Роберт Торстон - Легенда о нефритовом соколе-1: Путь Кланов
Остальные согласно закивали. Даже у Жеребца лицо просветлело, и на нем появилось мечтательное выражение, когда Том заговорил об общем бараке.
— Ози-то, — решил поддакнуть Эйден. — Этот точно пошлет вас… нас куда подальше. Редкостная скотина.
Он почувствовал одобрение остальных, когда причислил себя к ним.
— И к тому же бездарь, каких поискать, — заметил Спиро. — Хорошо еще, что у нас есть второй инструктор — Сокольничий Эйбет. Ты ее еще увидишь. Сейчас она отсутствует. Она-то по-настоящему и учит. И относится к нам иначе. Ози — тот нас просто ненавидит, Эйбет — нет.
— Согласен, — сказал Эйден. Он вспомнил, как вел себя с ним Сокольничий Ози. — Ненавидит. Когда мы шли сюда, он не говорил — рычал.
— Вот-вот, — поддакнул Найджел.
Будто бы невзначай, Эйден взглянул вверх и встретил пристальный взгляд Жеребца. Было такое впечатление, что тот силится что-то вспомнить. Силится — и никак не может.
— Мы со своей стороны платим Ози той же монетой, — продолжал тем временем Том. — Точнее, пытаемся. Короче, корчим из себя именно таких, какими он нас видит — ленивых, тупых и неопрятных скотов. А вот Жеребец считает, что мы поступаем так напрасно.
— Естественно, — отозвался Жеребец. — Если мы хотим чего-то добиться, то должны и показывать все, на что мы способны. Причем всему офицерью, даже Ози.
— Может быть, ты и прав. Но только Ози того не стоит. Эйбет знает, на что мы способны. Она тоже не ахти как нас любит, но у нее по крайней мере хватает мозгов держать это при себе.
Остальные согласно забормотали.
Затем Эйдену стали рассказывать о том о сем. Главным образом разговор вертелся вокруг занятий. Слушая кадетов, Эйден был удивлен. Оказывается, этих четырех вольнорожденных связывает настоящая дружба. Раньше Эйден считал, что подобные отношения возможны лишь между воинами или сибами. Но оказалось, и вольнорожденные способны на это. На какой-то миг Эйдену померещилось, что он перенесся назад в детство, во времена сиб-группы — такие теплые и доверительные отношения были между этими четырьмя кадетами. Казалось, он среди сибов. Но Эйден знал, что это не так. И удивление его росло.
Когда он вошел сюда, в этот барак, его переполняло отвращение. Отвращение к вольнорожденным. Казалось, сыграть отведенную ему роль невозможно. Но все оказалось не так страшно. Вольнорожденные выглядели как люди, вели себя как люди. Оказалось, что они вовсе не вонючие. Возможно, гены у них и не блеск, с сибскими не сравнить, но на первый взгляд это как будто и не заметно.
Эйден начал верить, что маскарад удастся и все окажется легче, чем он ожидал. Была одна трудность — Жеребец. Жеребец здорово осложнял дело. Надо с ним что-то делать. Но что? Улучить момент, когда вокруг не будет свидетелей, и убить? Или… Эйден не мог допустить, чтобы кто-то встал сейчас на его пути. Он хотел стать воином. Пусть даже воином из подразделения вольнорожденных. Все равно. Сейчас главная помеха — Жеребец. Он что-то подозревает. Поэтому надо вести себя с ним осторожно. Очень осторожно.
XXXV
Сокольничий Эйбет и вправду оказалась такой, какой ее расписывали Эйдену. Она была полной противоположностью Ози. Во-первых, Сокольничий Эйбет знала и умела больше, чем он. Но дело было не только в этом. Будучи образцовым офицером и чем-то напоминая Эйдену Джоанну, Эйбет разительно отличалась от той манерами. Эйдену никогда еще не приходилось встречать Сокольничего, который был бы столь сдержан в разговоре с кадетами. Вместе с тем при необходимости Эйбет была столь же скора на расправу, как и другие Сокольничие. Когда кто-либо из вольнорожденных ошибался, тотчас же следовал удар кнутом или кулаком. Она всегда била молча и без предупреждения. Однако отсутствие длинных тирад не делало наказание менее эффективным.
Поскольку Эйден проходил этот этап подготовки вторично, он вскоре оказался по успеваемости первым в подразделении. Иногда он спрашивал себя, может, имеет смысл держаться наравне со всеми? Но Эйден не мог, органически не мог делать что-либо вполсилы. Том предложил было передать ему лидерство, но Эйден отказался.
— Лучшее — враг хорошего, — сказал он Тому. Так и порешили. Больше этот вопрос не поднимался.
Про себя Эйден удивлялся, почему в сиб-группах нет лидеров. Возможно, потому, что трудно выдвинуться в лидеры среди людей, которые слеплены из того же генетического материала, что и ты. Вместе с тем Эйдена не покидала мысль, что его сиб-группа не распалась бы так легко, будь в ней лидер. Например, он, Эйден. Или кто-нибудь другой.
Очень скоро Эйден стал замечать, что Сокольничий Эйбет как-то странно посматривает на него. Поначалу он думал, что ее интерес объясняется его успеваемостью. Но время шло, и Эйден все чаще ловил на себе ее пристальный и изучающий взгляд.
Кончилось тем, что однажды под вечер она вызвала его к себе.
Ее жилище также отличалось от виденных Эйденом жилищ других офицеров. Начиная с того, что здесь царила необыкновенная чистота. Каждая вещь находилась на отведенном ей месте. На одной стене висело всевозможное оружие, известное в Клане Кречета. На другой — картинки, изображающие разные эпизоды из истории Клана. Бумаги на длинном столе лежали аккуратными стопками. Одежда не валялась где попало, как у Джоанны, а была развешана в стенной нише.
Когда Эйден вошел, Эйбет улыбнулась ему. Получив от нее вызов, он решил, что она зовет его для того, чтобы заняться сексом, но кадеты уверили его, что Эйбет так никогда не поступала. Так что оставалось только гадать о причинах вызова.
Эйбет указала ему на один из стульев. Сама села на другой, возле стола. Протянув руку, взяла со стола папку, лежавшую поверх прочих бумаг, и показала ее Эйдену.
— Хорхе, говорят, что в твоем первом подразделении ты лидировал во всем. Твой предыдущий Сокольничий сообщает, что у тебя есть все перспективы быть допущенным к Аттестации, если только ты не испортишь все какой-нибудь глупой выходкой. Это так?
Эйден, не зная, как отвечать, молча кивнул.
— В нашем подразделении по успеваемости и по военной подготовке ты опять-таки опережаешь остальных кадетов. Твои успехи производят впечатление и одновременно беспокоят меня. Дело в том, что, если судить по оценкам, у нас ты учишься лучше, чем в своем предыдущем подразделении. Причем значительно лучше. Вот эта разница и приводит меня в недоумение. Ты можешь мне ее объяснить?
Она говорила с ним мягко, как обычно, но Эйдену каждое слово казалось сокрушительным ударом.
— Я думаю, — начал он, — я думаю, это из-за трагедии.
Ее брови удивленно поднялись.
— Из-за трагедии?
— Когда… когда другие погибли, я дал себе клятву, что стану воином. Возможно, поэтому я начал лучше учиться. Я сейчас учусь и за себя и за них. Они ведь тоже мечтали стать воинами.
Эйден сам удивился своей импровизации. Но Эйбет все так же пристально смотрела на него.
— Странный ответ, Хорхе. Почти загадочный. А я не привыкла, чтобы кадеты отвечали загадками, кто бы они ни были — вольно — или вернорожденные.
— Я не понимаю, что в моем ответе загадочного.
— А по-моему, отлично понимаешь. Ты не похож на своих товарищей-вольнорожденных.
Эйден ощутил, как внутри у него все сжалось. Если Эйбет дознается, кто он, прощай тогда Аттестация.
— Не похож?.. Ну да, я в этом подразделении совсем недавно. Думаю, что вскоре я стану таким же, как и они.
Эйбет положила папку на стол.
— Ты даже говоришь иначе, чем они. Ты говоришь так, как я, как воин. В частности, за весь наш с тобой разговор ты ни разу не употребил ни одного вульгаризма. Какой грязный вольнорожденный изъясняется без вульгаризмов? Эйден прикладывал все силы, чтобы казаться спокойным.
— Простите. Это… это потому, что я волнуюсь. Понимаете, я пытаюсь соблюдать вежливость… Понимаете?
— Хорошо, пусть так. Но когда я назвала тебя «грязным вольнорожденным», я не заметила у тебя никакой реакции. Мне не приходилось еще встречать вольнорожденного, который не отреагировал бы на это. Даже на ранних стадиях подготовки, когда кадетам запрещено обращаться к офицерам, я, называя вольнорожденных ублюдками, всегда видела в их глазах ярость. Что скажешь на это, Хорхе? Я права, воут?
Эйден чувствовал себя припертым к стене.
— Ут, Сокольничий Эйбет. Но в моем первом подразделении мы с ребятами заключили договор, что будем подражать воинам и избегать вульгаризмов. И мы преуспели в этом. Я до сих пор не могу от этого отвыкнуть.
Эйбет долго, в упор смотрела на Эйдена, потом рассмеялась.
— Сумел-таки вывернуться. Ладно, принимается. Все. У меня к тебе больше вопросов нет. Можешь идти.
Когда Эйден был уже в дверях, она сказала ему в спину:
— Только не думай, что ты меня убедил. Когда-нибудь я тебя подловлю, будь уверен.
Выйдя от Сокольничего, Эйден перевел дыхание. Что делать? Вдруг она докопается до всего и узнает, кто он на самом деле. Хватит у него мужества убить ее, если потребуется? Он был уверен, что хватит.
