Андрей Кузнецов - Эволюция - первый шаг к бессмертию (СИ)

— О чем вы, генерал? Здесь царит хаос, эти споры не принесут никому добра. Не проще ли их уничтожить? Взорвать в космосе или отправить на шлюпке, чтобы та врезалась в Сатурн? Разве так нельзя сделать? Забыть про творящееся тут, уничтожить следы пришельца и прислать сюда колонию «ноль два»?

— Андрей, это находка всей нашей эпохи! Мы не можем ее потерять! Пророк везде пишет, что церковь станет опорой всех землян, ее спасением.

— Генерал, пророк ваш был обычный человек. Неужели вы, военный с многолетним стажем, занимающий столь высокую должность, так фанатично верите во все это?

— Это не обычный человек. Многие его предсказания сбылись, вплоть до краха экспедиции здесь. Я и сам не верил до конца в то, что он пишет, но, изучив неоспоримые факты, понял, что он прав. Он писал: «Звезда упала неподалеку. Вы найдете ее, когда экспедиция погибнет. Она упала недалеко, она — ключ к преобразованию, к переходу человека на новый виток эволюции», — и это так! Подробнее изучив космолет и эти споры пришельца, мы продвинемся на десятки тысяч лет вперед в технологиях, которые нам не доступны из-за ограниченности человеческого мышления! Андрей, передайте кейс Даниилу, пока до вас не добрались спецагенты с Марса или, хуже того, «измененные».

— Я не могу этого сделать, видя происходящее. Забирайте космолет, пришельца, его тело, изучайте его, а у нас находится абсолютная, неизученная зараза, которая всех убивает.

— Это не зараза, повторяю вам! У нас в морге ожили буровики. Лучшие умы «Союза» провели анализ. Это пришельцы, и они уже перестали быть агрессивными, стараются слушать, что им говорят, и даже всматриваются в картинки, которые им показывают! Пытаются говорить, уже сейчас изучают информацию в наших головах. Темпы их развития, в отличие от человеческих, длятся дни, а мы развиваемся десятками лет. Им хватило недели, чтобы овладеть нашим телом и разумом, а через месяц они повзрослеют, и мы сможем войти с ними в контакт. Представь, если можно будет отделить их ДНК без паразитирующего нароста в голове, мы получим сверхчеловека. Ты понимаешь, что у тебя в кейсе сотни миллиардов преобразователей человека в сверхмашину? Там население целой чужеземной планеты, этот чемодан — огромная разумная цивилизация!

— Бэйкерс, — разочарованно перебил его я, — тем не менее, для того, чтобы эта цивилизация вновь ожила и восстала, ей необходимы наши тела, я говорил Даниилу, что это недопустимо.

— Постой, никто не заставляет всех заражать спорой! Ты видел, что делают с подопытными, так называемыми «крысами»? Я думаю, если любого из них спросить: что ты выберешь: смерть или стать подопытной крысой? Или превратиться в пришельца, бессмертного? Я думаю, они добровольно выберут последнее, уже выявлены два супергена у зараженных, постоянная регенерация клетки — это бессмертие и регенерация тканей и органов. Наш прогресс с этой находкой скакнет вверх. Да, и я забыл сказать. Вы же в тюрьме? О нет, не удивляйся, ваши радиогарнитуры всегда пеленговали вас… Даниил уже в пути с отрядом вновь прибывших сторонников Церкви, отдайте кейс, и тогда все вернутся домой целыми и невредимыми.

— Вы угрожаете, генерал? — разозлился я.

— Нет, я предупреждаю: так или иначе, но мы получим то, что нам необходимо. Конец связи.

— Блин! — ругнулся я.

— Что такое? — обратил внимание рядом стоящий Вадя.

— Слушайте, все! — громко произнес я на все помещение. — Сюда едет Даня с отрядом головорезов, и им нужен наш чемодан. Бэйкерс предлагает отдать его по-хорошему.

— Ни за что! — схватив гранатомет, заорал Вован. — Набирайте оружия наперевес, кто сколько сможет унести, и занимаем круговую оборону! Арсенал — опорная точка! Тут будем пополнять боеприпасы. Если не выстоим, то я открою кейс и распышю его среди нас, но эту дрянь не увезут с Титана!

Макс, взяв два легких пулемета в руки, попросил, чтобы Семен открыл выход из арсенальной. Тот послушно выполнил команду. Дверь распахнулась, и на нас уставилась орда озверевших тварей. Макс нажал на курки, и вспышки стали буквально резать визжащих монстров на части.

Он вышел наружу, за ним выскочил Олег со своей огромной пушкой наперевес и тоже начал палить, пусть неумело и хаотично, зато в направлении врагов. Вован, неспешно подойдя к двери конференц-зала и зажимая по две кислотных гранаты в руках, нажал на кнопки детонирования и зашвырнул их туда. Через пару секунд раздались глухие хлопки и стонущий вой.

Мы заглянули сквозь проем. Картина была ужасающей: стены шипели, столы и стулья плавились на глазах, с «измененных» буквально слезала кожа вместе с мышцами, они корчились от боли. Все, кто находились в комнате, превратились в скелетов через пол минуты.

— Этаж зачищен, — довольно отметил Вован. — Где костюмы для выхода наружу? — обратился он к Хорьку. Тот пальцем указал на очередную комнату. Мы оделись, взяли оружие и направились на улицу, к сторожевым вышкам. С них был лучший обзор территории по округе.

На остальных этажах мы встречали «измененных», но мало, так как большая часть из них оказалась в тоннеле, где находился бронепоезд. Хорек пошел с нами. Наконец, мы взобрались на одну из вышек. Он остался со мной и Вадимом.

— Черт, он не в курсе что произошло? — показал я пальцем на человека, сидящего у входа на камне.

— Это же Майкл, — начал свой рассказ начальник тюрьмы, — гей чертов, вы с ним встречались, когда подъезжали сюда раньше. У него достаточно экзотическая история для Титана, я всегда удивлялся, как он сюда попал.

— С его слов, — повествовал Хорек, — когда-то все, что было связано с Землей, казалось ему ненавистным. Особенно — земная мораль, диктовавшая исключительно пресные и нудные правила: ночью надо спать, днем работать, мужчина должен любить женщину, причем, только в живом виде. Но Майкл был не такой, как он сам пояснял, с самого раннего детства.

Не очень интересный рассказ начальник продолжил, но делать особо было нечего (кроме как слушать этого трепача):

— Так вот, Майкл любил посыпать мороженое красным перцем, рисовать фиолетовым фломастером на руках таинственные знаки и даже посещения белоснежного кабинета, где врач в синем халате кожаными ремнями приковывал его к холодной кушетке и, подключив к голове электрические провода, погружал в болезненное разноцветное безумие, испещренное черными полосами.

— То есть он еще и мазохист? — спросил заинтересованно Вадя.

— Его мать, связавшись со мной, говорила, что визиты к доктору за очередной порцией электрошока должны помочь, но, к сожалению, от них было мало толку. Рассказывала, что он любил вместе с соседской собакой, огромным черным волкодавом, которого отстегивал с цепи от железной будки, часто пробираться ночью на городское кладбище через сломанную решетку, они самозабвенно бродили меж могил, до смерти пугая старого сторожа-алкаша, который запирался в своем домике и судорожно крестился. Потом он отводил собаку на место, снова пристегивал карабин поводка и отправлялся домой, в кровать, смотреть до полудня странные, пугающие сны. Этот огромный волкодав был до того злобный, что хозяин подвигал ему еду и миску с водой палкой, он так и остался в памяти детства Майкла единственным другом. Их семья постоянно переезжала с места на место, родители часто скандалили, а потом отец, даже не попрощавшись, собрал вещи в небольшую сумку и отбыл на автобусе в неизвестном направлении, оставив жену с сыном в маленьком захолустном городишке практически без средств к существованию.

— Вы так много о нем знаете? — удивился я.

— Я обо всех знаю практически все, начиная с раннего детства и заканчивая их преступлениями. Тут нечем заняться, кроме как читать их бесконечные дела и выслушивать постоянные слезы родственников по видеосвязи. Так вот, через три года после исчезновения мужа его мать превратилась в законченную стерву-истеричку, а Майкл влюбился по-настоящему. Так, как это бывает один раз в жизни. Ну, это с его слов, лично я не разделяю таких наклонностей. Разумеется, предмет воздыханий пятнадцатилетнего мальчишки был столь же необычен для среднестатистического подростка. Им оказался семнадцатилетний парень весьма брутального вида, помогавший в закусочной на автомойке, а свободное время проводивший в обнимку с разными девчонками, шатаясь по улицам городка. Скорее всего, он даже не подозревал, что за ним неотступно следует весьма оригинальная тень, мечтающая оказаться на месте его кратковременных пассий хотя бы на миг. Однако Майкл хорошо понимал, что очаровать мачо ему будет также трудно, как слетать на Солнце.

— Фу, — возмущался Вадя. — Зачем вам это нужно было? Интересоваться им?

— Сначала я не понимал, почему к нему так относятся, но, изучив его историю, понял, в чем же дело.

— Ладно, — успокоил я Вадю. — Что было дальше?

— Находясь в полном отчаянии, он вырезал на щеке скрипичный ключ и залил в рану черные чернила, надеясь хоть таким образом привлечь внимание обожаемого объекта. Однако эффект получился неожиданным, но прогнозируемым. Утром мать увидела обезображенное лицо сына и сделала так, как она и поступала раньше: Майкл познакомился с особенностями местной процедуры ЭШТ. На этот раз, выйдя из клиники, он не стал заморачиваться страданиями, а подстерег мачо после окончания рабочего дня около автозаправки, оглушил сзади ударом арматуры по голове и оттащил за гаражи.