Юрий Корчевский - Броня. «Этот поезд в огне…»

Они дождались, когда колонна скроется между деревьями и стихнет шум моторов. Эх, сейчас бы несколько «лимонок»! И забросить их в бронетранспортеры из-за деревьев. Верх у кузовов открытый, осколки дадут от брони рикошет, и выживших не будет. Всего четыре гранаты, и колонна была бы разгромлена. Только вот гранат нет. Как говорится – бодливой корове бог рога не дал.

Они поодиночке перебежали дорогу: надо было выходить из стягивающегося кольца, да и передвигаться по лесу было привычнее и безопаснее.

Немцы направили к месту боя грузовик с несколькими фельдполицаями. Всего четыре человека, но при них две собаки-ищейки.

Грузовик шел по той же дороге, по которой ранее прошли бронетранспортеры. Военнослужащие ГФП были опытными людьми, сидевший в кабине унтер-офицер сразу увидел на пыльной «грунтовке» отпечатки множества сапог.

Грузовик остановился, фельдполицаи с бляхами на цепочках спешились. Собаки сразу взяли свежий след, и унтер пожалел, что в машине не было рации – их было слишком мало, чтобы принять бой. И сейчас он думал об одном – не высовываться вперед, не получить пулю первым. Когда его группа догонит партизан, первый выстрел всегда будет неожиданным. Потом можно будет залечь, укрыться.

Собаки рвались с поводков и повизгивали от нетерпения.

Из-за кустов выскочил заяц и пустился наутек. Пес гавкнул ему вслед несколько раз, и этот лай услышали партизаны.

— Вроде собака сзади, — сказал кто-то. Лай услышали все, но верить никому не хотелось.

— Вы двое – в засаду, — приказал командир. — В первую очередь бить по собаке.

В засаду попал Павел и еще один, незнакомый Сергею боец.

Отряд уходил вперед, и партизаны оставляли за собой метки: изменяя направление движения, они надламывали ветки на кустах, чтобы бойцы, оставшиеся в засаде, могли потом их найти.

Оставшиеся в засаде стрелять решили наверняка, подпустив немцев поближе – с егерями такая тактика сработала. Тем более что и в пулемете остался один неполный диск.

Павел толкнул в бок соседа:

— Я по немцам стреляю, а ты по собаке. Смотри не промахнись.

Немцы были рядом, злобный лай собаки доносился с расстояния сотни метров.

Павел положил палец на спуск. Вот показалась группа преследователей. Павел дал длинную очередь, и, целясь на уровне животов, повел стволом.

Партизан, находящийся рядом с ним, открыл огонь по собаке. Но то ли пес оказался увертливым, то ли стрелок из партизана был неважным, только в пса он не попал, да и собак оказалось две. Их проводники попадали замертво; только один из них успел заползти за дерево, да унтер, шедший позади, при первых же выстрелах упал на землю.

Собаки вырвали поводки из мертвых рук своих проводников и ринулись на партизан.

Павел израсходовал все патроны из диска – их и так было мало, и лихорадочно стал рвать клапан кобуры пистолета.

Второй партизан сдрейфил и бросился бежать. Один из псов кинулся ему на спину, сбил с ног и вцепился в шею.

Пистолет Павел выхватить успел, но передернуть затвор ему уже не хватило времени, выдрессированный пес мощными челюстями схватил его за руку. От резкой боли Павел выпустил пистолет и стал отбиваться левой рукой. Но пес только рассвирепел: он порвал на Павле мундир, разодрал кожу, и из поврежденных сосудов хлестала кровь. Глаза пса горели яростью, из пасти доносился приглушенный рык.

В борьбе с овчаркой Павел не заметил, как подбежал оставшийся в живых проводник и с нескольких метров выстрелил ему в голову.

Несколько минут овчарки терзали мертвые тела.

Партизанский отряд тоже понес первые потери. Услышав стрельбу, партизаны надеялись на то, что с собакой и немцами покончено. Они не могли знать, что несмотря на то, что проводники убиты, отлично вышколенные собаки сами пошли по следу.

Они мчались молча, как волки. Вкусив человеческой крови, псы жаждали настичь следующую жертву и настигли бы, если бы один из партизан в арьергарде случайно не обернулся. Он сразу поднял сигнал тревоги, сорвал с плеча автомат и нажал на спуск.

Стрелял, пока не закончились патроны. Один пес лежал в двадцати метрах от него, второй упал бездыханным почти у самых ног стрелка.

Инцидент испугал, чего скрывать. Командир стянул с головы фуражку – он понял, какую страшную смерть приняли его бойцы.

— Эх, говорил же – в первую очередь стрелять по собакам…

На звуки стрельбы немцы отреагировали сразу – бронетранспортеры с пехотинцами развернулись. На грунтовке, у грузовика их встретил унтер и единственный проводник.

— Собаки след взяли. Двоих загрызли и ушли дальше.

Обер-лейтенант, командовавший ротой, приказал спешиться и развернуться в цепь.

Пехотинцы двинулись вперед. Немецкий командир определился по карте, что в пяти километрах находится хутор.

Бронетранспортеры поехали по «грунтовке» в обход. Командир был опытным и решил взять партизан в клещи. В лесу его подчиненные – бравые вояки: они вытеснят партизан к хутору, куда подоспеют бронетранспортеры с пулеметами, и судьба боя будет предрешена. Против брони и пулеметов ни одна хитрость не поможет, а тяжелого вооружения у партизан нет. Пленных командир решил не брать, к чему лишняя обуза? Если сдадутся – прикажет расстрелять всех, за решительность он будет только вознагражден. Сам он ехал с пулеметчиками в броневиках, взводами в цепи командовали унтер-офицеры.

Тактику боя немец выстроил правильно, огромной «гребенкой» солдаты прочесывали лес.

Партизаны цепь солдат увидели и намеревались оторваться – они были измотаны долгим переходом. От места взрыва им пришлось в быстром темпе пройти около двадцати пяти километров практически без остановок, да и не по ровной дороге шли. О хуторе они знали, думали закрепиться там под укрытием деревянных изб и принять бой.

Через полчаса партизаны преследующих их пехотинцев выявили. Это егеря шли по их следу тихо, скрытно. Фронтовики же не таились, для них это был их собственный тыл. Пушек, танков, самолетов у противника нет, а партизан как серьезного врага они не воспринимали. Облава для них представлялась приключением, и потому они перекрикивались между собой и хрустели ветками.

Сначала партизаны обратили внимание на кружащихся над лесом встревоженных птиц – сороки трещали без умолку.

Командир партизан выслал вперед, к хутору, разведчика. Остальные партизаны залегли нам краю глубокого оврага, приготовились к бою и по возможности замаскировались.

Немцы не заставили себя ждать: через четверть часа послышались разговоры, дружный гогот, среди деревьев замелькали серые мундиры.