоска, иллюзия, тьма, пустота… Всё-таки мы люди… Обычные, лживые, злые…
Я пытался не думать о Марке, уговаривал себя, что иного выхода не было, и часто закрывал глаза. В моей тьме, на внутреннем экране век, представал его огненный труп, грустные глаза, его слёзы, и множество шрамов, покрывавших тело. Когда мой нож полоснул ему по бочине, а другой пробил горло, Марк не издал ни звука. Такие мысли, что в той зверской кровавой коробке он уже давно умер. Жаль, но мы никогда не выпьем с ним вместе, не поговорим, как старые друзья… Как и с Дашей, с Седым, с Иржи… Я тоскую и о том, что больше не увижу страх в глазах Слеша… Все эти люди… Они… Просто проходят сквозь мою жизнь и, рано или поздно, пропадают в подвалах моей памяти. Мне кажется, мы все виновны в этой войне… И люди, и инквизиторы. Ведь в чём-то приверженцы пакта были правы. Люди настоящие твари, и отдавать за них жизни – это слишком благородно, слишком большая честь для них. Надо думать прежде всего о себе, потому что никто другой о тебе не подумает.
И даже несмотря на это, Арнамент перегнул палку, и его выкормыши, как и он, слишком рьяно поверили в эту сказку про революцию, про изменения привычного и многолетнего строя. Они в один миг изменили свой взгляд, но взгляд миллиардов они не способны изменить. Да даже наши убеждения, на тот момент только будущих отступников, им оказались неподвластны. Люди не знают о нас. Так всё и должно быть. А вот попытка силой уничтожить несогласных инквизиторов – это большая ошибка. Мы никогда не подставили бы вторую щёку. Мы ведь не великомученики и не собирались терпеть. Мы просто ответили им…
Кто мы? Добрые, злые? Тёмные, светлые? Нельзя в подобном вопросе объяснять всё с помощью этих известных всем слов, придуманных людьми для чёткой характеристики поступков и описания того или иного жителя нашей планеты. Мы – это мы… И нам придётся держать ответ на небесах за наши деяния. Мы просто люди, пусть и более развиты с рождения, но всё же люди, и никто никогда не вырвет у нас чувства, тепло и мысли, рождающиеся под их чарами. Мы никогда не будем холодными циниками, как бы нам ни хотелось… Как бы им ни хотелось…
Но сейчас мы холодно, твёрдо и уверенно шли убивать нашего брата. Для нас это дело правое, для Стаи логичное и нужное, а для инквизиторов? Для ангелов? Для людей? Кто мы?
Глупцы, грешники или…
Как только его сердце остановится, защита спадёт с города. С концом этой войны вернётся прошлая, вечная, у которой никогда не будет конца, а инквизиторы всё так же будут умирать за обычных людей.
***
Вот он – конец. Мы стояли у строящегося шестнадцатиэтажного дома. Цель на тринадцатом, рабочих нет. Солнце нехотя переваливается за горизонт. Наступает ночь. Пусть в городе нет нечисти, но зло в виде нас просыпается.
– Проверь снаряжение, – сказал Вепрь.
Пистолеты заряжены, ни что не препятствует выходу меча из ножен, готов.
– Идём, – произнёс он, тяжело вздохнул и взял пистолет двумя руками.
Мы тихо зашли в двери. Никто не встречает, может, ловушка? Пусто и тихо вокруг.
– Внимание. Осторожно пошли.
Он впереди, я сзади, стандартная схема. Какие-то прутья железные, кирпичи повсюду, прожектора сдохшие; про лестницу я вообще не хочу говорить: без перил, один неверный шаг и «лети, птичка, лети!», почувствуешь себя ангелом в одно мгновение, только без крыльев… И крысы! Зараза, пищит, мелкая дрянь, бегает тут по своим делам, понимаешь, и отвлекает… так и обделаться недолго.
– Отличное место, чтобы умереть, – съязвил я.
– Заткнись и вперёд, – Вепрь был напряжен.
Этаже на десятом стало сильно продувать, я начал со страхом смотреть вниз. Почувствовал панику, головокружение, мне стало нехорошо, словно сейчас стошнит.
– Сконцентрируйся, – спокойно и тихо сказал Вепрь, увидев зелёного меня, словно примёрзшего к лестнице.
– Спокойно… Тише, тише. Думай о хорошем. Если упадёшь, то сразу наповал, без мучений и инвалидных кресел, – медленно и тихо зудел Вепрь.
Я взрываюсь внутри, закипаю, как вода на огне. Посмотрел на него.
– Охренеть, как смешно. Ты не думал в психологи податься? – Я злился и уже не скрывал этого.
– Переведи свой страх в гнев и хватит тормозить, – рявкнул он на меня.
Мы шли по одиннадцатому этажу, и я почувствовал на себе взгляд откуда-то справа, лицо с той стороны словно загорелось. Только начал поворачиваться на это жжение, но Вепрь громко сказал:
– Сегодня никто больше не умрёт, – он сказал это так, что я резко отдёрнулся на него. В его глазах я прочитал, что он тоже видит того человека, но это не Арнамент и нужно его проигнорировать. Сделать вид, что мы его не заметили.
Мы поднимались на нужный этаж и нас собственной персоной встречал Арнамент. Он стоял на площадке, на самом краю плиты и смотрел вниз. Мы взяли его на прицел и приближались.
– Ну, давай! В спину, – сказал он и повернулся к нам.
– Здравствуй, – произнёс Вепрь.
– Добрый вечер, – улыбнулся Арнамент.
– Я бы сказал, ночь, – улыбнулся я.
– А ты – умник! – Показал Арнамент на меня рукой, – ты таких любишь. Они напоминают тебе тебя же, – обратился он к Вепрю.
– Не всем же быть таким дерьмом, как ты, – спокойно ответил Вепрь.
– Грубо, но вполне вероятно, – засмеялся Арнамент и быстро начал отходить от края.
– Тебе крышка. Инквизиторы все мертвы, и тебе недолго осталось, – продолжил Вепрь, держа его на прицеле.
– Нет, это не конец, – засмеялся Арнамент. – Для меня да, но вы… Вы тоже скоро ко мне присоединитесь.
– Другие архинквизиторы не считают нас отступниками. Мы можем мирно жить, – вставил я своё словечко.
– Мальчик, когда вас объявили отступниками, то не инквизиторы открыли на вас
