Возгарка I - Ксения Ахметшина
Часть меня задавалась вопросом, почему я не боюсь этого мужчины? Почему он так бледен, а его кожа ледяная? Почему даже в прохладе вечерних сумерек из его рта никогда не вырывается пар, а целующие меня губы не теплее, чем у покойника? Но стоило взглянуть в его полные тёмного обещания глаза, как все мысли тут же таяли, растворялись и больше не казались важными. Значение имела только страсть.
Рихард развернул меня к себе, подхватил и прижал к стене. Лопатки коснулись покатых брёвен, его колено опёрлось на завалинку, нагло вторгаясь между моих бёдер под задранную юбку. Мои ресницы трепетали на сомкнутых веках. Я теряла себя, тонула в поцелуях, а те становились глубже, нетерпеливее.
— Нет, подожди, Рих, — я нашла силы вынырнуть из этого безумия. — Я не могу, прости… — мои слабые руки упёрлись в его грудь, пальцы смяли ткань свободной рубашки.
Кавалер отстранился, давая мне продохнуть, и удивлённо вскинул бровь, рассечённую тонким шрамом.
— В чём дело?
— Ярочка, ты помнишь её? Такая рыжая девочка, моя младшая сестрёнка, она помогает мне в трактире, — мужчина мрачно кивнул, а я продолжила: — Она сильно захворала. Бедный ребёнок, помогите ей пращуры. Я не могу её сейчас оставить.
— Так не оставляй, — Рихард с раздражением вскинул губу и потянулся к моей шее, обещая тот самый поцелуй, после которого я слабела и проваливалась в забытье.
Мои пальцы коснулись его жаждущего рта, и я покачала головой:
— Нет, Рихард, я больше не могу так. Это неправильно. Надо молиться, чтобы родители помогли ей выкарабкаться.
Он тяжело посмотрел мне в глаза. С ощутимым усилием кивнул, убрал ногу с завалинки и немного резковато задёрнул мои бёдра юбкой — ткань чуть не треснула.
— Передавай ей, чтобы скорее поправлялась, — бросил он через плечо и исчез в темноте.
Глава 17. Рихард фон Шнайт
Едва свернув за угол, я утробно зарычал. Голод требовал немедленного удовлетворения и смириться, что добыча не хочет делиться кровью из-за каких-то глупых предрассудков, оказалось слишком тяжело. «Немедленно вернуться, зачаровать и закусать!» — билась эмоция у меня в виске. Но я не стал, хотя ещё ощущал запах душистого мыла на коже девушки, видел биение пульса на её нежной шейке, чувствовал гладкие бёдра под своими холодными пальцами.
Всё вертится вокруг этой рыжей соплячки!
Я несколько ночей не навещал Аннушку, едва вернулся, и сразу же отпор!
Ладно, придётся снова удовлетворяться свиной кровью, которую прислал барон.
В ту ночь, когда я повстречал в лесу Николу, мы договорились разыскивать его брата вместе. Я счёл это полезным, ведь мальчишка тоже оборотень, его обоняние несравнимо тоньше моего, да и он уже умудрился несколько раз выследить этого Витека.
Я отправил сообщение Юргену, в котором всё разъяснил. Он дал добро и обещал снабжать нас всем необходимым, компенсируя каждый день простоя груза. После пополнения запасов, мы отправились на розыски. Да вы уже знаете, чего там было. Ни черта мы не нашли, только зря уйму времени потратили.
Так что настроение и без артачащихся девиц было отличное.
Ведь на мне лежат обязательства, за нарушение которых придётся расплатиться звонкой монетой. Что поделать? Я предпочитаю получать фрахт, а не доплачивать заказчикам за счастье доставить их товары. По закону с меня не могут взять больше, чем размер провозной платы. Но ведь не все товары проходят таможенное декларирование, и ребята, которые передают их на моё попечение, бывают жутко требовательными.
Заверения барона — это хорошо. Однако у меня есть деловая репутация, которая прямо сейчас падает в пропасть. Владельцам бочек и ящиков в трюме плевать на причины задержки, важно, что товар не подвезли в оговоренный срок. Ещё несколько дней, и в окно мы не уложимся, придётся отдать все деньги Ветцеля на выплату неустоек… если мы вообще эти деньги получим, ведь сперва нужно убить зверя.
Прочесав всё на запад и северо-запад от Нова-Затоки, мы вернулись в порт, чтобы передохнуть и переключиться на южное направление: я не стал предполагать, что шерстистая тварь переплыла Алавскую губу, так что восток сразу отбросим.
За минувшие дни Никола совсем пообвык: перестал давить на меня злобного косяка, начал без стеснения порастать шерстью и даже на подколы реагировать почти перестал — хотя периодически ещё рычит на «Никиту». Эх, жалко, что мы не сможем оставить щеночка. Оборотни — идеальные дневные слуги для вампиров, но мало кто решается держать их при себе.
Злой и раздражённый отказом Анны, я вернулся на шхуну.
Радек с Демиром утащили мальчишку, чтобы, по их выражению, «жизнь ему показать». Возможно, вскоре у одной из девочек «Весёлой Нарциски» родится волчонок.
Я завалился на тахту и позволил себе просто раствориться.
— Девчонка совсем плохая, — сказал Войко, чистя рыбу. — Ей недолго осталось.
— Ты навещал её? — я покосился на старпома, без разъяснений поняв, о ком речь.
Согнувшийся над кадкой с окуньками моряк кивнул.
Scheiße, сто раз просил его не возиться с рыбой в каюте — запах хрен выгонишь! Для человеческой дряни есть кубрик.
— Наведался в местную лекарню, принёс травок, — он продолжил соскабливать чешую. — Только это как мёртвому припарка.
Отложив нож, помощник
