Буря в бункере (СИ) - А. Никл
А остальные предпочли на это время вернуться в комнаты, чтобы помыться и отдохнуть. Как никак приехали вечером и всю ночь не спали.
Со мной остался лишь глава бункера, чтобы проследить, как проходит эксперимент.
Забавное у них тут разделение: внизу территория Прохорова, наверху — Степанова. И лишь формально Евгений является главным начальником центра. Так, у них получилось вечное противостояние мнений. И ни один, ни другой не могут ничего изменить.
Вскоре я облачился в белый костюм из толстого прорезиненного материала. Он напоминал тот, в котором выходят на поверхность сами бункерские. Только они носили противогазы, а здесь баллон с воздухом крепился на спине, и сам костюм был цельным.
Экран слегка запотевал от моего дыхания. На втором шаге зачесалась спина. Уж очень некомфортно было передвигаться в этой защите. Да я как космонавт себя чувствовал.
Мы зашли в лифт, и я убрал своё поле со Степанова и Прохорова.
Лифт остановился. Зашумела система фильтрации воздуха. Мы стояли под очищающими парами не меньше пяти минут, и только потом двери раскрылись.
Этот бункер особо ничем не отличался от остальных. Разве что коридоры уже, да на стенах при ярком освещении было видно, что там уже десятый слой краски.
— У вас тут тоже реактор? — спросил я у идущих впереди мужчин.
Наверняка для них мой голос прозвучал глухо из-за костюма. Если они вообще меня услышали через такой-то защитный слой.
— Да. На нижнем уровне, — ответил Степанов.
— Но туда экскурсии не водим, — иронично добавил Прохоров.
— Да мне уже хватило ваших реакторов, — отмахнулся я. — Это я из чистого любопытства. Неужели до судного дня было добыто столько ядерного топлива, что до сих пор хватает?
— Нет, конечно! — ответил Степанов. — Но в нынешних условиях нет проблем с его добычей.
— Удивительно, — усмехнулся я. — Кирпичный завод мы восстановить не можем. Но зато если надо ядерное топливо то, пожалуйста.
Прохоров и Степанов остановились у стальной двери. Глава бункера достал из кармана карту-ключ и прислонил к замку.
Дверь отъехала вбок. Евгений жестом велел заходить, и я зашёл. Это было крошечное помещение два на два метра.
А Степанов начал инструктаж:
— Как закроются двери, снимайте костюм и выстраивайте свою защиту. Как будете готовы, помахайте в камеру, и я открою следующую дверь.
— Хорошо, — согласился я, и дверь закрылась.
Как же приятно было избавиться от этого костюма! Провёл в нём не больше пятнадцати минут, а уже весь вспотел. Вытер рукавом пот со лба, и выстроил вокруг себя защиту, которая должна была удерживать радиоактивное излучение внутри купола.
Помахал на камеру. Открылась следующая дверь. И я зашёл в помещение, очень похожее на операционную. Кушетка. Две тумбы. Незнакомая аппаратура.
Ну и что мне дальше делать? Я посмотрел в камеру, что висела в углу комнаты, и пожал плечами. Сел на кушетку и стал ждать. Правда, непонятно чего.
Я так просидел минут десять, пока дверь в коридор обратно не открылась. Точнее, две двери. А значит, я не опасен для окружающих.
— Там что есть встроенный дозиметр? — спросил я у встретившего меня Степанова.
— А как же! У нас тут дозиметры везде распиханы. Особенно на верхних уровнях, на которые опускается лифт с поверхности.
— Ну и как от меня фонит?
— Никак. Так что пойдёмте за остальными. Сперва сходим к матери Катрины, потом устрою вам экскурсию.
Степанов повёл меня обратно к лифту.
— Её зовут Буря, — поправил я. — Это чтобы вы не забывали, кем она стала. Да и сдалась мне эта экскурсия. Давайте найдём брата Факела и мать Ведьмы. Это первостепенные задачи. Я им обещал.
— Хорошо. Только мне всё равно нужно будет подняться и отдать распоряжение насчёт Пети. Доверенные люди начнут эксперимент с осколками. Так, постепенно мы к чему-то и придём.
— Ага. Только хотелось бы побыстрее.
Мы зашли в лифт. И я слегка переделал свой купол, и создал новый вокруг Степанова. Пока он ходил к своим учёным, я собрал наших ребят. Только Синий предпочёл остаться в комнате и дальше спать. Ну и ладно, чем меньше народа, тем мне же проще будет.
Когда мы спустились на первый этаж, я застал Евгения у мониторов, транслирующих происходящее перед центром. Видно, камеры уже восстановили.
— Да они совсем в уборке не продвинулись, — сказал я, кивая на один из мониторов. — Может, вам будет проще это землёй засыпать?
— Нет, тогда запах останется ещё долго. А это лучшая приманка для хищных мутантов. Ещё не хватало нам червей и прочей нечисти.
— Это вы на моего питомца намекаете?
— И на него тоже. Уже два мутанта в его тоннели провалились.
— Так, пусть смотрят, куда идут, — усмехнулся я. — А вы дальше наблюдать за уборкой будете или же составите нам компанию? Хочу быстрее добраться до вашей базы данных и пройтись по пленным.
— Хм, хорошо.
И мы вчетвером спустились в бункер, не дожидаясь Степанова. Евгений шёл впереди. За ним — я. А за мной, держась за ручку, семенили Факел с Ведьмой.
Они тихо беседовали, но я уловил опасение каждого узнать, что дорогой человек давно умер.
Мы вышли к другому лифту и опустились на десятый уровень. Прошли по коридору к кабинету Евгения. Он открыл карточкой ничем не примечательную стальную дверь, за которой скрывалась роскошь цивилизации.
Здесь пахло деревом и кожей. И старыми книгами, которыми были уставлены шкафы. Над головой мерцала хрустальная люстра.
Мы прошли по ковру из шкуры бурого медведя и присели на кожаный диван, стоявший неподалёку от стола хозяина кабинета.
Евгений присел в своё кресло и открыл ноутбук известной всем в моём времени фирмы. За две минуты компьютер включился, и вскоре Прохоров попросил назвать интересующие нас имена.
— Костюк Сергей Викторович, — назвал имя брата Факел.
Евгений ввёл имя на клавиатуре и задумался.
— Хм, было три мутанта, которые представились таким именем.
— Брату сейчас должно быть двадцать три.
— Мне жаль, но все мутанты с таким именем мертвы, а их тела кремированы.
— Как он умер? — печально спросил Факел и устремил взгляд в пол.
— Он попал под программу «Из мутанта в человека», там набирали детей. Пятнадцать лет назад это было. Из этой программы не выжил никто.
— Ясно, — поник Факел.
— Если вас это утешит, то он не страдал. Мы всегда проводим эксперименты под мощным обезболивающим.
Факел промолчал, а я тихо пробормотал себе под нос:
— Ага, гуманитарии хр*новы.
Но благо Евгений меня не услышал и попросил продолжить. Если бы Прохоров был мне не нужен, то я бы и сам его прикончил за такое. Но, выбор уже сделан.
— Фролова Дарья Михайловна, — назвала имя матери
