Учебник по химии (СИ) - Ключников Анатолий

В этот вечер он потом нашёл меня в комнате, которую сам же мне и показал, и передал церемонное приглашение на ужин. Я, кое-как побрившись и умывшись из шайки с тёплой водой, вздохнул и поплёлся в обеденную залу.

Большая комната, оформленная в «рыцарском» стиле, со свечами на подвесных бронзовых люстрах, с длинным столом в форме буквы «Т» и тяжёлыми стульями с чрезмерно высокими прямыми спинками — я бы сказал, что обстановка была «как у всех приличных людей». Хозяин восседал, разумеется, во главе стола, его супруга — по левую руку. Два мальчика и девочка скромно притулились на первых местах поближе к родителям, а на противоположной от них стороне сидели также трое, явно офицеры. Я, не колеблясь, сел к командирам четвёртым.

Граф оделся по-простому, в серый камзол. Никаких пышных тебе воротников и манжетов. Офицеры, и тем более я, тоже не сверкали официальным золотом и наградами. Что ж, тем лучше: все на равных.

— Господа! — хозяин помпезно поднял свой бокал. — Разрешите вам представить вашего нового товарища. Я назову его просто Клёст, так как под этим именем он известен гораздо больше…

По сумрачным лицам офицеров оказалось невозможным понять, знакомо им моё имя или нет. Я представлялся им, конечно, опасным конкурентом на их тёплых, насиженных местах, и они пока не знали, чего от меня можно ждать. Поэтому они подняли свои медные кубки без особого энтузиазма, формально, без азарта стоя чокаясь со мной.

Я заметил, что хозяйка, до этого пристально смотревшая лишь в свою фарфоровую тарелку с порцией, которой не накормишь и сытого цыплёнка, подняла на меня взгляд, но тут же поспешно снова опустила длинные ресницы, как будто обжегшись. Я невольно смутился и замешкался, чокаясь с новыми товарищами, но всё-таки выдавил из себя широкую улыбку до ушей, стараясь, тем не менее, не выпячивать нехватку зубов.

Мы с ней, стало быть, знакомы? Но где и, главное, каким образом? Вот уж чего-чего, а мне не хотелось бы, чтобы она оказалась из числа моих былых «военных» подружек, которой посчастливилось выскочить замуж за графа. Эдак ещё окажется, что я — папаша одного из этих отпрысков… Я невольно посмотрел на самого старшего паренька: нет, вроде бы на меня не похож.

— Господин Клёст будет лично руководить охраной обозов, — начал пояснять хозяин. — Наш замок загружен под завязку — нужно как можно быстрее развозить грузы по армейским частям, а у нас пока что это плохо получается: не хватает людей и командиров для охраны караванов.

Мало-помалу, мы разговорились, расслабленные отличным вином. Выяснилось, что тут создана система кругооборота: караваны доставляют грузы, и некоторые стражники и возницы остаются в замке: потом они сопровождают телеги уже до армейских частей. После этого кого-то тоже отпускают назад, домой, а другие идут во второй обоз. Или даже в третий. Похоже, в замке осели постоянные жильцы, предпочитавшие стабильное пропитание за казённый счёт, нежели прозябание по родимым деревням; по крайней мере, некоторые лица офицерам уже примелькались. Никакого «бумажного» учёта типа «прибыл — убыл» нет: всё решается либо желанием мужиков, либо окриком командиров — поэтому неизвестно, кто и сколько раз успел «сходить в армию».

— Завтра же, Клёст, Вы отправитесь с очередным обозом в пехотную часть на самую границу, — сообщил мне слегка захмелевший граф. — И я еду с Вами: мне обязательно нужно встретиться с командующим и уточнить реальное положение дел со снабжением…

Ну, надо — так надо.

Поутру мы проводили всех «лишних сторожей», уезжавших весело, под завистливыми взглядами оставшихся. Начиналась рутинная служба, где нет места геройству, а, случись какой подвиг — никто и не узнает: все поэты воспевают только прославленных генералов и былинных богатырей, к снабжению никакого отношения не имеющих.

Сумрачные мужики деловито погрузили телеги, подготовив очередной караван. Я расставил охрану, и мы тронулись в недальний путь: я ещё смолоду знал, что тут до границы — рукой подать.

Конь графа оказался под стать своему хозяину: тоже какой-то франтоватый, и на клячу мою фривольно поглядывал, норовя положить свою морду ей на гриву, скотина эдакая. Меня так и подмывало врезать ему кулаком в ухо, но я стеснялся своего начальника. Моя лошадка брезгливо фыркала на такие ухаживания.

— Когда я бывал тут много лет назад, то у здешнего хозяина, сыновей, кажется не было… — начал я издалека. — Вы этот замок купили, граф?

— Нет, нет, не покупал. Вы правы: сыновей он не имел. Этот замок — приданое моей жены: она была младшей дочерью моего покойного тестя.

«Ах, вот оно что! Значит, я когда-то катал его жену на лошадке… Хм, надо же: она меня узнала! А вот я ни за что бы не догадался, что это та самая пигалица.»

— Она ни за что не хочет его покидать, — жаловался между тем граф. — У меня и свой замок есть — не чета этому. Но ей хочется самой заниматься сельским хозяйством и общаться с местным крестьянским быдлом. В стране таких чудачек, как она, и пяти не наберётся. Ей кажется, что, оставь она все дела на управляющего, — всё непременно развалится на мелкие куски.

— Так ведь они ж воровать норовят, — глубокомысленно изрёк я, ни хрена земляным трудом никогда не занимавшийся.

— Ну, так что теперь? — мой спутник даже поводья бросил, чтобы развести руками, на которых красовались кожаные краги. — Все воруют. Нужно только почаще их тормошить, отлупцевать разок-другой, чтобы окончательно совесть не потеряли — и всё будет нормально. И им хватит, и тебе прибыль будет.

— Тут красиво, — и я широко отмахнул рукой в сторону. — Девчонки красивое любят.

— Это да, безусловно, — он кивнул. — Но и в моём родовом гнезде неплохо: ландшафтная архитектура, скульптуры, фонтан. Однако, она совсем к этому равнодушна. Есть люди, которые никак не могут оторваться от родных мест, прямо-таки болеть начинают — вот и моя супруга, увы, из их числа…

Мы помолчали, слушая цокот копыт своих лошадей.

— Самое паршивое во всём этом то, что на эти земли издавна претендует Нихелия, — снова заговорил граф, раздосадованный. — Быть может, когда-то они и в самом деле принадлежали ей. Но, когда моя жена была ещё ребёнком, — уже в те годы никто и не помнил, чтобы тут бывали нихельские владыки. А эти нихельцы тогда захватили замок, взяли его хозяина в заложники, похозяйничали несколько месяцев — моя жена до сих пор всякие ужасы помнит и мне многое чего рассказала…

Я поперхнулся: она что, сболтнула ему о нашем побеге из нихельского плена?!

— Да, говорила, как они тут всё вино выжрали и девок местных заваливали, где ни попадя. Мебель старинную переломали. Настоящий хозяин ТАК себя никогда не ведёт!

Собственно, весь этот сыр-бор идёт как раз из-за этой, с Вашего позволения, красоты, — в его голосе зазвучал сарказм. — Тут же междуречье и заливные луга: трава вырастает чуть ли не по грудь, жирная: я такой никогда в других местах не видал. Одна река называется Рогана: её низовье проходит по границе Нихелии с Божегорией, а тут она разделяет нашу страну и Нихелию. Другая и не река вовсе, а так, речушка: её и курица вброд перейдёт. Но весной, когда тает снег, они широко по равнине разливаются и мешают сухопутному сообщению. Эта речушка несколько вёрст идёт параллельно (экое слово-то научное граф выкопал!) Рогане, а возле нашего замка делает поворот и в неё впадает.

Так вот, Нихелия как раз и мечтает отхапать этот плодородный кусок: в этом случае пограничной рекой станет уже не Рогана, а эта речушка. Наш замок в этом случае окажется на нихельской стороне, да ещё и станет пограничной крепостью!

Я глубокомысленно кивнул: да, губа у нихельцев — не дура. Этот маленький клочок земли захватить одним махом можно запросто, а тут тебе и зима.

Мы обменялись с графом парочкой забавных историй о девицах. В их числе он мне поведал, как ему супруга рассказала, давно уже, тот самый случай, когда её и старшую сестру спас от нихельского плена рыцарь на прекрасном скакуне:

— Представляете: пробрался в замок и выкрал их обеих из-под носа стражников. Сказки какие-то… Она ж ребёнком была, вот и сочинила себе романтическую историю, чтобы подружки завидовали.