Римлянин. Книга третья (СИ) - RedDetonator
И появился у горожан закономерный вопрос: «А ты-то здесь зачем?»
Вот и случился акт народной жестокости, когда Лжепетра сорвали с путаны и как есть повезли на главную площадь, где ему, как августейшей особе, отрубили голову, после чего водрузили её на крепостную стену.
И задумались после всего этого горожане. Думали недолго, примерно пару дней, но ни к чему не пришли. А потом появился сын купца Афанасьева.
Купец Аркадий Афанасьев был крепким хозяйственником, одним из немногих, кто не поддержал Лжепетра. Он, по примеру Петра I, отправлял детей учиться в Европу, благо, состояние позволяло. Старший его сын сдуру записался в шлезвигский легион и теперь кукует где-то в Мексике, а вот средний сын сумел устроиться рабочим на фабрике по производству папирос, что в городе Фленсбург. Там он освоил часть секретов организации производства, вернулся домой и сильно помог отцу открыть что-то наподобие папиросной фабрики в Нижнем Новгороде.
Папиросы до начала очередного смутного времени полностью выкупались Москвой и Санкт-Петербургом, но с разрывом торговых связей купцу Афанасьеву пришлось охватывать новые рынки сбыта, отправляя завёрнутый в специальную бумагу табак в Таврию и на Кавказ, где его полностью выкупают легионеры. И если бы не османы, поставляющие табак на юг России, фабрику пришлось бы закрыть.
И вот сын купца, Димитрий Аркадьевич Афанасьев, предложил на чрезвычайном собрании новоучреждённой городской думы решение вопроса с вакуумом власти в городе. В Шлезвиге Димитрий нахватался демократических ценностей и поэтому на собрании думы твёрдо стоял на создании «ordo decurionem», то есть местный совет, а также учреждении серии магистратов, ответственных за управление разными отраслями деятельности города. Ну и до кучи он утверждал, что торговый, следственный и землеуправительный комитеты — это хит сезона.
Его поначалу пожурили, мол, не дело малолетним выскочкам во взрослые дела лезть, но некоторые мудрые и авторитетные личности заступились за парня и начали выпытывать у него все детали городского устройства в курфюршестве Шлезвиг. Всё дело было в авторитете покойного императора Петра III, чьё величие, после безвременной кончины, разумеется, начало стремительно сближаться с величием Петра I, являющегося для россиян кем-то вроде незыблемого и монументального ориентира.
Вот, собственно, прямо на глазах человека, начала происходить стихийная реформация городской власти. Выяснилось, что император у себя в вотчине устраивал всё совсем не просто так и система, даже с оглядкой на неточности воспоминаний сына купца Димитрия Афанасьева, работала. Димитрий много видел за эти два года пребывания в Шлезвиге. Поработал, выучил классическую латынь, получил два разряда станочника, а также привёз с собой уйму полезных сведений, некоторые из которых прямо сейчас приносили пользу городу.
Местный совет объявил свою приверженность императрице Екатерине II, чем выразил общее мнение нижегородцев. Все понимали, что никакое Временное правительство и самозванцы не выдержат натиска шлезвигских легионов, которые, как известно, пленных брать не обучены. Екатерина II, как только разгребёт дела в Европе, обязательно вернётся в Россию и тогда… Вот тогда-то и проявит себя положительно заблаговременный выбор сторон. Даже если их сомнут мятежники и самозванцы, по итогу, после всех перенесённых страданий, город сможет рассчитывать на благосклонность императрицы.
«Христос терпел и вам велел», — попытался ухмыльнуться человек.
В очередной раз не получилось. Странное дело: потребность в скептических или издевательских усмешках и ухмылках у него появилась, а возможности всё нет и нет. Психокорректоры Арканиума что-то перемудрили, раз «сломали» ему возможность улыбаться.
Фразу про терпение иудея Иисуса Христа человек услышал на народном собрании, то бишь комиции. Сейчас проводится много комиций, на которых жители районов решают свои насущные проблемы.
Сидя на балконе постоялого двора, человек однажды прикрыл глаза и представил, что вернулся в родную Тоскану, где во дворе многоэтажной инсулы, (1) где он снимал жильё, жители решают, кого именно в этот раз послать кандидатом в районный магистрат. Там и бытовая коррупция, когда кандидат угощает всех домашней снедью, там и угрозы, там и критика программ кандидатов…
«Славное было время…» — подумал человек с грустью. — «Демократия такова, какова она есть. И больше никакова».
Последняя мысль — мудрое изречение малолетнего племянника, высказанная им в начальной школе, на уроке права.
Время шло быстро, но деятельность вдохновлённого города не утихала даже спустя месяцы. Вопреки ожиданиям человека, работа магистрата, как была налажена в первые недели, так и продолжала сохранять функциональность в течение следующих месяцев. Альтер эго, ничтоже сумняшеся, скопировал знакомую человеку систему градоуправления, отточенную тысячелетиями существования Рима. Но человек сомневался не в системе, а в том, что её смогут повторить горожане Нижнего Новгорода. Смогли.
И вот они собрали небольшую армию для защиты города. Не ополчение, а именно армию из трёх тысяч взрослых мужчин, которые не занимаются ничем иным, кроме как военным делом. Нашлось несколько дезертиров из «кавказских» легионов, коим пришлось не по нутру патрулировать горные кряжи в поисках диких аборигенов, не желающих уходить под руку императрицы. Кому-то просто не дано убивать, а кто-то просто ещё не определился.
И вот этих дезертиров, в рамках искупления грехов, определили тренировать городскую армию для отражения возможного нападения со стороны Временного правительства. Те мужики в форме, встреченные при въезде в город — гордые представители «городских когорт», предназначенных для защиты достижений демократии.
Любопытно, что простолюдины, дорвавшиеся до власти, не пустили в местный совет никаких дворян, выживших после погромов первых дней, а на народных комициях уравняли дворянский голос с простолюдинским. Неслыханная дерзость, но сейчас время такое — можно всё.
Человек ожидал, что куковать в городе будет скучно, но оказалось очень даже весело. Горожане напарывались на возникающие недоработки, коллективно устраняли их, принимали важные решения и в целом были уверены, что это навсегда. Только вот у человека были серьёзные сомнения, что дворяне, когда власть вернётся, позволят существовать подобному примеру подрыва устоев.
Впрочем, борьба городов с аристократией имеет давние корни и вопрос с делегацией власти назрел очень давно. Даже в России. Особенно в России.
Никто не любит делиться властью, но в городах ещё с Позднего Средневековья возникла насущная необходимость дать больше свобод купцам и промышленникам, то есть давно уже зародившейся буржуазии.
Но никто, даже Пётр I, не давал буржуазии развернуться во всю ширь своих возможностей. Дело в том, что даже такой новатор как Пётр I, интуитивно ощущал угрозу, исходящую от буржуазии. Деньги они зарабатывать умеют, как умеют покупать людей. Что будет у Петра им в противовес, даруй он полную свободу предпринимательской деятельности и позволь буржуазии занять заслуженное место у кормила власти? А ничего. Деньги будут у них, а, следовательно, у них будет всё. Поэтому русское общество было поделено на сословия. Может возникнуть ощущение, что это происходило естественным путём, но на самом деле во всём этом была некая последовательность. В глазах аристократии купцы — это подлое сословие. Выше крестьян и ремесленников, но всё равно подлое. У них можно брать деньги в долг или просто так, давать иллюзию, что выходцы из купеческих династий могут стать друзьями кому-то из дворянской тусовки, но это лишь иллюзия. В русском сословном обществе все прекрасно понимают, что гусь свинье не товарищ и аристократы приложат все усилия, чтобы нынешний статус-кво сохранялся. Поэтому в Российской империи деньги отдельного купца значат мало. Нет, он молодец, что сколотил себе состояние, но… дальше-то что?
А дальше сословные ограничения, опутывающие очень богатого купца по рукам и ногам. Хочет он руду добывать в Зауралье — иди к царю на поклон, шапку мни и спину гни, проси и моли, может, разрешит. Выпросил грамоту, можешь добывать. Теперь надо взять людей на рудодобычу. К помещикам окрестным иди, снова мни и гни, проси, может, продаст людишек. А ещё бюрократия, состоящая в счастливом союзе с аристократами. Рано или поздно положение вещей изменится и бюрократия встанет на сторону большого капитала, но купеческое сообщество пока ещё слишком слабо, чтобы диктовать свои условия и по праву сильного со всех сторон пользовать распутную девку бюрократию.
