Владимир Лосев - Черный призрак
— Козел, как понимаю, я?
— Я тебе в любви еще не признавалась, так что пока не принимай на свой счет…
Мне стало еще противнее. Пришел профессор, принес мой камуфляж и платье девушки и сел между нами прямо на землю. Только сейчас заметил, что одет он в нечто вроде пижамы, легкой и свободной, но сделанной явно из того же материала, что и сарафан Насти.
— Мы тут обсуждаем, папа, насколько глуп Григ…
— А… — Сергей Сергеевич коротко усмехнулся. — Ты опять в своем амплуа?
— Это не я, а Григ поднял эту тему.
— Ну, он вообще не может об этом рассуждать, у него нет базы для сравнения, поэтому трудно быть объективным. К тому же ум ему здесь не нужен.
— Это еще почему? — поинтересовался я. — У меня ай-кью выше среднего…
Тело горело, хорошо хоть руки и ноги уже подчинялись, но жжение не ушло, а значит, процесс регенерации моих тканей еще не закончился.
— Просто применительно к нашей ситуации разговор об уме вообще не может идти, скорее о везении или еще о чем-то гораздо более глубоком, что не понимаю ни я, ни моя слишком умная дочь. — Профессор посмотрел на Настю. — Надеюсь, ты это пыталась ему объяснить?
— Нет, я ему рассказывала о развитии его мира…
— Это ее любимая тема, — пояснил мне Сергей Сергеевич. — Она по ней сдавала экзамен, что-то вроде нашей диссертации, поэтому может говорить об этом бесконечно. Идея проста — развитие цивилизации тормозят различные катастрофы планетарного масштаба. Поскольку нам на Земле досталось больше, чем им, мы не так развиты, как они, а значит, не так умны.
— Кто — они?
— Юноша, многое знать, поверьте, часто просто не стоит. Знание не всегда хорошо, особенно такое, которое переворачивает наше понимание мира.
— У меня уже давно все перевернулось…
— Поверьте мне, Григ, вы все еще в самом начале своего переворота, если не повезет, то еще многое узнаете такого, что изменит вас навсегда… Новое знание мало кому идет на пользу. — Профессор тяжело вздохнул. — Когда я узнал правду о своем мире, то не мог прийти в себя почти год, все мне казалось чудовищно несправедливым и необъяснимым. Зачем это вам? Если получится, то завтра возьмете искомый предмет и покинете кордон, и все проблемы наших связанных между собой миров перестанут вас интересовать. Сейчас могу сказать в утешение одно — у Насти интеллект действительно выше вашего, но не настолько, чтобы этим гордиться.
— Я умная! — донеслось из соседней лужи. — Точно умнее его.
— Тогда, может, завтра сама добудешь то, за чем пришел сюда юноша? — усмехнулся профессор. — И утрешь всем нос?
— Но ты же знаешь, что к центру лабиринта пройти у меня не получается.
— Значит, все-таки не очень умная?
— Это к уму вообще никак не относится, — пробурчала сердито Настя. — Это нечто другое.
— А я о чем говорю? Думаешь, он полез в речку, потому что не очень умен?
— Именно так, кто, не зная броду, лезет в воду, — тот глупец! Это, кстати, ваша земная поговорка. Нельзя быть беспечным в незнакомом месте, опасные хищники водятся повсюду, и вода является хорошим местом для засады, это у нас знают даже малые дети.
— Это так, — согласился Сергей Сергеевич. Мне было любопытно, как они меня обсуждают, поэтому не вмешивался. Да и что мог сказать? Что не такой тупой, как кажусь? Так в этом уже и сам сомневался. Настя правильно сказала: не знаешь — не лезь, особенно в воду. В Амазонке, например, пираньи водятся и крокодилы.
— Дочка, а ты никогда не задумывалась о свободе выбора?
— А что тут задумываться? Выбор есть всегда, и каждый находит решение в зависимости от знаний и понимания своего места в мире.
— Это так в вашем мире учат?
— Учили. Ты забыл, что я уже пару месяцев взрослая свободная женщина и сама решаю, что делать и как мне жить. Так что тебе в этом тезисе не нравится?
— Только то, что в него очень многое не укладывается. В жизни все гораздо сложнее. Многое трудно объяснить исходя из этих позиций. Как здесь оказалась кичи? Или мы с тобой? Или Григ?
— Обычная случайность!
— И ты так будешь твердить это слово до тех пор, пока не охрипнешь, на каждый мой следующий вопрос?
— А ты меня сумеешь убедить в другом?
— Давай попробуем. Итак, все живое существует в режиме случайности. Но если анализировать факты, то сразу бросается в глаза, что как таковых случайностей не существует, имеются лишь неизвестные закономерности. Обычно просто не хватает знания, чтобы обнаружить законы вселенной, заставляющие совершаться случайностям.
— Снова начнешь говорить о Боге?…
— Боюсь, даже его наличие не сможет объяснить многое. Думаю, существующая действительность намного сложнее. Возможно, скоро нам придется признать, что богов существует несколько и кроме них имеется еще нечто живущее по своим законам.
— И что это?
— Не знаю, дочка, я не такой умный, как ты, так как пришел из того же места, что и Григ. — Этой фразой профессор заступился за меня. — Поэтому не знаю.
— Тебя я никогда не называла глупым…
— Не называла, но в твоих словах четко прослеживается идея о том, что все люди из нашего мира примитивны и неразвиты.
— Так оно и есть.
— Но я-то с Земли!
— Ты уже много лет живешь с нами, поэтому давно мыслишь, как мы.
— Никто не может внезапно поумнеть, если это не заложено природой, ты же пытаешься доказать, что умнее благодаря другой генетической программе.
— А это не так?
— Поверь мне, объем мозга и скорость реакции у нас одинакова, основное различие идет на других уровнях.
— Ну и подумаешь. — Из соседней ямы плеснуло водой так, словно Настя попыталась нырнуть. — А все равно Григ не умный!
Уже лучше. Мне стало спокойнее, похоже, кое-какие шансы на завоевание этой своенравной девушки у меня есть, пусть и минимальные. К тому же она спасла меня от смерти. Если бы не вытащила меня из речки, даже не могу представить, что бы со мной произошло. Нравится мне это или нет, но я должен быть ей за это благодарен. Другое дело, что нет во мне этого чувства. Не хочется мне быть обязанным своей жизнью русой вздорной девчонке!
— Этот юноша нормально развит для своего мира и прекрасно в нем ориентируется. — Профессор взглянул на меня искоса, отчего мне тоже захотелось нырнуть. Только вряд ли получится, у меня колени торчали вверху. — Думаю, если бы ты оказалась в его мире вместе с ним, то сумела бы это оценить.
— То, что он знает, как у них все устроено, и понимает молодежный жаргон, не говорит о большом уме.
— Но и не говорит о его отсутствии. По-моему, ты слишком жестока к нему.
— Точно жестока! — выдохнул я. — Думаю, ты бы наделала не меньше ошибок в моем мире, чем я здесь.
— Но уж так явно к самоубийству не рвалась бы.
— Как знать, как знать… В моем мире немало существует любителей грабить и убивать, и умереть в руках наших бандитов нисколько не сложнее, чем у местных зверушек.
— Вот видишь, Настя, как ты к нему несправедлива.
— Хорошо, приму на веру, что он не совсем безнадежен. Я вздохнул с облечением, но тут профессор снова все испортил.
— Правда, у меня тоже возникли сомнения в его уме, пока мы шли сюда, потому что этот парень умудрился попасть во все неприятные ситуации, какие только были возможны.
— А я о чем только что говорила?!
Я вздохнул. И действительно, так все и было. Только связано это не с умом, а с незнанием и невезучестью.
— Подумать только, я впервые увидел Дрему! До этого гонялся за ним десяток лет, а тут он сам вышел на нас. А брунс?
Или сегодня кичи? Ты когда-нибудь раньше замечала эту тварь в речке? Обычно она прячется ниже по течению…
— Я же не такая дура, чтобы купаться в незнакомом и непроверенном водоеме, у нас этому учат еще в детском саду. А увидеть кичи невозможно, пока она в тебя не вцепится, но после этого рассказать что-либо обычно никому не удастся.
— Вот видишь, а этот парень купается там, где нельзя, попадает во все неприятные истории и при этом остается в живых. Как думаешь почему?
— Бог любит дураков?
— Хорошая версия — мне нравится. Жаль, Григ не дурак, а когда начинаешь это понимать, то сразу возникает ощущение, что он не просто так падает в каждую ямку, ее ему подставляют, причем обязательно на дно подкладывают соломки, чтобы не сильно ушибся.
— Что ты этим хочешь сказать? — Настя заворочалась в своей яме, а мне снова захотелось нырнуть. Чувствовал я себя уже неплохо, ощущение жжения понемногу ушло, теперь просто лежал в грязи и жалел себя, у меня даже слезы на глаза наворачивались. Думаю, это было связано с последствием вымывания из моего тела наркотика, который впрыснуло в меня речное чудовище. А может, с тем, что я о себе слышал.
Опять два врача обсуждали состояние пациента, лежащего на операционном столе, не обращая внимания на то, что тот в сознании и все слышит.
