Утро под Катовице. Книга 2 - Николай Александрович Ермаков
Глава 21
Следующей ночью я, прячась в тенях и пробираясь по огородам, вошел в Осиповичи, оборудовал в развалинах тайник, где спрятал мины и большую часть снаряжения, переобулся в сшитые по моему заказу мягкие войлочные ботинки для беззвучного передвижения, после чего отправился к станции. Сначала надо было хорошо осмотреться, а уж потом планировать диверсию. Со слов фельдфебеля и Котовой мне было известно, что сильно вытянутая вдоль железнодорожной магистрали станция во многих местах не имеет ограждения и охраняется многочисленными патрулями, что и подтвердилось при моём наблюдении. Если бы фрицы были настолько педантичны и дисциплинированы, как их зачастую описывают, то у меня не было бы никаких шансов — система охраны была тщательно продумана. Но рядовые солдаты временами нарушали дисциплину, отходя от предписанных правил — останавливались покурить и перекинуться словом с соседними патрулями, справляли нужду, отходя с маршрута. Не то, чтобы это происходило массово, но окошечко возможностей изредка приоткрывалось. Думаю, мне этого будет достаточно.
Внимательно изучив станцию со всех сторон, к рассвету я вернулся в развалины, где расположился на отдых в одном из уцелевших подвалов. А в полночь я, полностью экипировавшись, направился к выбранному участку станции, где устроился в кустах, ожидая удобного момента. А когда примерно через час когда патрульные внешнего периметра расслабились и остановились покурить, я рывком преодолел открытое пространство и скрылся под ближайшим составом. Дальше было уже проще — на внутренних маршрутах патрулей было гораздо меньше и уже через пятнадцать минут, забравшись под цистерну с бензином, я закрепил взрывное устройство, установив двадцатиминутное замедление, после чего двинулся дальше, изучая надписи на вагонах, чтобы найти боеприпасы. И уже через десять минут я закрепил вторую мину, а потом и третью.
После выполнения важнейшей части задания настало время позаботиться о собственной безопасности. Я короткими перебежками, скрываясь под вагонами от встречных патрулей, достиг крайнего состава и затаился под ним, обратно сменив мягкие ботинки на форменные немецкие сапоги и приведя моё трофейное обмундирование в относительный порядок. А когда по прошествии нескольких минут в сотне метров от меня взорвалась мина под цистерной, я выскочил из под вагона и истошно закричал:
— Спасайтесь, сейчас все взорвется, там бензин и снаряды!!!
Ошеломленные патрульные не стали задаваться вопросами, откуда я взялся, а прореагировали как и подобает здравомыслящему человеку в такой ситуации — немедленно рванули со своих постов в сторону городских одноэтажных улочек. Ну и я, разумеется, побежал вместе с ними. Вскоре мои угрозы подтвердились, и за спиной, один за другим, вспухли огромные султаны взрывов, отчего я бросился на землю, укрываясь от осколков. Но продолжать лежать на одном месте мне было никак нельзя, потому пришлось, ловя моменты, передвигаться короткими перебежками, постепенно удаляясь от станции. Вокруг все громыхало. На железнодорожных путях одна за другой рвались цистерны, детонировали вагоны с боеприпасами, от которых во все стороны разлетались снаряды взрывавшиеся в городской застройке. Похоже, часть города прилегающая к станции, перестала существовать. Жаль, конечно местных жителей, но на фронте сейчас гибнут сотни тысяч советских солдат и командиров, защищая Родину, а эта диверсия должна им хорошо помочь. Когда я ползал под вагонами, то насчитал восемь составов с топливом, боеприпасами и продовольствием, но станция вытянута и за пределами моего обзора должны быть ещё составы, которые тоже могли попасть под раздачу. И что ещё более важно, движение через эту станцию будет остановлено как минимум на неделю.
Выбежав из проулка на улицу, ведущую к окраинам города, я пробежал всего пятьдесят метров, как услышал моторы приближающихся мотоциклов. Курва! Быстро они среагировали! Уходить во дворы — не вариант, потому что во многих домах здесь, недалеко от станции были расквартированы немцы, которых грохот взрывыов поднял с постели. Поэтому, единственное, что я мог сделать, это максимально ускориться. Но это не помогло. Из-за поворота навстречу мне выехало два мотоцикла с ярко горящими фарами, с которых тут же соскочило шестеро немцев и навели на меня оружие.
— Стоять! — резко скомандовал молодой лейтенант вермахта, подкрепив приказ наведенным на меня пистолетом.
— Бежать надо!!! Сейчас все взорвется!!! Фельдфебеля убило!!! — с истерическими нотками в голосе стал я причитать, остановившись перед офицером.
— Молчать! Документы, — хладнокровно потребовал немец, протянув руку.
Я, послушно заткнувшись, состроил страдальческо-дебильное выражение лица и стал суетливо рыться у себя по карманам в поисках солдатской книжки, потом всё-таки её «неожиданно нашел», но не удержал в трясущихся руках и «совершенно случайно» уронил на землю. Взгляд офицера рефлексивно опустился вниз, чем я и воспользовался: с помощью простого приёма завладел пистолетом, тюкнул его рукояткой по лбу, чтобы «поплыл», но остался стоять на ногах. Далее, используя лейтенанта как прикрытие, произвел пять прицельных выстрелов. У немецких солдат на уровне рефлексов вбита неспособность причинить какой-либо вред своему офицеру, но последний оставшийся на ногах фриц, увидев, как быстро умирают его камрады, все-таки смог преодолеть это табу, выпустив очередь из автомата в моём направлении. Попал. В офицера. А я успел сложиться и выстрелить в падении.
Покончив с немцами, я закинул труп офицера в коляску и завел мотоцикл. Прокрутив в голове карту города и резервные задачи, которые я ставил перед собой на этот выход, решил, что теперь, когда у меня есть мотоцикл, я успею ещё кое-что, так как, даже если в близлежащих домах были немцы и они видели, что произошло, то несколько минут у меня есть наверняка. По этим соображениям я не поехал к окраине города, а свернул на перпендикулярную улицу и через минуту движения подъехал к нужному дому. Забежав во двор, я обнаружил, что дверь избы распахнута настежь и, пройдя внутрь убедился, что внутри пусто. Печально, однако, но для успокоения совести я, не выходя на улицу, перемахнул через забор к соседям и пару раз стукнул ногой по двери с криком:
— Открывать!
Через полминуты дверь распахнулась, открыв моему взгляду сорокалетнюю испуганную женщину.
— Отвечать! Быстро! — с немецким акцентом гавкнул я ей в лицо, — Где есть Котовы?
— Так господин офицер, — испуганно затараторила она, — Галя же у вас работала, а потом Марию забрали, она уж два дня как на площади висит, вы же сами знаете!.. — после этих слов женщина запнулась, изучающе глянула на меня, потом посмотрела в сторону станции, где всё также продолжались взрывы и произнесла уже нормальным тоном, — А нормально, по-русски спросить можете?
— Могу, — согласился я, изменив произношение, — Что с детьми Галины?
— Вы их должны забрать, — твердо сказала женщина и, бесцеремонно схватив меня за руку,
