Алексей Пехов - Летос

У них была необычная, немного изогнутая конструкция с выпирающими углами, и они больше всего напоминали ребра огромного кита или какого-то неизвестного мифического чудовища, успевшего основательно врасти в землю.

— Вот это да! — восхищенно произнес Тэо.

Дорога шла под арками, на бледно-розовом мраморе которых был вырезан сложный цветочный орнамент.

Акробат, чувствуя странный внутренний трепет, проходил под ними, глядя вверх, на своды, исчерченные мраморными жилами и украшенные фигурами воинов в древних доспехах, на чьих открытых шлемах красовались каменные плюмажи.

— Величественное и грустное зрелище, — сказала Шерон, следуя за ним. — Меня всегда охватывает печаль, когда я оказываюсь здесь.

Слева в тумане вырисовывались еще какие-то строения, но отсюда они казались лишь призрачными тенями, почти растворившимися в молоке. Привидениями из прошлого.

Тэо прошел немного вперед и теперь водил изящными пальцами по последней из арок, рассматривая выбитые в мраморе буквы. Его губы едва заметно шевелились, силясь прочитать написанное. Акробат увидел, что Шерон смотрит на него, и улыбнулся:

— Не знаешь, что здесь сказано?

— Ты что? Не умеешь читать?! — поразилась Лавиани.

Тот пожал плечами.

— Увы.

— Ты же умный парень.

— Чтение мне не дается. Как ни пытаюсь я складывать буквы, они не задерживаются в моей голове.

Лавиани хмыкнула, и между ее бровей пролегла глубокая складка. Затем она произнесла:

— «Хранимый милостью альбатросов город Ласорис». Вот что тут написано.

— Для большинства проезжающих это всего лишь безымянные развалины, — с печалью произнесла Шерон.

— А что там? — Он указал в туман, куда его влекло любопытство.

— В той стороне? — Девушка нахмурилась, пытаясь сориентироваться в непроглядной хмари. — Прекрасно сохранившаяся колоннада храма Шестерых, с чудеснейшими напольными мозаиками. А за ней стоит основание башни Лавьенды.

— Лавьенды? — переспросил циркач. — Той самой? Ученицы и любовницы Скованного? Волшебницы?

— Верно. — Она поймала его за руку, видя, что он делает шаг в том направлении. — Не стоит туда ходить.

— Почему?

— Тебе статуэтки Арилы явно мало, — издевательски произнесла Лавиани.

Шерон не поняла, о чем они говорят:

— Уже поздно. Нам надо добраться до жилья. Вокруг башни лабиринт старых развалин. Заблудиться в нем в таком тумане будет очень легко. А ночью скрэги смелее.

Акробат с неохотой кивнул, соглашаясь. Было жаль, что он не увидит место, овеянное легендами.

Через два десятка шагов они оказались возле базальтовой стелы, на которой кое-где еще оставался облицовочный синий мрамор. Ее верхушка была увенчана распахнувшим крылья, выщербленным ветрами альбатросом, каменное изваяние которого господствовало под низкими облаками над этой местностью. Тэо задрал голову, глядя на окутанное дымкой пернатое чудовище с огромными крыльями и хищным изогнутым клювом — символ прошлой эпохи, устоявший перед Катаклизмом, расколовшим Летос.

— Огромный.

— Их создали великие волшебники, чтобы они не подпускали тех, кто владеет магией той стороны. Но сила покинула птиц после того, как Тион победил в войне.

Они продолжили путь, Тэо оглянулся одновременно с Лавиани, но город уже скрылся в белой пелене. Хотя перед глазами акробата все еще парил альбатрос с распростертыми крыльями, мифический магический защитник, способный остановить тьму на границах. Говорят, на Рубеже оставались подобные, но почти всех уничтожили мэлги, пытающиеся пробраться в обжитые земли герцогств.

Примерно через полчаса, когда дорога пошла под уклон и с одной стороны вновь появился лес, Лавиани глубоко втянула носом воздух и поморщилась.

— Чувствуете? — спросила она у спутников.

Шерон обернулась к ней:

— Нет. Что такое?

— Сейчас узнаем. — Сойка внезапно сошла с тракта к лесу.

— Что ты… — начала указывающая, но в этот момент как раз изменился ветер, и она поперхнулась.

— Забери меня Скованный! — пробормотал Тэо, закрывая нос рукавом.

Шерон решительно отодвинула Лавиани в сторону, не обращая внимания на ее недовольную гримасу, и пошла по влажным еловым иголкам, щедро разбросанным на земле, к черным зловещим деревьям, возле которых лежало человеческое тело.

Несмотря на прохладную погоду, смрад был настолько невыносимым, что слезились глаза, а к горлу то и дело подступал неприятный комок. Но указывающая справилась с собой и почти минуту внимательно, как учил ее Йозеф, разглядывала останки.

— Не повезло бедняге, — хладнокровно заметила Лавиани, вставшая за ее плечом. — Что с костями? Сплошные осколки.

Шерон лишь покачала головой, не спеша что-либо объяснять.

— Ну, хорошо хоть, что он не заблудившийся.

— Идите в деревню, — сказала ей указывающая.

Та нахмурилась:

— Мне обычно не отдают команд, девочка. Я по крайней мере вдвое старше тебя и сама решаю, что мне делать.

Шерон потребовалось напомнить себе, что Лавиани хоть и выглядит как уроженка Летоса, но давно ею не является. Девушка слишком привыкла к тому, что местные жители беспрекословно слушаются ее приказов. Особенно когда речь заходит о мертвых.

— Я пытаюсь разобраться в том, что случилось, — мягко объяснила она. — Здесь может быть опасно. И я не смогу вас защитить.

— Нас? Для тебя это тоже опасно. Скоро ночь. Если поблизости заблудившийся, который волен ходить где угодно, то в лесу, в потемках, в тумане, он будет серьезной проблемой даже для такой, как ты.

Шерон задумалась, посмотрела на внешне спокойного Тэо, который ждал ее решения. Рисковать чужими жизнями она не хотела.

— Хорошо. Дойдем до деревни вместе. А утром я вернусь. — Девушка достала из сумки две игральные косточки, легко подула на них, бросила перед собой, и те, точно живые, покатились вперед, не думая останавливаться. Лавиани смотрела на кубики с мрачным неодобрением, не ожидая от них ничего хорошего.

— Лучший фокус из всех, что я видел. Это и есть магия указывающих?

— Да. Давайте не упускать их из виду.

Они быстро пошли по вечерней дороге, и игральные кости все время оставались в поле зрения хозяйки.

— Тебе часто приходится встречаться с заблудившимися, Шерон? — спросил Пружина.

— Гораздо чаще, чем хотелось бы, — ровно ответила она.

У некоторых указывающих была привычка считать всех, кого они отправили на ту сторону, но она никогда не делала этого. Заблудившиеся не являлись для нее трофеями. Это были ее соотечественники, соседи и друзья, которым не повезло умереть в темное время суток. Такое могло произойти с каждым. И мало радости в том, чтобы упокаивать их.