Уильям Дитц - Resistance. Ураганный огонь
Подойдя к медицинскому центру, она первым делом обратила внимание на отсутствие очереди. Впрочем, тут не было ничего необычного: раз в три дня пленники делали все возможное, чтобы не привлекать к себе внимание. Майра открыла дверь и прошла в дом, готовая заняться обычными заботами, среди которых были весьма неприятные.
Однако там ее ждало нечто совершенно другое.
Внутри висел знакомый смрад. В помещении находились трое вооруженных гибридов. И Норма Коллинз.
— Вы опоздали на пять минут, — упрекнула пособница химер, словно медицинский центр находился в ее ведении. — Разворачивайтесь и выходите на улицу.
Майра пошла первой, а следом за ней — ее коллеги-медики и все пациенты, одетые лишь в нижнее белье, босые; некоторые с трудом передвигали ноги. Кое-кто возмущался вслух, но это было совершенно бесполезно. Химеры погнали обреченных вверх по дороге.
Почувствовав, как желудок наливается тяжестью, Майра с трудом подавила внезапный позыв облегчиться.
Похоже, вонючки прождали в медицинском центре немало. Стало ясно, почему с утра Майру избегали — она была отмечена печатью смерти. Несомненно, многие переживали из-за будущей утраты, но в глубине души каждый радовался, получив в подарок еще семьдесят два часа жизни.
Майра крутила головой в поисках мужа, ей отчаянно хотелось напоследок еще раз посмотреть ему в глаза и помахать рукой, но его нигде не было. Впрочем, это означало, что Генри проживет еще какое-то время, и она была этому рада.
Оставалось только брести по раскисшему склону навстречу тому, что ждало впереди. Воздух, чистый и свежий, был лишь немного приправлен терпким запахом дыма от костров. Холодный солнечный свет обливал все вокруг золотом. Чувствуя в висках стук крови, Майра и ее товарищи по несчастью кружили по стене карьера, словно птицы, еще не знающие, где они приземлятся. Если Майра о чем-то и сожалела, то только о каких-то мелочах, счастливая тем, что еще живет, хотя жить ей оставалось совсем недолго.
Выбравшись из подземного хода № 1, Уокер вышел через уборную в перемешанную сотнями ног грязь и сразу почувствовал что-то неладное. Над карьером нависла полная тишина, все стояли, подняв взгляд на уходящую вверх дорогу. И тут он вспомнил. Сегодня был третий день, вонючки наведались в свою «кладовую», и кому-то предстояло умереть. Заливаясь слезами, к нему подошла стряпуха Эдит.
— Очень сочувствую, Генри, — с искренней печалью в голосе промолвила она. — Майра была таким хорошим человеком…
Уокеру показалось, что по жилам разлилась ледяная вода.
— Нет! — закричал он, бросаясь вдогонку.
Если вонючки забрали Майру, он пойдет за ней, и они умрут вместе.
Берл услышал крик, увидел бегущего Уокера и понял, что тот замыслил. Но ему было известно про диктофон, про записи, про то, какое огромное значение они имеют.
Бросившись наперерез Уокеру, Берл обхватил его своими здоровенными руками и повалил бывшего министра обороны на землю. С помощью подоспевших членов «Всем и поровну» он не дал ему подняться.
Вальяжной походкой к ним приблизились Маркус Толли с дружками. Толли злобно усмехнулся.
— Вспомни об этом в следующий раз, когда с неба посыплются подарки, — зловещим тоном предупредил комитетчик. — И заруби себе на носу: все здесь — наше!
Остальные мерзавцы дружно загоготали и, похлопывая друг друга по плечу, удалились.
Начинался новый день.
Внутри здания, где раньше помещалась печь для обжига руды, горели лампы, но их было очень мало — так хотели прядильщики. Как и все прочие формы, порожденные химерианским вирусом, прядильщики имели определенную задачу, и очень важную. Они брали живого человека и заключали в кокон, где последовательность сложных химических реакций превращала его в тот вид химер, в котором в настоящий момент испытывался недостаток. Обычно — в гибридов, поскольку именно они были пушечным мясом в битве за покорение Земли.
Ничего этого прядильщики не знали, будучи не более чем частью хитроумной биологической машины, назначение которой находилось за гранью их понимания.
Майра, которая вошла в длинное прямоугольное здание и едва не задохнулась от царящего внутри смрада, даже не догадывалась, что гибриды, подталкивающие ее в спину, когда-то сами были людьми. Что было и к лучшему — знание правды лишь сделало бы и без того ужасную ситуацию еще хуже. Майру вели по коридору. Вокруг слышались визг и скрежет, а из жилых отсеков на нее таращились омерзительные чудовища. Судя по толстому слою испражнений, покрывающему пол, в этих отсеках уже давно не убирались.
Майру ткнули, чтобы она свернула в сторону. Колени у нее ослабли, а сердце заколотило в грудь молотом. Майра знала, что вонючки ее убьют, но не знала, как именно. И это неведение было страшнее любой, самой жуткой участи.
Наконец Майру привели на место, и она встала перед открытой нишей. Шагнувший навстречу прядильщик внимательно осмотрел женщину. Он был размером с крупную собаку и передвигался, наподобие краба, на шести тонких ногах. Майра закричала, и закричала снова, — что-то горячее и липкое брызнуло ей в тело. Затем ее оторвало от пола и закружило, и клейкая жижа заключила Майру в объятия. Когда плотная непроницаемая масса поднялась под подбородок, Майра поняла, что сейчас умрет, и успела издать последний крик, прежде чем горячий студень залепил рот. Она стала задыхаться. Новая, только что сплетенная куколка быстро затвердевала.
Немного погодя в ста шагах от Майры наружу, пробив оболочку кокона, одного из десятков, высунулась жилистая рука. На грязный пол шлепались куски сгнившей куколки, обнажая гибрида, который извивался, чтобы вырваться на свободу. Наконец с громким треском кокон лопнул пополам, и мерзкая тварь, шатаясь, шагнула на пол. На ней висели лохмотья, а на ногах сохранились жалкие остатки высоких охотничьих ботинок на шнуровке.
К этому моменту Майры давно не было в живых — рождалась новая химера.
Глава шестнадцатая
ПУБЛИЧНОЕ ВЫСТУПЛЕНИЕ
Денвер, штат Колорадо
Суббота, 15 декабря 1951 года
За окном, выходящим на Денверский федеральный центр, шел снег. Большие мокрые хлопья, словно наперегонки, спешили к земле, где быстро превращались в слякоть.
Президент не любил столицу штата Колорадо, хотя прессе он неоднократно заявлял обратное. Но так как Вашингтон все чаще поражали химерианские ракеты, — вроде той, что едва не упала прямо на президента в мемориале Линкольна, — лучше было находиться здесь. Близкая опасность произвела на Грейса сильное впечатление. Тот случай не только поставил под сомнение способность президента защитить граждан Соединенных Штатов, но и вынудил правительство перебраться в глубь страны.
А еще после случившегося в груди Грейса поселился комок страха. Не просто опасение потерпеть неудачу, а страх за свою жизнь, оказавшуюся под угрозой в тот черный день.
Такими были мысли Грейса, когда он отвернулся от зимнего пейзажа за стеклом, пересек свой новый, недавно обустроенный кабинет и вышел в коридор. Ремонт еще не закончился, в коридоре маляры красили потолок, и пришлось пробираться между их стремянками.
Было решено не воспроизводить зал совещаний вашингтонского Белого дома, а вместо этого создать что-то совершенно новое прямо под куполом, возвышающимся в самом центре резиденции Грейса. Стол для совещаний президента и его советников повторял круглую форму купола, что символизировало дух коллективного руководства, который Грейс любил представлять как одну из главных отличительных особенностей своей администрации.
Под столом был постелен круглый ковер, достаточно большой, чтобы на нем поместились все двенадцать стульев. Рядом было предусмотрено место для помощников членов кабинета. Им предстояло сидеть на невысокой кафедре, отгороженной низким барьером, откуда они могли наблюдать за происходящим и в случае необходимости принимать участие в совещаниях. Однако сейчас этот сектор пустовал, отчасти потому, что сегодня было воскресенье, но в основном потому, что ряды кресел еще не были установлены.
Памятуя о маниакальной любви Грейса к пунктуальности, все члены кабинета уже были на месте. При появлении президента все встали, и он прошел к своему креслу; оно находилось напротив восточного деления символического компаса, выложенного в виде инкрустации на столешнице из красного дерева. Кресло вице-президента Гарви Маккаллена размещалось на «западе», госсекретарь Моуди сидел на «севере», а недавно назначенный новый министр обороны Грегори Иссен занимал место у южной риски.
Остальные, включая советника президента Хэнсона, генерального прокурора Клауэрса, министра сельского хозяйства Сеймура, министра внутренних дел Фарнсуорта, министра торговли Лэски и главы президентской администрации Дентвейлера, расположились в промежуточных «квадрантах».
