Антон Текшин - День Десантника
— Он в космосе, — повторила она и добавила, словно извиняясь: — и даже не знает, что у него сын родился. Павел. Пашенька. Павел Никитич… — Она словно смаковала эти слова, наслаждаясь их звучанием. — Пашенька, ну почему твой папа сейчас тебя не видит?
И она протянула руки, принимая от доктора младенца.
Марина Ясинская
КАК ДЕДУШКА С БАБУШКОЙ ЗНАКОМИЛСЯ
У Женьки было три самых любимых праздника: день рождения, Новый год и третье августа. Когда он был маленьким, день рождения и Новый год нравились ему больше всего, потому что он получал подарки. Но когда Женька стал старше, он понял, что подарки в празднике — не главное. Главное — это настроение и атмосфера. И ни один Новый год, ни один день рождения, даже прошлый, когда он отмечал первую круглую дату — десять лет, не сравнится по ощущениям с той радостью, гордостью и восторгом, которыми наполнено третье августа. Теперь его самым любимым праздником был день защитника галактики.
Все мальчишки в Женькиной школе мечтали, когда вырастут, попасть в космофлот: кто пилотом, кто разведчиком, кто десантником. Перед глазами у них был пример, ведь в каждой семье кто-то в разное время участвовал в каких-нибудь космических войнах, от локальных внутризвёздных до межгалактических.
Женька, как и все, тоже мечтал о космофлоте. Но мечтал не так, как его одноклассники. Ему казалось, что для мальчишек в его школе это желание было скорее игрой; для Женьки же это было взвешенное, взрослое решение. Цель в жизни. Но об этом Женька никому не говорил, всё равно никто не понял бы, насколько он серьёзно.
Женька решил доверить свой секрет лишь одному человеку — бабе Лине. Лиалина Антоновна Иенвиль отличалась от всех других бабушек и мам, которых Женька встречал, и он точно знал, что она его поймёт. И сегодня утром, когда они с ней собирались на парад в честь третьего августа, Женька поделился своей мечтой.
В ответ на его заявление бабушка не улыбнулась снисходительно, не отмахнулась свысока, не высмеяла. Баба Лина сначала просто смотрела на Женьку, а потом — словно сквозь него, будто видела вместо внука кого-то другого, и в глазах у неё было пополам грусти и гордости. А затем как-то так по-особому ему кивнула, и этот кивок значил для Женьки больше любых слов.
Парад в честь дня защитника галактики всегда проводился с размахом. По главной магистрали метроплекса торжественным маршем проходили войска космической пехоты и артиллерии и взводы орбитальной охраны. Между идеально чеканящими шаг полками маршировали отряды военного оркестра и ехала самая разнообразная планетарная военная техника. По обочинам магистрали, образуя своего рода коридор, навытяжку стояла гвардия Млечного пути в своей белоснежной парадной форме со сверкающими серебряными портупеями.
Но больше всего Женьку завораживал парад, который проходил в воздухе. В небе, образуя строй не менее идеальный, чем на земле, летели пузатые шары орбитальных шаттлов и хищные стрелы корветов. Над ними, в высших слоях атмосферы, двигались огромные силуэты фрегатов и малых крейсеров. А на больших экранах, установленных по пути следования парада, можно было посмотреть трансляцию с лунного спутника: торжественный круг, который совершали по орбите планеты массивные авианосцы, тяжёлые крейсеры и величественные линкоры.
После парада Женька с бабушкой всегда ходили смотреть на выставку техники и оружия. На аллеях метроплекса можно было увидеть всё — от самых древних луноходов двадцатого и марсолётов двадцать второго веков до новейших линкоров-разрушителей и турболазерных орудийных станций.
Когда Женька заканчивал тщательное изучение всех экспонатов, они с бабушкой обычно обедали в «Северной звезде». Корабль ресторана плыл по авроральному течению над планетой, и благодаря бомбардировке заряженными частицами плазменного потока вокруг себя он оказывался внутри искусственно созданного полярного сияния. Стены, пол и потолок зала ресторана были прозрачными, и потому посетителям казалось, будто они парили внутри кокона света, переливающегося всеми оттенками синего и зелёного.
В этот год Женька с бабушкой не стали изменять традиции и отправились туда же. А после того как с обедом было покончено и Женьке принесли обязательную порцию шоколадного мороженого, он попросил:
— Бабуль, а расскажи мне что-нибудь про деда!
— Жень, мне кажется, я тебе уже столько всего рассказала, что больше ничего не осталось, — ответила она ему.
— Быть того не может, — уверенно заявил внук. Он не помнил деда, но знал, что тот был героем, а это значит, что его биография просто обязана быть переполненной самыми разными историями. Возможно, бабушка и впрямь рассказала ему про самые главные подвиги, но ведь наверняка остались и другие истории, может, не совсем про войну, но всё равно интересные.
Именно это Женька выложил бабе Лине. Она улыбнулась:
— Ну, если не про войну… Хочешь, расскажу, как твой дедушка со мной познакомился?
Честно говоря, Женька ожидал немного других историй. Пусть не про сражения и не про подвиги, но, например, про то, как дед учился. Или чем занимался между подвигами. Про его боевых товарищей, наконец. Но он не хотел обижать бабушку, которую очень любил, и ответил:
— Хочу.
Баба Лина перевела взгляд на переливающееся всеми оттенками синего и зелёного полярное сияние за прозрачными стенами ресторана, словно где-то там, в глубине, можно было увидеть события прошлого, и начала рассказ — сдержанно, по-военному чётко, будто делала устный рапорт командованию.
— Твой дед тогда служил в составе флотилии Андромеды. На Каппа 3 Грумбриджа обнаружили заводской комплекс, где, по данными разведки, собирали проекторы гравитационных колодцев для Доминиона. Командование решило уничтожить комплекс быстрой ударной операцией и отправило на планету несколько десантных групп. Твой дедушка пилотировал один из десантных шаттлов.
Позабытое Женькой мороженое медленно таяло в вазочке. Рассказ о том, как дедушка познакомился с бабушкой, оказался увлекательнее, чем он ожидал.
— Операция прошла успешно — комплекс взорвали. — Тут баба Лина вздохнула. — К сожалению, разведка не знала, какими значительными силами Доминиона охранялся объект. Воспользовавшись внезапностью, десантники сумели установить взрывчатку на комплексе, но благополучно вернуться к шаттлам не могли, потому что путь обратно им отрезала усиленная пехота. Когда твой дедушка понял, что ребята не прорвутся к кораблям, он решил сесть в самую гущу боя и забрать их оттуда. На шаттле не было ни ионной пушки, ни турболазерной установки, только слабенький силовой щит, и Герман рассчитывал, что тот продержится против ручных бластеров достаточно долго для того, чтобы вытащить ребят…
Женька зачарованно кивнул. Собираясь стать космофлотчиком, он много читал про военные корабли и потому прекрасно знал, что десантные шаттлы не оснащены орудиями боя, так как не рассчитаны на боевые действия; это всего лишь транспорт повышенной маневренности, предназначенный не для сражения, а для высадки и вывоза десантных отрядов… Словом, дед здорово рисковал.
— У Германа не было никакого оружия, кроме стандартного табельного лазера. Им-то он и воспользовался — выскочил наружу и, стоя на самой границе защитного поля силового щита, прикрывал отход оставшихся в живых десантников. Он зашёл на борт самым последним, забрав всех, кого смог, сумел уйти от артобстрела и благополучно улетел с планеты. В той операции погибло три четверти десантников, а на линкор вернулся только один шаттл. Тот, который пилотировал твой дедушка. По возвращении его немедленно отправили на медицинский крейсер. Понимаешь, один десантник был тяжело ранен уже почти у самого шаттла. Герман выскочил из-под силового поля и дотащил его до корабля на себе, но и сам получил ранение.
Картина происходящего стояла перед Женькиными глазами так явно, словно он смотрел кино. А бабушка ещё говорила, что уже рассказала обо всех дедушкиных подвигах…
— Именно в том госпитале Герман в первый раз и увидел доктора. — Интонация бабушки изменилась, из по-военному чёткой и сухой стала более мягкой, даже немного мечтательной. — Врач была очень сдержанной и сосредоточенной, и у неё были самые красивые серые глаза на свете. Она зашила ему плечо, пожелала скорейшего выздоровления и ушла, даже не заметив, что, залечив одну рану, нанесла своему пациенту другую — в самое сердце…
— И прежде чем дедушка окончательно выздоровел, он признался тебе в любви, и вы поженились, — закончил Женька рассказ за бабушку.
Баба Лина тихо рассмеялась в ответ.
— Если бы! Врач не обращала на дедушку никакого внимания, хотя он так старался ей понравиться! Не реагировала на его шутки, не отвечала на комплименты и, кажется, не позволила себе ни одной улыбки…
