Второй день на царствии - Юрий Витальевич Яньшин
— Второй экземпляр документации имеется?
— У Боголюбова, — прошептал помертвевшими губами академик, до которого только сейчас дошло осознание совершенной им глупости.
— Как дети, ей Богу! — проворчал Афанасьев, уже отходя от первоначальной вспышки крайнего раздражения. — Вы хоть понимаете, что теперь я буду вынужден заставить вас даже спать в обнимку с охраной! Ваша голова одна стоит всех наших!
— Я — теоретик! — отмахнулся академик, тоже уже начиная приходить в себя от шока. — Ничего кардинально нового я предложить уже не смогу, да и возраст уже того… Восемь десятков будет на будущий год. Не меня, вы лучше Боголюбова берегите, как зеницу ока! Вот где светлая голова! Не чета моей!
— И к нему тоже приставим охрану, — хмуро согласился с ним диктатор. — Так что, вы там еще говорили про установку?
— Я хотел сказать, что параллельная сборка установок — это всего лишь наиболее простой, а проще говоря, бюджетный вариант реагирования, основную ставку на который делать не следует. Он хорош на первых порах — пока не сможем установить такие аппараты на орбите. В количестве не менее шести штук. А это, как сами понимаете, уже другой вопрос и совсем другая цена. Одного года — явно не хватит.
— То, что носители нельзя заказывать «Роскосмосу» — козе понятно. Там во главе находится такой прожженный «врун, болтун и хохотун», гробящий все до чего только может дотянуться, что у меня уже сейчас чешутся руки расстрелять его, вместе с сынком, — процедил Рудов.
— Можно подтянуть спецов из НПО «Астрофизика», — осторожно вставил Вострецов. — Многое чего из комплектующих, мы получаем от них, да и «саровцы» тоже немалую долю могут внести в общее дело.
— А носители можно задействовать из РВСН. Те же самые «Воеводы». Все равно срок службы «Воевод» подходит к концу, и их надо будет как-то утилизировать, — подхватил сам Афанасьев.
— Но все равно, программа испытаний в космосе это гораздо более сложное мероприятие, чем адаптации установки к воздушному носителю, — продолжал сомневаться Игорь Николаевич.
— Ладно. Игорь Николаевич вы только скажите, что вам надо для скорейшего продвижения работ по всем направлениям, включая воздушное и космическое? Деньги, материалы, специалисты? Все дадим!
— О, как! — удивился сверчок. — Первый раз в жизни слышу, чтобы мне предлагали что-то, а то все приходилось выпрашивать, да уламывать. Деньги, конечно, не плохо бы иметь. И лишними они никогда не будут. Мне, собственно, деньги не нужны, по большому счету. Мне сейчас необходимо иметь возможность беспрепятственно привлекать к работе любых специалистов и обеспечение необходимыми материалами без проволочек и нужного качества.
— Хорошо. Тогда сделаем так, — подвел черту Верховный. — Борисыч, зайди, — склонился он над селектором.
Михайлов, как джин из лампы, тут же материализовался перед Верховным. — Владимир Всеволодович, — обратился он теперь уже к Иванову, — как вам лавры генерала Гровса?[65]
— Знаю такого. Умный был дядька, а главное — хваткий. Но у нас и свои герои были, — многозначительно выговорил Иванов, покрываясь потом, так как слишком хорошо знал имя того руководителя[66] со стороны СССР.
— Вот и отлично! Так как вы уже находитесь в теме и знаете что там и к чему, то я как олицетворение высшего военного командования освобождаю вас от всех дел, связанных с работой по приемке тех или иных образцов вооружений. И приказываю с сегодняшнего дня заниматься исключительно данным проектом. И в этом приказе наделяю вас неограниченными возможностями по привлечению материальных, финансовых и людских ресурсов, с правом, как и у вашего предшественника, расстреливать на месте всех кто каким-либо образом будет препятствовать вам в настоящей деятельности. Даже у меня нет таких прав, — усмехнулся Афанасьев. — Но и спрос будет велик. Рвите жилы и харкайте кровью, но через год, первый спутник с аппаратом на борту должен быть запущен. Вы меня хорошо понимаете, Владимир Всеволодович?! Осилите?! Говорите сразу!
— Осилю, товарищ Верховный! — после короткого раздумья ответил Иванов.
— Борисыч, оформи, не мешкая, как полагается, — велел Афанасьев своему адъютанту. — Сейчас возьми все полагающиеся координаты у товарища Иванова, а как оформишь, то вручишь ему полагающийся мандат. И еще. Срочно свяжись с Лютиковым и передай, чтобы он выделил специальную охрану для академика Вострецова в приоритетном порядке. Ступай.
— Есть! — прищелкнул Михайлов каблуками, на манер прусских офицеров и вышел.
— Владимир Всеволодович, ты сам не мальчик, понимаешь, что мы сейчас поставили на кон. Это может быть наш последний и единственный козырь. Если случится, какая надоба, то вот мой прямой номер, — протянул он свои визитки Вострецову и Иванову, — звоните в любое время. Пугать — не в моих правилах. Но если что случится с двумя академиками, то ты Владимир Всеволодович лучше сам застрелись, а то замучают по застенкам.
— Я понимаю, — выдавил из себя Иванов.
— Может не надо? — просительно донеслось со стороны академика.
— А это уже, простите, не ваше дело! Вы теперь себе не принадлежите! Смиритесь, голубчик, — улыбался во весь рот диктатор, разводя руками как бы в бессилии чем-либо помочь. — Давайте лучше на посошок!
У всех уже было налито заранее. Три пары глаз уставились на Вострецова, ожидая от того ответного тоста. Тот не стал чиниться и выламываться.
— Мы, прожившие в Советском Союзе большую часть жизни — не подведем, как всегда. Но и вы не подведите нас, поверивших вам. Не сверните с выбранного пути и не прельститесь лживыми посулами коварных данайцев, которые сейчас начнут улещать вас со всех сторон. Помните, что и вы тоже наш последний шанс на выживание. Если вы дрогнете, а паче того передеретесь, как это исторически заведено между революционерами, то финал этого будет трагичен для всех нас. И даже по…ть на наши могилы уже будет некому. Поэтому выпивая этот бокал, всегда держите мои слова, как представителя народа, в уме, а паче того — в сердце!
Глава 17
I
25 июня 2020 г., Украина, г. Киев, ул. Владимирская 33
Большое и массивное, пятиэтажное, занимающее собой целый квартал города, серое по цвету, здание СБУ, выполненное в имперском стиле и украшенное четверкой тосканских полуколонн по центру фасада внушало уважение и вселяло уверенность, и спокойствие в мятежные души постмайданных народных масс. После чисток 14-го и 15-гг. от «промоскальских» шпионов, пользовавшихся связями, тянущимися еще из далекого и уже легендарного СССР, и потому издавна окопавшихся
