Дэн Абнетт - Ордо Маллеус
Находкой Медеи оказалась старательская гондола, похожая на нашу, только с гербом Ортог Прометеум на борту. Она была разбита и смята, словно старая консервная банка. Опорные стойки её кабины выпирали через металлический корпус подобно рёбрам.
– Ужас… – пробормотала Медея.
– У шахтёров опасная работа, – сказал я.
– Она здесь недавно, – произнёс Эмос, вставая за нашими плечами. – Посмотрите на тефру.
– На что? – спросила Медея.
– Это обобщающий термин для осадочных пород. Взгляните на пыль и сланец там, где лежат обломки. Наведи туда прожектор. Вон там желтовато-белая гипнатовая тефра покрывает все вокруг, но она обожжена и оплавлена прямо под местом аварии. Дым фумаролей, мимо которых мы пролетали, оседает здесь и покрывает все налётом окислов. Держу пари, что не пройдёт и месяца, как осадки заметут окалины и покроют обломки.
– Открой люк, – приказал я.
Подземная атмосфера казалась обжигающе-горячей, и я взмок от пота в тот же миг, как выпрыгнул из люка. Я не слышал ничего, кроме собственного дыхания под душной маской. Обойдя нашу гондолу спереди и встав в лучах её прожекторов, я увидел Эмоса и Медею в освещённой кабине. Их лица тоже были скрыты кислородными масками.
Я махнул им и двинулся дальше по пыльному карнизу. Я не слышал, но чувствовал, как под ногами хрустят обломки камней. Иногда мысы моих сапог задевали жеоды, которые, разлетаясь в стороны, сверкали на свету.
Форма и расположение дыр на повреждённом корпусе не оставляли никаких сомнений в том, что гондола подверглась продолжительному обстрелу из нескольких лазерных орудий. Вдоль борта зияла широкая брешь. Я посветил фонарём сквозь прореху и увидел черноту обгоревшей кабины.
Три члена экипажа все ещё оставались на своих местах. Под воздействием кислотного воздуха их тела превратились в усмехающиеся мумии. Сотни блестящих белых червей корчились на останках и стремились зарыться поглубже в плоть, когда их настигал луч моего фонаря. Это означало, что жаркие, влажные и загазованные внутренности Синшары вовсе не были необитаемы.
Другие пещерные твари копошились и извивались у моих ног. Длиннолапые жуки с панцирями металлического окраса и раздутые, желеобразные моллюски, стремящиеся к нежданному и богатому источнику питательных веществ.
Что-то дёрнулось рядом и ударило меня в левый бок. Я неловко упал рядом с разбитым корпусом гондолы, ругая себя за то, что не захватил датчик перемещений. На меня снова набросились. На этот раз боль возникла уже в левом бедре. Я пнул нападавшего с приглушённым маской ругательством.
Существо было размером с крупную собаку, но только более приземистым и вытянутым. Передвигалось оно на тонких задних лапах. Шкура его отливала серебром, а тупая морда служила лишь креплением для челюстей, усеянных полупрозрачными клыками. Вокруг пасти дрожали и колыхались длинные чувствительные щетинки и усики.
Существо снова бросилось на меня, в качестве противовеса высоко задрав тонкий, жёсткий хвост. Вероятно, эта тварь венчала пищевую цепочку в лишённых света пещерах Синшары. Будучи слишком крупной, чтобы пробраться внутрь обломков и дотянуться до трупов, она бродила снаружи, пожирая могильных червей и моллюсков, собиравшихся на месте крушения.
Мотнув головой, существо крепко вцепилось в мою левую лодыжку. Я почувствовал, как острые кончики его зубов пробили кожу моего ботинка.
Я сумел извлечь дробовик из чехла за спиной и практически в упор выстрелил твари в грудь. Во все стороны полетели ошмётки полупрозрачной плоти, и зверь повалился на камни. К тому времени, как мне с помощью ножа удалось разжать его челюсти, сомкнувшиеся на моем сапоге, трупоеды уже начали покрывать его тело, приступая к трапезе.
Мы отправились дальше. Проследовав мимо выступов с известковыми отложениями, гондола вплыла в следующую пещеру. У нас захватило дух от представшей перед нами красоты: стены покрывали мириады стеклянных прядей, повсюду сверкали миллиарды пещерных жемчужин.
– Там была перестрелка. – Мне пришлось перекрикивать шум рециркуляторов воздуха, откачивающих последние остатки суровой газовой смеси подземелий Синшары.
– И кто в кого стрелял?
Я пожал плечами и сел поудобнее, чтобы извлечь из своего сапога один из сломанных клыков хищника.
– Ладно, – сказал Эмос. – Думаю, тебе интересно будет узнать, что координаты пещеры с обломками гондолы точно соответствовали спектроскопическому следу в одной из трансляций Механикус.
– Когда была произведена трансляция?
– Приблизительно две недели назад.
– Значит, стрелять вполне мог и Бур.
– Бур или кто-то другой, посылавший сообщения в святилище.
– Но зачем ему было сбивать старательскую гондолу? – громко спросил я.
– Смотря что пассажиры гондолы пытались сделать с ним, – мрачно усмехнулась Медея.
– Очень странно, – приподнял свои лохматые брови Эмос.
Ещё три часа, ещё два километра вниз. Становилось чертовски жарко. Воздух снаружи насыщали облака испарений и газов. Чёрный дым фумаролей пронизывал пласты породы, словно соты. В нескольких пещерах и котлованах кипели кислотные геотермальные озера, сияющие люминесцентным свечением. Ущелья и редкие штольни полыхали красноватыми реками лавы и астеносферными котлами с расплавленными породами. Больше нам не приходилось полагаться на прожектора. Переплетения пещер освещались потоками пылающей магмы, огненными озёрами прометиума, заполнившего штольни, а кроме того, плотными, липкими занавесями и коврами биолюминесцентных грибов, процветающих в жарких туннелях подземелий. Воздушные фильтры гондолы уже не справлялись с серной вонью, а система охлаждения грозила выйти из строя. Мы вспотели. Капли конденсата стекали по голому металлу стен каюты.
– Прошу замереть на одном месте, – проговорил Эмос.
Медея отключила дюзы и опустила нас у побережья кипящего лавового озера. Из-под разломов в почерневшей корке пробивался яркий, почти неоновый свет.
Эмос сверил схему с показаниями спектроскопа, переданными минералогическим анализатором на небольшой дисплей в кабине.
– Это здесь. Отсюда велась последняя передача.
– Ты уверен? – спросил я.
Учёный одарил меня испепеляющим взглядом:
– Конечно.
– Давай медленно облетим вокруг, – обратился я к Медее.
Мы вытянули шеи, всматриваясь в лобовое стекло гондолы, шаря множеством прожекторов вверх и вниз, чтобы разглядеть, что скрывается в непроницаемой тени пещерных стен.
– Что там? Туннели?
– Судя по показаниям ауспекса, их протяжённость может составлять несколько сотен метров. Боже-Император, похоже, они невероятно древние! – Медея вытерла струйку пота, заливавшего глаза.
– А что прожектора высветили вон там?
Эмос поглядел туда, куда я указывал.
– Миндалины, – ответил он. – Впадины, заполненные кварцем или другими вторичными полезными ископаемыми.
– Ясно, – кивнула Медея, отвинчивая крышку на фляге с водой. – Раз уж ты все знаешь, то что вот это такое?
Она показала на совершенно круглое отверстие, вырезанное в камне дальней стены. По моим прикидкам, длина его диаметра приближалась к тридцати метрам.
– Ну, я… очень странно, – забормотал обескураженный Эмос.
– Подойди ближе, – приказал я. – Это искусственное образование. Форма слишком правильная.
– Что, чёрт возьми, могло проделать такую дыру? – недоумевала Медея, направляя судно внутрь туннеля.
– Промышленный бур мог бы…
– Так глубоко? Настолько далеко от шахт? – Я прервал Эмоса на полуслове. – Посмотрите на это. На такой глубине могут функционировать только герметично закрытые машины, вроде нашей гондолы.
– И то с трудом, – зловещим тоном прокомментировала мои выводы Медея.
Она не сводила глаз с показателей герметичности корпуса. Янтарные руны то вспыхивали, то выключались.
– Глубоко, – сказал я, глядя на дисплей с показаниями передних сканеров. – Уходит настолько, насколько мы можем просканировать и дальше, при этом сохраняя форму и размеры.
– Но он же прорезан в вулканической породе, сорок километров батолита! Это же цельный антрагат! – В слабом старческом голосе Эмоса зазвучали нотки смущения.
– Я улавливаю толчки, – внезапно произнесла Медея.
Иглы на вращающемся сейсмографе дёргались уже больше часа, поскольку на этой глубине подземная поверхность не была стабильной. Но сейчас они просто обезумели и метались из стороны в сторону.
– В них есть ритм, – сказал Эмос. – Это не тектонические толчки. Слишком регулярные… почти механические.
Я задумался на мгновение, прикидывая варианты.
– Отправляемся вглубь шахты, – решил я.
Медея посмотрела на меня так, словно надеялась, что ослышалась.
– Полетели.
Прорезанная в вулканической породе шахта оказалась настолько идеально круглой, что становилось страшно. Стремительно спускаясь по этой трубе, мы увидели, что внутренняя её поверхность была оплавлена и казалась покрытой каменными потёками с прорубленными в них расходящимися бороздами.
