Сергей Дорош - Темная сторона Луны
Не знаю, как бы сложилась моя жизнь, не назначь меня в помощь для ликвидации повелевающего стихиями из Зеленого домена Орсо. Теперь понимаю, с чем мы тогда столкнулись. А когда три пули вошли в мой живот, я был в шоке. Автоматическое оружие, убивающее высших, – это было нечто новое. Но я выжил. Слышал разговор Орсо с тем, кто нас вел, и в душе все переворачивалось. Одна мысль билась в голове: «Я выбрал не ту сторону».
Человеку, будь он высшим или низшим, труднее всего признать свои ошибки. Меня долго подгоняли под общую мерку. Я стал воином и магом, иначе просто не мог бы подняться до ранга архангела. Раны мои исцелились быстро. Свои нашли меня на поле боя. Спрятав возмущение за каменную маску, я почти честно рассказал серафимам о нашем разгроме, о моей ненависти к зеленому повелевающему стихиями. Спасибо Меркурию, наставники этой планеты хорошо научили меня лгать. Никто не заподозрил меня. Навыки возвращались. Те, о которых почти забыл. Я был один в стане врага. Но все еще тешил себя надеждой, что архангел, совративший Орсо, был волком в овечьей шкуре. Мне нужно было знать больше. И Тени гостеприимно приняли блудного сына. В уголках моей кельи клубились их ехидные смешки. Вернулся, никуда не делся.
Зал Совета был хорошо защищен от таких, как я. Ярчайший свет заливал его, не давая и шанса проникнуть внутрь. Но, как оказалось, стены и потолки источены старыми ходами. Никто из учившихся на Меркурии никогда не поднимался выше простого архангела. Сейчас это сыграло мне на руку. Синод понятия не имел о том, как подобный мне легко мог подслушать их тайные советы. Им и в голову не могло прийти, что ктото из своих захочет это сделать, а от чужих все наши твердыни слишком хорошо защищены. Но машина одурачивания на мне дала сбой. Не скажу, что это както повредило Воинству. А вот мне открыло глаза на многое. И дало шанс дополнить эту рукопись информацией с другой стороны. В конце концов, в мире слишком много лжи. Даже небольшой лучик света правды может сделать многое.
Я притаился в вентиляционной шахте прямо над круглым столом Совета. Синод собрался в полном составе: шесть херувимов и шесть серафимов. Разговор уже шел, но главное я успел подслушать. Говорил херувим Киевский. Члены Синода лишаются своих имен. Они – олицетворение занимаемой ими должности, и только так их можно различать.
– …Они сотворили охотника. Я столкнулся с ним. Ничего особенного, но там оставалось два пастыря. Я отступил через портал. Смерть моя ничего не дала бы, а против всех троих плюс всякая мелюзга – я был слишком слаб.
– Разумное решение, – согласился Третий серафим, но в голосе его был яд.
Сейчас, сидя здесь, я понимал, насколько стал глухим, обучаясь в Воинстве Небесном. Меркурий учит читать между строк, понимать недосказанное, ловить малейшее изменение в голосе и тут же находить его причину. Все это из меня медленно вытравливали. И теперь мои чувства можно сравнить с тем, когда глаза твои знали лишь черный и белый цвета и вдруг открылся им весь спектр цветов и оттенков.
– Да, сберег самое ценное, – хмыкнул Пятый серафим.
– Тише, братья. – Это Первый серафим. Голос спокоен, но и это лишь маска бесстрастия. А под нею гнев: – Поздно рассуждать, кто и в чем виноват.
– В конце концов, херувим Римский сказал, что Круг слаб, как никогда, не помышляет о нападении на нас, – заявил херувим Киевский. – Потому я и ослабил гарнизон. И, кстати, где была поддержка от херувима Райских Врат? Из портала на помощь нам не вышел ни один ангел, ни один крестоносец. Мало того, мне пришлось сдерживать обнаглевших друидов самому, иначе они бы уже оказались на Луне.
– Брат, ты прекрасно знаешь, куда были отвлечены наши силы, – заметил Второй серафим.
– Ну так и нечего делать из меня крайнего!
Я улыбнулся. Высшие ранги Воинства Небесного собачатся, как простые ангелы. Есть о чем задуматься.
– Я же сказал: поиски виноватого ничего не дадут, – прервал их Первый серафим. – Виноваты все – и никто. Да, мы погнались за быстрой властью над доменами и недооценили друидов. И хватит об этом. Гораздо важнее определиться, что делать дальше. Для этого мы и собрались. Шестой серафим, ты всегда отличался ясностью ума. Освети братьям остальные наши проблемы.
Я понял: чтото они обсуждали до моего прихода, чтото важнее даже потери Киева. Шестой серафим заговорил спокойно, бесстрастно:
– Первое – у друидов опять есть полная тройка охотников. Это может быть опасно. Охотник, если захочет, может стать абсолютно неуязвимым. К тому же он не знает усталости. Второе – Грааль. Мы его потеряли. Группа, посланная за ним, пропала без следа на территориях, контролируемых Кругом друидов. Но вскоре там был обнаружен отряд Зеленого домена. Можно предположить, что Святыня у них. Третье – вышепоименованный отряд. Ведет его Хансер. Нам удалось уничтожить ЛинКеТора, но сам отряд умудрился отступить, и где он сейчас, мы не знаем. Четвертое – дарклинги. Мы видели одного из них в отряде Хансера. Можно предположить, что они нас предали.
– В применении к ним это не звучит, – заметил херувим Города Ангелов. – Они верны только себе, так что предательство – это слишком громко.
– Согласен, – не стал спорить Шестой серафим. – Но суть от этого не меняется. Они работают против нас. Причины не столь важны. Пятое – Иерусалимское братство. Еретики зашевелились. Пока их можно сбросить со счетов, но упускать из виду не следует. Это – основное.
Все задумались. А у меня в голове, вторя биению сердца, стучало слово: «еретики». Ведь то, что гложет сейчас меня, в глазах Синода и есть ересь. А что если в Иерусалиме живут такие же, как я?.. Там наметился мой дальнейший путь – в пыльной вентиляционной шахте.
Захваченный планами, я прослушал обсуждение проблем, но решение Первого серафима помню точно. Он сказал:
– Херувим Киевский становится херувимом Города Ангелов. Дарклинги – твоя первая задача. Херувим Города Ангелов направляется в Зеленый домен. Херувим Римский должен вступить в переговоры с Кругом. Заключи союз любой ценой. Обещай все, что потребуют, можешь пойти на небольшие уступки авансом. Боя на два фронта мы сейчас просто не выдержим. Потом вернем все отданное сторицей. Граалем и отрядом Хансера пусть займутся крестоносцы. Мяса пушечного много – забрасывайте им зеленых.
* * *
«Это смерть», – понял Хансер. Страшная боль, сворачивающая тело морским узлом, вдруг ушла. Вернее, теперь он не чувствовал тела. Глаза, пылавшие огнем, словно туда насыпали перца, ослепли. Их как будто безболезненно удалили: спустилась темнота. И в этой темноте ощущалось чьето присутствие. Хансер был не один.
– Кто ты? – Голос хриплый, сдавленный. Хансер сам его не узнал.
– Сейчас никто.
– ЛинКеТор?
– Да, Хансер, это я.
– Я умер?
– Ты выжил, хоть, видит Бог, это было непросто.
– В каком смысле?
– Ты слишком сопротивлялся мне. Вернее, не ты сам, а твое тело. Оно тренировано иначе, чем мое. И все же нам это удалось.
– То есть эти удары…
– …наносил я твоей рукой. Грааль работает.
– Вот Тайви будет рада.
– Не говори ей пока, – попросил ЛинКеТор.
– Постой, – до Хансера вдруг дошло, – ты сидишь в моей голове?
– Это слишком упрощенно. А если короче, то да.
– Проклятье! Проклятье! ПРОКЛЯТЬЕ!!!
– Что случилось? Мы же договаривались…
– Мы договаривались наоборот!
– Тебе есть что от меня скрывать?
– Да, чтоб тебя! Прочь из моей головы!
– Ты это говоришь не от души.
– Еще как от души!
– Почему ты тогда меня не убил, когда я только появился в жизни Тайви?
– Зачем? – Хансер, будь он сейчас во плоти, отшатнулся бы.
– Хватит мучить себя. Я же знаю все. И я видел, каково тебе было в последние дни. Ты же до сих пор любишь ее! Отсюда вся твоя вроде бы беспричинная злость, едкий сарказм и даже желание умереть.
– Я к этому не склонен.
– Скоро будешь. Оно уже зреет и вотвот оформится, если ничто не поменяется.
– Проклятье! Ты такой правильный, умный сидишь в моей голове – тебе легко рассуждать! Она твоя, а я ее потерял. После месяца счастья.
– Почему тогда не спешишь вернуть?
– Не получится.
– Получится. Ей сейчас все равно. А перед тобой она чувствует вину.
– Я не виню ее ни в чем.
– Еще бы. Ты на это просто не способен. Она винит себя сама. Из чувства вины она станет тебе спутницей жизни. Возможно, со временем ты сделаешь ее счастливой. В концето концов, когдато она тебя любила, и эти чувства не затихли до конца. И я хочу, чтобы вы так и сделали.
